Читать книгу Ведьмино Наказание - Юрий Фельдт - Страница 5

Внезапно Вьюрк насторожил округлые ушки. Потянулся вперед, словно вслушиваясь.

– Услышал что-то?

Вьюрк сердито пискнул, требуя тишины. Корди пожал плечами и замолчал, но пальцы сами собой потянулись к рукояти метательного ножа. Если кун услыхал шаги какого-нибудь зверя, вполне возможно, что этот зверь может быть хищником и попытается напасть. Ваннах замер с ножом на изготовку и тоже вслушался в болотные звуки – чавканье грязи под ногами цапли, кваканье лягушек, гудение комарья, поскрипывание осокоедов.

Вьюрк подался чуть дальше, еще больше навострил уши. Потом вдруг пронзительно заверещал, спрыгнул на землю и понесся вперед.

– Стой! – Корди почавкал за ним, тыкая шестом в кочки. – Я не могу так быстро!

Вьюрк несколько сбавил скорость, но Корди всё равно не мог его нагнать. Кун ничего не хотел объяснять, только пищал, призывая хозяина пошевеливаться.

Через некоторое время Корди тоже услышал то, что так взбудоражило Вьюрка. Чей-то крик.

– Ай-н-на-а-а! – кричал кто-то… Вернее, кричала.

И хотя само сочетание звуков казалось бессмысленным, не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться: кто-то отчаянно зовет на помощь.

Корди побежал со всей возможной на болоте скоростью. Вьюрк остановился, встал на задние лапки, приподнявшись столбиком, и призывно запищал. Еще несколько секунд – и юный ваннах уже рядом.

В болоте тонула девочка – его ровесница. Ушла уже по грудь. В руках у нее был довольно длинный охотничий лук, которым она безуспешно пыталась дотянуться до ближайшего куста. За спиной торчал колчан со стрелами.

– Помоги! – закричала она, завидев Корди. – Только близко не подходи – сам потонешь!

Ваннах попробовал дотянуться до бедняжки шестом, но он оказался слишком короток. Попытка подойти ближе ничего не дала – только ступня повторно ушла вниз. Чертыхаясь, Корди освободил ногу и забегал вокруг топи в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы помочь девочке. Росла тут корявая березка, побольше того деревца, что ушло на шест, – ее длины должно было хватить, чтобы достать до тонущей. Но в то же время ствол ее был гораздо толще – перепилить его наскоро ножом не представлялось никакой возможности. Тогда Корди попытался выворотить деревце – сначала просто налег на него, потом начал бить ногами… Но березе хоть бы хны, а девчонка тонет…

– Погоди! – незнакомка погрузила руку в болотную жижу, пошарила там и с трудом вытянула наружу короткий меч. – Вот, лови! Попробуй им! – и кинула оружие ваннаху.

Корди поймал меч. К его удивлению, клинок оказался совершенно чистым, как будто из ножен сразу вылетел на белый свет, минуя болотную жижу. Мальчик успел мельком увидеть в отполированном металле свое отражение, прежде чем рубанул по стволу.

Сталь вошла очень глубоко – даже топором так не надрубишь! – и Корди еле вытащил клинок обратно. Размахнулся и ударил повторно. А потом приложился к стволу плечом. Жалобно застонав, береза рухнула рядом с головой девочки.

– Аккуратней, спасатель недоделанный! – тонущая швырнула мальчугану лук, который ей только мешал. – Ты меня так убьешь раньше, чем спасешь!

Она ухватилась за ветки и, перебирая руками, стала продвигаться к берегу. Наконец Корди дотянулся до незнакомки и помог ей выбраться на твердую поверхность.

– Если бы не мы с Вьюрком, ты бы утонула…

– Твоя правда, – девочка принялась соскребать с одежды грязь. – Спасибо. А теперь не мог бы ты развести огонь? Мне надо обсушиться.

– Это запросто! – парнишка быстро наломал веток кустарника и надрал березовой коры. – Кстати, я Корди. А тебя как зовут? Ты не из нашего народа – откуда же ты знаешь наш язык?

– Мое имя Сагитта. И я много чего знаю. – Девочка уже сняла с плеч плащ защитной расцветки и повесила его на ближний куст, затем отстегнула перевязь с ножнами и теперь вытряхивала из них последние капли воды. – Много, но не всё. И мне вот тоже кое-что интересно: а что это мальчишка-ваннах забыл у нас на болоте?

Одета она была в длинную плотную суконную безрукавку, подпоясанную кожаным ремнем, а под ней – в светлую блузку; на ногах – изрядно перепачканные, но, похоже, всё-таки красные штаны. Корди перевел взгляд на лицо. Довольно милое, цвет глаз – между серым и голубым, немножко вздернутый нос в мелких веснушках, рыжие волосы чуть ниже плеч.

