Читать книгу Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза - Юрий Горюхин - Страница 26

Женщины и противоположный пол

1 августа

Люся Кренделькова, Люба Лесопосадкина и Соня Иванова вдруг осознали, что лето уже почти прошло, а они ни одного девичника с майских праздников не провели. Где проводить, долго не думали. «Ну у Загубиной, конечно!» – хором решили Люся и Соня. Люба поморщилась: «Там же писклявый Радик, может быть, в кафе какое-нибудь сходим?»

– По деньгам выйдет намного дороже, – возразила Соня.

– Ты что, подруга? – поддержала Соню Люся, – у нас же девичник, а там кругом мужики! Начнут подсаживаться, лапы свои липкие распускать, поговорить спокойно не дадут!

Люба сунула руку в карман, смяла тетрадный листок с прощальным стихотворением Выдова и согласилась:

– Кабели!

***

– Слышала, завгара избили? – спросила Люся Антонину, сразу после первого тоста за новоселье-счастье-здоровье-богатство-любовь до гроба.

– Как?! – уронила большую столовую ложку в маленький тазик с «Зимним» салатом Антонина.

– А я теперь «Зимний» не делаю – только салат «Оливье», – оттянула на себя внимание Люба Лесопосадкина и тут же перечислила секретные составляющие салата.

– Интересный, – решили Люся с Соней.

«А в чем отличие от моего «Зимнего», Михсергееич?» – про себя спросила руководителя советского народа Антонина.

«Как в чем, Антонина?! – ответил генсек, – «Оливье» – это французский бренд, а «Зимний» – Ленин в 1917-м с матросами брал!»

– Загубина, выключи радио, тебе в дверь звонят!

***

Загогуйло сразу полез обниматься и, пока всех не перетискал, не успокоился. Выпроводили его только через полчаса, после того, как пообещали на следующие выходные организовано выехать на пикник.

– Стихов читать не будете? Тогда поеду, – согласилась Люба.

– Техосмотром клянусь! – пообещала Люся.

– Рядом с Иглино? У нас там озера, лес, Уфимка, грибы, ягоды – оставлю Радика с мамой на часок-другой, – приняла решение Антонина.

– А со своим мужчиной можно? – потупилась Соня.

– О чем базар? Бери своего комсомольца! – разрешил Василий и ухмыльнулся: – Я тоже кое-кого прихвачу!

***

– Кого это Загогуйла с собой прихватит?! – нахмурилась Антонина.

– И тогда я в ответ: «Вот тебе, голубчик, бог, а вот тебе, товарищ Лермонтов, порог!» – чокнулась Лесопосадкина с Ивановой.

– Я своему тоже так и сказала: либо говорю… – попыталась продолжить разговор Соня, но еще один звонок в дверь перебил ее на полуслове.

– Неужто Васька опять вернулся?! – вскочила Антонина.

– Твой Васька к Аленке Синицыной побежал, которую на пикник прихватит, – осадила подругу Люся, – это новая медсестра нашего депо, она из третьего роддома к нам из акушерок сбежала и в первый же день Ваську из-за запаха на маршрут не допустила, а потом не пошла с ним на день рождение Ричарда Ишбулыевича – вот Загогуйло и запал на нее!

Антонина вспыхнула, чуть не всхлипнула «на день рождение не ходит! А на пикник – пожалуйста! Фифа! Я тоже могла фельдшером стать, если бы дядя Коля-баянист к Лильке-почтальонке не торопился!»

***

Завгар Шишкин на кухню проходить не стал. Прикрывая ладошкой правый глаз, он попросил Антонину в коридор на два слова и за семнадцать минут рассказал о жизни Игорешки со Светкой в московском городе Химки; о том, как опять поставили Калмыкова начальником депо, и тот, не смотря на мнение народа, свирепствует, в том смысле, что ничего не изменилось, потому что в нашей стране демократии не было и не будет; о небывалом урожае огурцов в дудкинском садово-огородном кооперативе за Уфимкой, десять отборных штук которых он ей принес; о негодяях, так похожих на Ваську Загогуйлу и освободившегося из тюрьмы его брата Стаса, напавших на него в темном подъезде; о…

– Загубина! Нам что, уйти что ли?! – крикнули с кухни подруги, – Павел Семенович! Мы тогда в диспетчерскую пойдем! Там Зинка, вами забытая, одиноко сидит и плачет – мужиков матерными словами характеризует!

