Читать книгу Клад монахов. Книга 1. Сысоева кровь - Юрий Глебович Панов - Страница 11

Конец июня 1930 года, г. Верхотурье.

Нюрка никак не могла понять, что же ее влечет к женскому монастырю: в воздухе витала любовь и бурная жизнь повсюду, да и сама она в последнее время, будто по воздуху летала! Ни дождь, ни молния, сверкавшая то и дело над монастырем, не могли остановить то магическое притяжение, которое сегодня на нее действовало. Вот и сейчас все ее существо было во власти могучего внутреннего голоса, от которого трепетало сердечко… А голос настойчиво и тихо шептал: «Иди, иди к монастырю! Именно там ты найдешь то, что так долго ищешь!». И Нюрка безропотно шла. Но вдруг ее кто-то безжалостно схватил за плечо и требовательно приказал. – Хватит дрыхнуть, пора вставать!

Вздрогнув, Нюрка открыла глаза: над ней стояла мать и трясла за плечо.

– Хватит дрыхнуть, пора вставать! Иди, накорми скотину, подои корову, да отправь ее в стадо. А я пошла на работу!

– А чё не Верка? – слабая попытка хоть как-то перевести стрелку на сестру тут же была пресечена.

– Верке дома убираться, а ты за всю скотину и огород в ответе, поняла?

– Пропади она пропадом, эта скотина! – пробурчала Нюрка, и, увидев, что мать уже далеко, снова закрыла глаза в надежде, что сладкий и тревожащий кровь сон, повторится или продолжится. Но сон больше не шел. – Вечно все так: ты, Верочка, спи, а ты, Нюрка, вставай! Хватит дрыхнуть!

Так, бурча себе под нос нечто недовольное, она встала, умылась под рукомойником, воткнула ноги в первую, попавшуюся ей, обувь, и пошла к скотине.

Через пару часов, управившись со всей скотиной, Нюрка, босая и в легком сарафане возвращалась домой, помахивая хворостиной. Отчима и дяди Кузьмы дома уже не было, а Верка, только недавно проснувшаяся, наводила чистоту и порядок в доме. Поэтому и встретила сестру недовольно. – Ну, вот. Только прибралася, а ты тут как тут!

Не удостоив Верку за реплику внимания, Нюрка, наложив себе в карман несколько картошин из чугунка и отломив краюху хлеба, налила в пустую кринку молока и вышла на крыльцо, чтобы никто не мешал ей спокойно позавтракать. Поделившись хлебом и картошкой с любимым псом рыже-черно-белой масти по кличке Дружок, радостно повилявшим ей хвостом, старшая сестричка быстро расправилась с завтраком.

Восходящее солнышко согрело ее своими первыми лучами. Невольно Нюрка ощутила тот самый неведомый аромат, который витал в ее сне. Сам собой вдруг вспомнился сон, вернулось жгучее желание полазить по развалинам женского монастыря.

– А чё, ежели там, у монашек было богатство? – эта мысль, вдруг озвученная, неожиданно охватила все ее существо: вспомнилось то самое чувство, которое испытала сегодня во сне. Но фантазия уже разгулялась: вот ноги ее бредут по развалинам женского монастыря, глаза видят груду камней, а там… Однако кто-то внутри увещевает. – Не ходи! Городские не любят Ямских! Ежели попадешься, живой не отпустят!

– А вдруг, да и найдешь?! – не сдавался сладкоголосый соблазнитель. – Вот так откроешь забытую келью, а там клад! И найти его может любой, не только ты. И ты это позволишь?

– Но ведь это опасно… – голос разума с каждой минутой слабеет.

– А чё боятьси-то городских? Или у тобе не целая ватага!? Иль ты уже не атаманша? Вот и возьми всех: авось, да и отобьесси! – лукавый явно знал, куда надо давить: после таких слов у молодой атаманши не хватило сил сопротивляться ему. Что уж тут: власть и не таким как она голову кружила!

Через некоторое время Нюрка, Авдюха, Кондратка и Устюшка, озираясь по сторонам, шли берегом реки к женскому монастырю.

Как всегда, Верку не взяли, и она, погрозив им вслед кулаком, крикнула из окна. – Ага, я все слышала и мамке скажу!

Но, увидев кулак Нюрки, тут же скрылась в доме.

Опасная зона для Ямских началась сразу же за Троицким монастырем. Здесь встреча четверых ватажников с городскими не сулила ничего хорошего. Однако, к всеобщему удовольствию, они добрались до женского монастыря без происшествий и юркнули в заросли высокой полыни. Только оглядевшись по сторонам и не заметив противника, ватажники вошли в храмовую пристройку.

– Ну, чё, куды топерича иттить? – скрипучий голос Устюшки подстегнул Нюрку сильнее бича. – Нету тута никакова богатства: напрасно шли! Вот пымають нас тута городския, да накостыляють! Вот бут да…

– Не каркай, ворон хрипатай! – Нюрка злилась: она, и сама не понимала, зачем притащила с собой ватажников. – Пушшай сначала пымают! А пока – ишшем клад! Ишь, на стенах-то как красиво. Даже позолота есть…

Голос Нюрки эхом отдавался от стен, сначала пугая всех до смерти, а потом веселя. Особенно, им понравилось пугать стаи ворон, когда те устремлялись в оконные проемы.