– У вас? – Корди чиркнул огнивом, высекая искры. Сухая растопка быстро вспыхнула. Ваннах не сводил изучающего взгляда с девочки.

– У ведьм, – Сагитта подсела к костру и стянула с ноги легкий кожаный сапожок, чтобы вылить из него воду.

– Ты из ведьм? – ваннах выронил огниво прямо в огонь. Эх, как же его доставать теперь? Не в транс же входить, как воины-хускарлы… Он поискал вокруг в поисках чего-нибудь подходящего. – Я, конечно, извиняюсь, но, по-моему, ты для этого слишком мала.

– Что значит мала? – ведьмочка как ни в чем не бывало запустила руку в огонь (Корди испуганно икнул) и вытащила огниво. Яркое пламя отразилось в серебряном перстне на среднем пальце. – По-твоему, если ведьма, то обязательно древняя старуха, которой за сотню лет?

Она сняла второй сапожок и, с наслаждением вздохнув, придвинула босые ноги к огню.

Ваннах всё еще смотрел на ведьму, но теперь уже с куда большим удивлением – ведь она только что без вреда для себя сунула пальцы прямо в пламя, и даже ни в какой транс ей входить не понадобилось! Поэтому он не знал, что ответить. Мальчуган и раньше слышал, что где-то в здешних болотах живут ведьмы, но как-то не думал, что вот так запросто встретит одну из них.

Вьюрк вертелся тут же, деловито обнюхивая мокрую обувь незнакомки, и даже попытался засунуть голову внутрь одного из сапожков.

– Хотя вообще-то мне и так за сотню, – продолжила Сагитта, не дождавшись ответа. – И день рождения через месяц. Сто пятьдесят один год стукнет, если быть точной… Но вернемся к тебе – что ты тут делаешь?

– Ты… – северянин вытаращился на ведьмочку. – Ты… ты же выглядишь на четырнадцать! Тебе не может быть сто пятьдесят лет!

Вьюрк согласно пискнул и вскарабкался на плечо хозяину. Секунду Сагитта смотрела на обоих друзей, а потом вдруг беззвучно ахнула, как будто ее внезапно что-то осенило…

Корди хотел было спросить, чему она так удивилась, но тут ему стало не по себе: мальчик заметил, что ведьма пристально всматривается в него и зрачки у нее как будто изменили форму – сделались вертикальными и узкими, точно у дикой кошки…

Но Сагитта уже отвела взгляд.

– На четырнадцать, говоришь? Ну да… – она подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, глядя на огонь. – Скажем так, ведьмы знают рецепт одного эликсира. Если его выпить, ты начинаешь расти или стареть гораздо медленнее, чем обычные люди. Так что для нас день – как для вас пара часов. А час, если ты не в курсе, – это одна двадцать четвертая часть суток…

В другое время Корди подумал бы, что девчонка над ним подшучивает. Но после того, как он видел ее странные глаза…

– Но послушай, я тебе про себя уже кое-что рассказала – теперь твоя очередь! – заявила ведьмочка. – Мне действительно интересно, что ваннах делает на Ведьмином Болоте!

И Корди, немного смущаясь, рассказал ей, как они с Вьюрком сначала шли по берегу речки, а потом наткнулись на эти проклятые ягоды…

– Вот оно что, – Сагитта понимающе кивнула. – Да, с заманикой шутки плохи. Удивительно, как ты вообще сумел сбросить ее чары. Иные, бывает, и по пояс в трясину уходят, а им всё мерещится, что они ягоду собирают… – и она вновь пристально вгляделась в ваннаха – словно в самую душу заглядывала.

У Корди даже холодок по спине пробежал. Но он решил не подавать виду и спросил:

– А почему я дорогу назад не смог найти? Все объеденные кусты как сквозь землю провалились…

– Вот именно, сквозь землю, – ведьма скорбно усмехнулась. – Заманика – растение коварное, оно может не только выпускать свои кустики где угодно, но и прятать их обратно… А вообще, это очень хорошо, что ты так вовремя ей подвернулся.

– Почему? – не понял Корди.

– Потому что в противном случае я была бы сейчас там, откуда не возвращаются, – и ведьма вновь пронзила его нечеловеческим взглядом.

Паренек поежился: и чего она всё время буравит его своими кошачьими зенками! Это уже начинало раздражать…

– А ты-то сама с какого перепугу в трясину полезла, раз ты всё тут знаешь? – бросил он язвительно.

Сагитта вздохнула.

– Бывают обстоятельства, которые не всегда можно вот так сразу объяснить…

– А ты попробуй.

Она помолчала, устремив взгляд в костер.

