Читать книгу Тайна Змеиной сопки - Юрий Николаевич Леонов - Страница 2

Наверно, дядя Миша рос в детстве почемучкой. И до сих пор все ему было интересно. Много ли кедров в здешней тайге, и урожайным ли на орехи выдался нынешний год. Что за рыба водится в горной речке Басандайке, возле которой петляла дорога, и на какую наживку берет…

Ребята отвечали наперебой. Но чаще объяснял Орка:

– Хариусы мух любят. А я намажу брюхо вареньем – вот тебе и наживки. Сами летят.

– А еще на транспортере рыбу ловить можно, – сказал Тимоха и охотно пояснил, что способ этот совсем не простой, требующий сноровки. Когда приходят с моря рыбацкие сейнеры, включают ленту транспортера. Она движется высоко над причалом, а по ней едет в разделочный цех камбала и селедка. Чайкам просто – подлетел да схватил рыбину. А с земли попробуй достань ее. Так напрыгаешься, пока на уху наловишь.

– Да, тяжелый промысел, – хмыкнул дядя Миша. – А лососи сюда заходят?

– Кета мало-мало бывает. Много давно не ходит. В этом году пойдет, – объяснил Орка.

– Почему в этом?

– Отец говорил.

– Отец говорил, – недоверчиво повторил дядя Миша.

Пока Тимоха жил в городе, бывал он в тайге только гостем. Когда ездили втроем за грибами, все крутился возле отца с матерью, боясь отстать. В каждом вывороченном пне или клубке лиан чудился затаившийся зверь.

Сейчас тайга начинается сразу за огородом. Захотел морковку – сходи на грядку, сорви. Захотел малины – пройди чуть дальше, на вырубку, хоть не досыта, но поешь. И сыроежек наберешь заодно. А если еще дальше забрести – чего только не встретишь, особенно в начале осени: и липкие кедровые шишки, туго набитые орехами, и оранжевые «уши» грибов-липовиков, оседлавших упавшие стволы, и гибкие лианы, с которых свисают алые кисти лимонника, янтарные плоды актинидий…

Вот такой огород оказался у Тимохи за порогом дома. Идешь по нему – конца-края не видно. Но не боязно стало совсем, особенно с той поры, как подружился с Оркой.

Послушать приятеля, так все зверье у него свояки, только говорить по-человечески не умеют. А главный свояк – медведь, покровитель их древнего, некогда большого рода. Да и сам Орка, если приглядеться, напоминает медвежонка. Такой же толстопятый и косолапый, так же ловко лазает по деревьям. Вот только молчать по-медвежьи не научился. Молотит и молотит дяде Мише про все подряд, что на глаза попадется.

Тимохе тоже хотелось рассказать что-нибудь занимательное. Улучив момент, он выпалил:

– А здесь неподалеку живут обезьяны… На острове Хоккайдо, через море от нас. Туда на сейнере за день добраться можно. Правда, правда. И зимой там живут, снега не боятся. Рыбу ловят не хуже кота Матроса…

Тимоха ожидал, что дядя Миша удивится и спросит, откуда стало известно про обезьян. И тогда Тимоха расскажет о том, что у них на полке целых пять книг про Японию. Есть даже русско-японский разговорник.

Но дядя Миша спросил совсем о другом – про кота рыболова. И в ответ раздалось дружное: «О-о-о!»

Как же они забыли рассказать Серегиному начальнику про такую местную знаменитость? Большой привереда, этот котяра. Снулой рыбы не ест, будь она поймана хоть сейчас. У живой отгрызает только голову. А поскольку охотников скармливать коту свой улов маловато, то наловчился Матрос сам добывать себе пищу. В отлив, когда море отступает от берега, Матрос вразвалочку идет к лагуне с проверкой: где какая рыбешка зазевалась, оставшись в луже, или зарывшись в ил так, что один хвост наружу. Если улов маловат, отправляется Матрос к устью ручья и там, на камне вроде как дремлет.

– Вот так зажмурит глаз, а сам, хитрюга, все видит, – торопливо досказывал Тимоха, боясь, что его перебьют. Сидит, сидит, и вдруг – хвать лапой! Есть рыбка.

– Хорош рыбачок, – хохотнул дядя Миша. У моего деда тоже был кот. Генкой звали. Так дед его, тунеядца, грибы искать научил. Одни только белые. Найдет – и голос подаст.

– Да ну?! – воскликнул молчавший всю дорогу Серега.

– Сам не верил, пока с ним в лес не сходил. Мяу – и вот он, боровик, под листом. Пройдешь рядом – не заметишь.

– И как научил?

– Говорит, прикармливал грибами понемногу, с малого возраста. Сам грибы белые ест – и ему даст. Не хочет? Впроголодь подержит, еще даст. Сначала вареный, потом сырой…

– Вот бы Матроса научить! – воскликнул Тимоха.

А Орка брезгливо наморщил нос. Грибы он не любил.

На сопку въехали по старой лесовозной дороге. Там Серега и остался сторожить «уазик», как наказал ему дядя Миша. Наверно побоялся, что утащит машину медведь. И хоть Серега знал тайгу получше Орки и Тимохи вместе взятых и очень хотелось ему побродить по знакомым с детства местам, но перечить начальству не стал. Только врубил на всю катушку любимый свой карманный транзистор. И диктор стал говорить за Серегу какие-то громкие слова.

Если б дядя Миша спросил у Сереги, рад ли он, что родные места помогут украсить краевой центр, то услышал бы: «Нет». Потому что очень нравилась Сереге тихая лучезарная отмель, о которой он проговорился на работе случайно. И представить на ее месте грязный котлован было свыше его воображения. Но мнение шофера о своем замысле дядю Мишу не интересовало. Быть может, он даже чувствовал в Сереге скрытое нежелание помочь ему, поэтому и пригласил с собой только ребят.

Тайга встретила ходоков по-царски: белопенным шатром цветущего чубушника, звонким гуканьем лягушки-жерлянки, терпким запахом прогретой на солнце хвои…

Спустившись в распадок, где таился ручей, они продрались сквозь заросли крапивы и папоротников, обогнули похожий на медвежью голову валун и замерли.

Мимо широкой галечной косы, умерив свой бег, стремились к морю чистые струи. Тени стрекоз скользили над мелководьем. Раздумчиво отсвечивали на солнце обкатанные водой голыши.

– Да-а! – восхищенно выдохнул дядя Миша. Как в сказке!

И в тот же миг Тимоха увидел, как на дальнем склоне ручья огнисто мелькнула за деревьями знакомая шевелюра. Мелькнула и исчезла. Как не было ее.

– Рыжий? – обернувшись к Орке, недоуменно произнес Тимоха.

– Где?

– Вон там. Только что был. Чтоб мне лопнуть!

– Ха! Ягод нет, шишки нет. Чего здесь делать? – не столько к Тимохе, сколько сам к себе обратился с вопросом Орка.