Меж тем, ватажники осторожно поднимались по лестнице на второй этаж храмовых помещений, всюду имевших пустоты от не успевших сгореть в огне, но разворованных дверей, окон, досок пола. В большом количестве повсюду валялись обломки камней, кирпичей, свалявшегося мусора.

– Тсс! – атаманша, своим острым слухом уловившая какой-то звук в конце коридора, приложила палец к губам, и почти шепотом добавила. – Здеся кто-то есть. Тихо! А я пойду и посмотрю, кто енто таков…

Все остановились, а она, передвигаясь на цыпочках вперед, выбирала чистые места на полу. Уже в самом конце коридора Нюрка ясно почувствовала запах жареного мяса и костра, а также услышала тихий разговор.

– Мы чё, братка, так и спустим коммунякам усе? – эту манеру шепелявить Нюрка не могла спутать ни с кем: у костра сидели ее самые страшные враги. – Дедка наф из-за их помер. Хозяйство нафе усе забрали. Усех нафых в Сибирь отправили… И чё, мы не отомстим?

– Не трешши, братан, отомстим! – низким баском ответил Евграшка. Нюрке доподлинно было известно, как жесток был в драках широкоплечий «Граф», которые сам к тому же и затевал. А еще он был неравнодушен к молоденьким девушкам, которых портил, а потом еще и издевался над ними. И уж этого-то врага девушке особенно не хотелось бы встретить, а потому, тихонько повернувшись, на цыпочках пошла обратно. – Мы имя ишшо таку «чучу» замастрячим, обрыдаютца кровью. Обожди, мавость!

Предательский камень выскочил из-под ее ноги почти у самой лестницы, где ждали друзья, но от этого стука в коридор выскочил Евстратка и сразу же все понял.

– Атанда, Клоп! Нас застукали! – крикнул он, выскочившим в коридор брату и еще одному мужчине. – Енто та рыжая гадюка: она всех нас заложит!

– Ч-черт! Я те чё сказав: стоять на шухере, а ты? – Граф большими скачками подскочил к брату: тот съежился, ожидая удара.

– Тихо! – грубо прервал их третий, в клетчатых брюках и пиджаке. Он был явно недоволен. – Быстро всем вниз и изловить девчонку! И смотрите мне: она – моя! У меня с Сысоем – особый счет…

– Да ты чё, Квоп? А вдруг с ей ишшо кто? Чё тоды? – Граф невольно остановился.

– Ты понял? Она – моя! И повторять это дважды я не буду! – Клоп бесцеремонно взял Евграшку за грудки и поднял. – Упустишь – за нее ответишь!

Граф уже был не рад, что рассказал Клопу про тот случай раскулачивания и про девчонку рыжую, которая все видела. Вор долго расспрашивал о ней и ее родителях, а потом довольно цокнул языком. А теперь изо всех сил Евграшка гнался за ней: совсем недавно он был свидетелем, как Клоп свирепо расправился с теми, кто не выполнил его приказ.

– Устюха… Беги… К дяде Феде… В исполком! Скажи… Братья… Минаевы… Тута! – крикнула Нюрка на ходу Устюшке, который от страха бежал впереди всех. Он даже обрадовался, что не придется ему драться.

Тем временем ватажники, выскочив из храма, устремились налево в сторону реки, то, прижимаясь к стенам, то, прячась за их уступами. Преследователи не сразу поняли, что их провели, и поначалу погнались за Устюшкой. Однако, обнаружив, что Нюрки с ним нет, повернули в другую сторону.

Их было трое против троих. Они так и стояли секунд двадцать друг перед другом: против Нюрки стоял Евстратка и корчил ей рожу, а она сжимала кулаки. Против Кондратки стоял Евграшка, выставивший вперед правую ногу, готовый кинуться на врага в любую минуту.

И только Клоп, стоящий против Авдюхи, не выказывал никакой готовности драться. Это Авдюху так озадачило, что он тоже опустил вниз кулаки. Стоило только Нюрке броситься на Евстратку, а Евграшке – на Кондратку, как Авдюха совсем растерялся. – Как же так? А он с кем должен воевать? Ведь ентот, который напротив него, совсем не хочет драться! Значит, надо помогать Кондрашке, али Нюрке… Раз ентот, который был с ними, посторонний!

Вот тут-то он и сделал свою роковую ошибку: все поведение Клопа было маскировкой. Не успел Авдюха повернуться к нему спиной, как сильный удар чем-то очень твердым по шее сзади, сразу же выключил его из драки: в глазах у него поплыли разноцветные круги, и сознание помутилось. Больше уже он ничего не видел…

Меж тем, Нюрка изловчилась, и, поймав руку Евстратки, сильно ударила его в глаз, а потом и в нос и в лоб. Тот закрутился и полетел в овраг.

Кондратка бился, отступая от ударов Графа, и Нюрка пошла бы ему на помощь, но тут появился мужик в клетчатом пиджаке и таких же штанах. Он шел ей навстречу, хищно улыбаясь и раскинув в стороны обе руки. Это ее сильно смутило. И в это же время заметила, как упал ее последний защитник. Теперь атаманша одна осталась против двух сильных мужиков.

– Ну, топерича тобе амба! – ехидно произнес Граф, поглядев на Клопа. – Ли-кось, одна ты осталася…