Читать книгу Пять похищенных монахов - Юрий Коваль - Страница 12

Часть первая
Пятница
Четырнадцать подушек

Оглавление

– Виноват, – сказал Жилец, и тут же мне стало стыдно.

Был Жилец как Жилец – Николай Эхо, и до самой последней минуты я был уверен, что он не брал голубей. А теперь, как ни крути, надо было посмотреть ему в глаза.

– Виноват, – повторил Жилец, вздохнул и сел в глубокое кресло.

– Где ж они у вас?

– Сейчас-сейчас, – ответил Жилец. – Они под кроватью.

Крендель упал на колени и заглянул под кровать.

– Что такое? – сказал он. – Здесь ничего нету.

– Как нету? – возразил Жилец, нырнул под кровать и вытащил оттуда плоский деревянный чемоданчик.

– Что это? – вздрогнул Крендель, и глаза его расширились.

– Чемодан, – объяснил Жилец. – Вы уж меня простите великодушно.

Он нажал большим пальцем серебряный замок, и крышка чемоданчика открылась.

– Сожрал! – закричал Крендель. – Всех сожрал, окаянный!

В чемоданчике лежал ворох сизых, белых и коричневых перьев.

– Всех монахов сожрал! – повторил Крендель, и слеза покатилась по его лицу.

– Что это вы городите? Не ел я никаких монахов.

– Слопал, слопал, – твердил Крендель. – Сожрал. По глазам вижу.

– Позвольте, – сказал Жилец, раздражаясь. – Я не ел никаких монахов.

– А это что?


– Перья. И вообще попрошу вас не орать и разговаривать со мной на «вы», а не то живо отсюда вылетите.

– Всех монахов сожрал, – в отчаянии повторил Крендель. – А из перьев хочет подушку сделать!

– Подушку? – изумился Жилец, широко раскрыв свои голубые, оказывается, глаза.

– А что ж ещё? Конечно подушку.

– «Подушку», – повторил Жилец с недоумением и затаённой болью, сморщился, задумался, устало потёр лоб. – Что ж, – сказал он, горько усмехнувшись. – Наверно, и вправду надо бы сделать подушку. Кому всё это нужно? Зачем?

Он рассеянно прошёлся по комнате, придвинул стул к шкафу, обречённо взгромоздился на него.

– Надо сделать подушку. Вы правы, ребята.

Вздыхая, Жилец достал со шкафа четырёхугольный коричневый предмет, и вправду похожий на подушку, рукавом обтёр с него пыль и кинул сверху прямо на стол. От тяжкого удара стол ухнул и присел.

– Вот, – сказал Жилец, – таких подушек у меня четырнадцать штук.

Перед нами на столе лежал увесистый и пухлый, в кожу оплетённый альбом. На обложке его золотом было вытиснено:

ПЕРЬЯ ПТИЦ ВСЕГО ЗЕМНОГО ШАРА.

СОБРАЛ НИКОЛАЙ ЭХО.

МОСКВА.

Крендель протянул к альбому руку, открыл обложку – и мы увидели яркие, веером разложенные перья перепёлок и кекликов, удодов и уларов, сарычей и орлов. Каждое перо имело собственный карманчик с надписью вроде: «рулевые балабана» или «маховые буланого козодоя».


– Птицы летают и роняют перья, – говорил Жилец. – А я хожу и собираю их, ведь каждое перо – это письмо птицы на землю. Вот посмотрите – перо вальдшнепа. На вид скромное, но какой цвет, какая мысль, какое благородство…

– «Какая мысль, какое благородство»! – потерянно повторил Крендель. – А там что, в чемоданчике?

– Ничего особенного, – махнул рукой Жилец. – В основном – сойка, свиристель. Неразобранная часть коллекции. Маховые перья вашего монаха. Вчера подобрал у голубятни.

Крендель побелел.

– «Какая мысль, какое благородство»! – бубнил он и пятился к двери. – Вы это… вы уж это… Простите уж…

– Ещё бы, – смущался я.

– Да ладно, чего там, – говорил Жилец, – заходите ещё, о жизни потолкуем, на перья поглядим.

– Ещё бы, ещё бы, – твердил я, глядя на закрывающуюся дверь.

Пять похищенных монахов

Подняться наверх