***

– Девчонки! – закусила соленым огурчиком Соня, – а вы слышали, что «Три тополя на Плющихе» пополам разделились?! Мне Антонов рассказал, а ему Рустик Кайбышев, который только что из Москвы с комсомольской конференции видеомагнитофон «Электроника-ВМЦ-8220» привез, в воскресенье к нему пойдем запрещенный фильм «Греческая смоковница» смотреть.

– Как три тополя можно пополам разделить – пилили, что ли? – закусила соленой помидоркой Люба Лесопосадкина.

– Нет, ты, Антонина, не обижайся! – обняла подругу Люся Кренделькова, – но я, Загубина, в малосемейку ни за какие коврижки не поеду, я дождусь нормальной, как минимум двухкомнатной, квартиры, в нормальном, как минимум в Сипайловском районе!

Усмехнулся Михаил Сергеевич, в дверь опять позвонили.

***

– О! Да у тебя гости! – удивился Лева.

– Кто это? – тоже удивились Соня, Люся, Люба, – ну-ка веди его к нам за стол, а то сидим тут красивые, умные, незамужние в полном одиночестве. Загубина! Давай еще одну рюмку!

– А вы знаете, как готовить салат Оливье? – спросила, сощурившись, Люба.

– Конечно, – ответил Лева и перечислил ингредиенты.

– А вы знаете, что три тополя пополам разделились? – хитро хихикнула Соня.

– Вы про Доронину с Ефремовым? Давно пора – двести человек актеров даже для такого театра, как МХАТ, многовато. Зато теперь в Москве на один театр больше: новый, прогрессивный, либеральный у Ефремова, а старый, посконный, ретроградный у Дорониной.

– Вот скажите, Лев! – придвинулась к Леве Сидорову Люся, – вот зачем мне малосемейка в Цыганских дворах? Ведь лучше же дождаться трехкомнатной на улице Ленина?

– Что ж, в таком случае предлагаю тост! – нежно улыбнулся Люсе Лева, – за журавля в небе, за принца на белом коне, за полнометражную трешку на Ленина!

***

Лева ушел через час.

– Шибко умный, – Люся складывала грязную посуду в раковину.

– Мой Сашка не глупее, – мыла тарелки Соня.

– Лучше бы в кафе пошли, там мужики на любой вкус, – ничего не делала Люба, только все время пыталась закурить.

Антонина следила за движением Лесопосадкиной и каждый раз выхватывала у нее сигареты:

– У нас же девичник был, Люба, – мужиков и в общаге хватает!

Люба Лесопосадкина вдруг всхлипнула и достала из кармана мятый листок с пляшущими «эх, яблочко» строчками:

– Меня Выдов совсем бросил! В стихотворной форме – подлец!

Антонина закрыла дверь на кухню, открыла форточку и позволила Любе навзрыд закурить.

***

– Девушки, девушки! Ну что вы, ей богу! – попытался успокоить подруг Игорь Кириллов, – вот вы плачете, а меж тем, партия и правительство о вас заботится! На 1988 год объявлена безлимитная подписка на все газеты и журналы Советского Союза!

– Теперь гласность зашагает по просторам Страны Советов семимильными шагами! – согласилась с Кирилловым Антонина.

Подруги в раз успокоились и внимательно посмотрели на Антонину.

– Это что! – добавил руководитель Страны Советов, – недалек тот час, когда в телевизоре будет десять, двадцать, а, может быть, во что трудно поверить! – сто разнообразных каналов. А в магазинах, я вам обещаю, товарищи, будет сто сортов съедобной колбасы! А на дорогах будут ездить автомобили ста различных марок! А сбербанков будет…

– Загубина! Мы пошли, дверь закрой! – крикнули подруги с лестничной площадки подъезда.