– Начнем с того, что эта часть болота называется Мрачной Топью, – наконец проговорила ведьма. – Здесь много чего странного происходит. Бывает, шагаешь по надежной вроде бы тропе, и вдруг всякая опора под ногами исчезает – и вот ты уже посреди топи. Там, где только что была твердь, возникла трясина. У нас говорят, что это Болотный Дух ворочается с боку на бок, перегоняет почву с место на место…

– Так чего же мы тут сидим? – встрепенулся Корди. – Нужно сматываться отсюда подобру-поздорову!

– А ты думаешь, идти по Мрачной Топи безопаснее? – Сагитта покачала головой. – Смею тебя уверить, сейчас мы меньше всего рискуем, потому что, как правило, два раза подряд в одном и том же месте перемещений почвы не происходит. А вот когда станем отсюда выбираться – тут уж гляди в оба. Правда, теперь нас двое, так что будет не так опасно.

– Трое, – хмуро буркнул Корди.

Вьюрк коротко пискнул в знак согласия. Он уже опять покинул плечо хозяина и теперь облюбовал себе место на котомке.

– А чего ради ты вообще забрела в эту Мрачную Топь? Что ты тут забыла?

Ведьма усмехнулась.

– А что сын вождя ваннахов забыл на южном берегу залива? Чего ему дома не сиделось?

Корди помрачнел.

– Я сбежал.

Сагитта кинула на него быстрый взгляд.

– От кого?

Мальчик вздохнул.

Рассказать ей или лучше не стоит? По правде говоря, ему и самому давно уже хотелось излить кому-нибудь душу. И он решил: расскажу.

Начал с того, как пять лет назад его отец привез из морского похода необычного раба. Это был старик Заннус…

Ведьма слушала внимательно и не перебивала, лишь изредка легонько покачивала головой.

– Отец хотел сделать из меня свирепого и беспощадного воина, такого же, как мой старший брат Снорри. А Заннус учил меня совсем другому…

Сагитта подивилась тому, что Корди, оказывается, умеет читать и писать по-саккадски – именно на этом языке были написаны большинство книг Заннуса, который и сам был родом из далекой южной Саккадии.

– Это еще что, – сказал сын вождя, прямо-таки польщенный. – Я даже придумал письмо для своего родного языка. Ты ведь знаешь, что у нас, у ваннахов, отродясь никакой письменности не было. Мы только рисунками привыкли пользоваться. А я мечтал обучить всех соплеменников настоящей грамоте, чтобы у нашего народа появились свои собственные книги, были бы свои ученые и мудрецы… Только оказалось, что это никому не нужно…

– Понимаю, – сочувственно кивнула Сагитта. – Зная нрав твоих сородичей, не удивлюсь, что ты не нашел единомышленников.

– Ну, вообще-то есть еще человек, который интересовался нашими с учителем занятиями. Это Йоесс, одна из хускарлов – личной дружины отца. Ей тоже нравилось слушать рассказы Заннуса о дальних странах. И она единственная, кто более-менее серьезно относился к моей затее создать у ваннахов письменность. Остальные только смеялись…

А отец вообще никогда не одобрял моих увлечений и интересов – он постоянно твердил, что я занимаюсь ерундой. И всё надеялся, что со временем у меня «выветрится дурь из головы» и я стану таким, каким и положено быть «каждому уважающему себя юноше-ваннаху». Но мне куда сильнее хотелось стать таким, как учитель Заннус.

И отца это раздражало всё больше и больше. Чем дальше, тем хуже стал он относиться к моему учителю, но всё-таки терпел его, потому что Заннус был незаменимым врачевателем и приносил нашему народу немало пользы, а моему отцу – немало богатства…

Корди помолчал, потом через силу продолжил:

– И вот несколько дней назад у нас в селении стали готовиться к празднику Осенней Охоты. Слыхала о таком?

Сагитта кивнула.

– Это когда оленей в жертву приносят?

– Ну да. Я никогда не любил этого кровавого обряда, но не присутствовать на нем нельзя. В общем, привязали трех оленей к жертвенным столбам на главной площади, а в полдень началась церемония. Обычно оленей приносит в жертву шаман, а ему помогает кто-нибудь из воинов. Но в этот раз отец решил, что пора мне, как он выразился, «становиться мужчиной». Думаю, он просто браги перепил… Короче говоря, берет он в руки нож, а мне велит держать жертвенную чашу. Перерезает горло первому оленю, а я стою с чашей, и в нее кровь горячая хлещет. Второго оленя убивает мой брат, и я опять держу чашу, а сам всё время в землю гляжу, чтобы страшной картины не видеть. А самого уже мутит.

Но вот подходит очередь третьего оленя. Отец забирает у меня чашу и отдает ее Снорри, а мне вручает жертвенный нож.