8 августа

Пикник устроили на берегу Бессонного озера. Люба Лесопосадкина, узнав, что Выдов тоже собирается на природу, ехать наотрез отказалась. Антонов сказал Соне Ивановой, что компания не его уровня, и Соня сослалась на веские и непреодолимые обстоятельства, о которых по понятным причинам она распространяться не может. Люся Кренделькова просто решила отоспаться в выходной и послала всех подальше. Все это Антонина узнала, после того, как Сергей Шептунов с Василием Загогуйлой вдоволь натешились, обсуждая трактор «Беларусь», на котором ее подвез Генка.

– Ну хватит, Василий! – строго сказала Алена Синицына.

Василий тут же перестал зубоскалить, и тут же Антонина узнала Алену:

– Так вы же у меня роды принимали с Розой Ибрагимовной!

Алена взяла непомерно большой кусок мяса, неумело проткнула его шампуром и, не глядя на Антонину, медленно с расстановкой ответила:

– Возможно. Вы уж меня извините, забыла, как вас?.. Ах, да – Антонина! Вы уж меня извините, Антонина, но роженицы все в одинаковых рубашках, с одинаковыми животами, да и на лицо, честно говоря, все одинаковы, а кричите, как под магнитофонную запись!

– Серега! – крикнул Загогуйло Шептунову, – Алена просит магнитофон включить, у тебя в машине есть кассеты приличные?!

– Так вы поэтому из роддома в троллейбусное депо перешли? – вдруг догадалась Антонина.

– Вы меня что, поддеть пытаетесь? – смерила взглядом недавнюю роженицу Синицына, – нет, я ушла, потому что не сработалась с Розой Ибрагимовной, надоело ее вечное: «забудь, чему тебя учили, в жизни все по-другому» и заставляет старородящих самим рожать вместо того, чтобы кесарить, как положено, а главврач Вехновский все время ей потакает – «тужься! тужься!».

От слов Синицыной стало Антонине отчего-то тревожно, и на всякий случай она предупредила всех, что в озере Бессонном купаться нельзя – в нем люди тонут.

– У нас соседский Егорка утоп в прошлом году! Прямо перед школой! Карасей удить ему приспичило! Второгодник! Всю землю под нашим забором изрыл – червей искал…

Серега вывалил на переднее сиденье все кассеты из бардачка и включил магнитолу.

«Загубина! Ты своим Егоркой весь Советский Союз запугала! – упрекнул генсек, – сколько можно? Вон, выдающаяся американская пловчиха впервые в истории мореплаванья переплыла через Берингов пролив из США в СССР! Не насовсем, конечно, а совершив этот, как его?.. забыл, как называется!»

«Да-да! – подтвердила пловчиха Линн Кокс, стягивая со справного голого тела легкий гидрокостюм, – я приплыла к вам на советский остров Ратманова с жестом мира!» – и показала жест мира.

«Как Матиас Руст?!» – удивилась Антонина.

«Ну ты, Загубина, скажешь!» – возмутился Михаил Сергеевич, – сравнила хулигана и спортсменку!»

– Загубина, ты с кем разговариваешь? С Егоркой-утопленником? – Серега Шептунов воткнул в магнитолу кассету, взял шампуры и протянул их Антонине, – лучше тоже шашлыком займись, помоги Алене, а то мы до утра будем это мясо жарить!

Адриано Челентано хрипло запел про хорошую девушку Сюзанну.

Через два часа Серега подкрался к Антонине сзади, обнял ее со спины, ухватив сразу обе груди, и пропел: «Покатай нас, Петруша, на тракторе!» Антонине от неожиданности вдруг резко стало не хватать воздуха, она открыла род и часто задышала. Серега удовлетворенно оценил свой талант в несколько секунд доводить девушек до состояния возбуждения и предложил Антонине отъехать на его жигуленке куда-нибудь в сторону от общего пикника. Антонина в ужасе сказал, что не может, потому что у нее молоко бежит, которое для Радика, тут же решила не ждать Генку на «Беларуси», шепнула Алене Синицыной, что ей до Иглино напрямки через лесок всего километра три, и, ни с кем больше не попрощавшись, пошла к родному дому с дремлющей у телевизора мамой и сопящим в кроватке Радиком.