Я отступаю в ужасе, головой мотаю. Но отец и слышать ничего не хочет: совсем от запаха крови опьянел. И приказывает, чтоб я немедленно продолжал обряд, а иначе…

У меня в глазах помутилось. Нож на землю швырнул, кричу: не стану этого делать!

Отец рассвирепел, схватил меня за шиворот, в воздух поднял, стал трясти, кричать что-то. Я испугался, что он меня со всей силы о землю шмякнет…

И тут слышу: голос учителя. Старик подбежал к отцу, схватил его за руку и умоляет успокоиться, отпустить меня. «Разве ты не видишь, что твой сын совсем не такой, каким ты хочешь его сделать! Пойми это и смирись!»

И тогда отец просто обезумел. Выпустил меня и закричал страшным голосом: «Я сам знаю, каким должен быть мой сын! Не тебе, раб, мне указывать!»

И тут я услышал страшный удар и короткий вскрик учителя…

Поднял в ужасе голову от земли, вижу: лежит несчастный Заннус бездыханный, а отец стоит возле него, кулаки сжимает, дышит хрипло…

Корди содрогнулся, вспоминая страшные мгновения.

Сагитта сочувственно глядела на него.

– Жестокий у тебя отец…

– Он не всегда был таким, – вздохнув, ответил Корди. – Я помню, пока была жива мама, он был добрее… Часто даже играл со мной. Но мама умерла, когда мне было шесть лет, и после этого отец стал сам не свой. А теперь… теперь мой мир перевернулся. Моего дорогого учителя не стало, и оставаться в поселке я был уже не в силах. Как только Заннуса похоронили, я взял лодку и сбежал с полуострова, чтобы больше не возвращаться. Даже с Йоесс не попрощался, хотя она этого и не заслужила…

– Тебя будут искать.

– Ну, пока вряд ли, – смущенно улыбнулся Корди. – Я и раньше частенько уходил в лес – чтобы понаблюдать за животными или просто побыть одному, потому что мне не слишком нравятся мои жестокие соплеменники.

– Знаешь, а мы с тобой похожи! – засмеялась Сагитта.

Корди непонимающе поднял брови.

– Меня сильно бесят другие ведьмы, и поэтому я живу на отшибе. Бесят в основном из-за того, что постоянно требуют соблюдать строгую дисциплину, субординацию и прочую ерунду, которую я соблюдать не люблю и не хочу. В частности, наши правила требуют, чтобы ведьма, перед тем, как делать что-то по своему усмотрению, должна доложить об этом Старшим ведьмам, и только если они одобрят (ну или хотя бы не будут иметь возражений) – лишь в этом случае ей разрешается поступать так, как она задумала. Таким образом, всё «на свое усмотрение» исчезает почти полностью. А я пошла сюда, никому ничего не сказав, ибо мне решительно плевать на все эти идиотские порядки и законы… Но ты продолжай! Что с того, что ты часто удираешь в лес?

– Меня не сразу начнут искать: подумают, что я опять ушел на пару дней, – продолжил объяснение ваннах. – А когда хватятся, то, скорее всего, решат, что я пошел берегом, – лодка, которой я воспользовался, принадлежала мне лично, и я обычно держал ее в тайнике. Ни о лодке, ни о тайнике никто не знал, кроме Заннуса… – тут у парнишки опять встал ком в горле. – Поэтому, увидев, что все лодки у деревенских причалов на месте, наши решат, что я ушел пешком.

– А ты хитрый, – Сагитта запустила пальцы в волосы, убирая их с лица. – Еще что скажешь?

– Да я в общем-то уже рассказал всё, – развел руками Корди. – Может, теперь ты скажешь еще что-то, кроме имени и принадлежности к ведьмам? Например, что ты всё-таки делаешь в этой… Мрачной Топи?

* * *

Автор перечитал несколько последних листов, глубокомысленно пощипал оттопыренную губу.

– Мне кажется, как-то пресновато, не находишь?

– Что вы имеете в виду? – Алла сдвинула очки на кончик носа.

– Ну… Боюсь, как бы читатель не заскучал. Может, стоит юмора подбавить, как считаешь?

– Вообще, юмор – вещь хорошая, – кивнула секретарша. – Но только когда он к месту. А у вас, шеф, тут пока что всё довольно трагично – смерть учителя, побег из дому… Мне кажется, не самое удачное время для шуток.

Руйсефан Киларович задумчиво потеребил подбородок.

– В целом ты права, конечно. Тем более что дальше последует сцена, в которой героям будет не до смеха… Но всё равно: юмор берем на заметку. И постепенно будем его внедрять. У меня уже есть кое-какие задумки на этот счет…