Читать книгу Тайна Змеиной сопки - Юрий Николаевич Леонов - Страница 5

Издалека скала показалась Тимохе неприступной. Но это только казалось. Когда он вскарабкался на нее почти до кедра и глянул вниз, то невольно задержал дыханье: «Ну и высотища!» Как здорово видно было отсюда и причудливый росчерк ручья – серебром по зеленому, и обезображенный лесорубами склон, и сиреневую гряду сопок за ним. Ни дымка, ни движенья окрест…

«Ну и ладно, – облегченно вздохнул Тимоха. Отдышусь здесь немного – и обратно.»

Плоская площадка, на которой стоял Тимоха, густо поросла мхом. Он оказался таким мягким, что, повалившись навзничь, Тимоха засмеялся от удовольствия. Попробовал встать на голову, да руки плохо держали тело. Шлепнувшись раз – другой, Тимоха сказал себе по привычке: «Ништяк!» И занял позу поосновательней, враскорячку.

С вершины останца кто-то перевернутый с интересом разглядывал Тимоху. Не тигр. Если бы тигр, Тимоха, наверно, меньше бы удивился, чем при виде длинноволосого человечка в синих брючках и зеленой штормовке. Девчонка!

Он мешковато завалился набок и услышал дробный смешок. Нет, не почудилось. В самом деле девчонка, бледная, глазастая. Никогда не видел он такой в Кругосветке. Неужто заблудилась?.. Откуда?

– Эй! – вскочив на ноги, окликнул Тимоха. – Ты чего здесь?

– А ты чего? – невозмутимо ответили сверху.

– Чего здесь делаешь-то?

– Живу.

Девчонка сказала это так просто, словно они встретились на улице, и полюбопытствовала в ответ:

– А ты?

– Тебя ищу, – брякнул Тимоха.

Сверху снова пролился смех, тонкий, переливчатый.

«К ней шастает Сашка, – озарило Тимоху. Неужто совсем одна здесь?»

Она подала ему руку возле того самого кедра, куда вскарабкался Тимоха. Девчонка оказалась заметно повыше его и назвала себя Олей. Пальцы у нее были тонкие и холодные, как с мороза. В такой -то жаркий день! А глаза теплые. В них все время что-то менялось: то подрагивала насмешка, то скользила улыбка, то затаивалась грусть… Только синева под ними.

– А я вот бродил, бродил, – нескладно соврал Тимоха, предупреждая расспросы.

– Бродяга, значит?

– Ага… Такие кусты цеплючие. Всю морду покарябал.

– Не морду, а лицо, – наставительно поправила девчонка.

«Отличница, небось, чистюля,» – досадливо подумал Тимоха. Осмелев, спросил, не за ягодой ли пожаловала она в тайгу? Хоть, смешно сказать, какие ягоды в такое время?

Никаких секретов у долговязой не оказалось. Живет Оля с дедом в зимовье, совсем неподалеку. И, может быть, останется тут до осени. Здесь так интересно!

Что уж тут интересного, Тимоха уточнять не стал. Поглядывая в ту сторону, куда махнула рукой Оля, он ждал Сашку. Ничего приятного не сулила эта встреча. Но и миновать ее было нельзя. Все равно расскажет Оля, кого увидела здесь. Так лучше уж сразу объясниться с одноклассником. Иначе подумает – сбежал Тимоха, струсил.

– Ты меня не слушаешь? – вывел Тимоху из раздумья ее голос.

– Слышу, – буркнул он. А Сашка у вас?

– Обещал прийти. Так ты с ним?

– В общем-то, да…

– Ой, а я его ждала, ждала… А потом на тебя загляделась, как ты… Хи-хи… Может, он уже пришел?

Призывно тряхнув рассыпанными по плечам волосами, Оля спустилась на тропку и оглянулась. Тимоха стоял в нерешительности.

– Пошли, пошли. Гостям мы всегда рады.

Оля шла впереди медленно, словно и не торопилась ничуть. Тимоха тоже не спешил увидеться с Рыжим. Но все же про себя сначала окрестил девчонку тихоней. Такой длинноногой, под уклон – мигом бы доскакать вприпрыжку до зимовья. А она – доходяга, – доходяга и есть.

Крытая корой бревенчатая избушка походила на приземистый гриб. Она стояла на краю выбеленной свежей щепой и опилками поляны. Метрах в десяти от зимовья возвышался на сваях домик поменьше, без трубы и без окон – лабаз. Здесь хранили от зверья съестные припасы.

Хоть и много раз бывал Тимоха в тайге, а охотничье зимовье видел впервые. Близко от жилья их никто не строит. А построив, стараются, чтобы знали об избенке лишь самые надежные люди. Кому надо – всегда найдут здесь кров и пищу.

Прикрыв за собой тяжелую дверь, Тимоха оказался в небольшом, с низким потолком жилище. Дощатые, выстланные сеном и шкурами нары. У единственного оконца – грубо сколоченный стол. На столе – банка с желтыми головками купальниц. Справа от входа в полумраке посвистывал на железной печурке большой закопченный чайник.

Все это Тимоха уловил не вдруг. А первый взгляд осекся на том, с кем встретился поневоле. Сидя в углу на нарах, Сашка смотрел на вошедшего исподлобья, с таким упреком и изумлением, что вместо бодрого: «Здравствуй!» Тимоха кашлянул, прошелестел: «…сте» и покосился в другую сторону.

Там, над столом, нависла грузная бородатая фигура. Оля едва успела сказать: «Вот…», как бородач сразу все понял:

– Что, Сашка, «хвоста» привел?

Сашка молчал, не сводя с Тимохи пристального взгляда. Молчала в растерянности и Оля.

Почувствовав, как опахнуло жаром лицо, Тимоха повернулся и пнул ногой дверь. Она охнула, не поддавшись… В отчаянии он двинул бедром. Дверь взвизгнула ржавыми петлями, отлепилась от проема, и тотчас цепкие пальцы ухватили Тимоху за плечо.

«Попался», – мелькнуло заполошно. Он сжался, готовый рвануться изо всех сил и бежать, бежать прочь без оглядки. Однако хватка была мертвой, а в голосе бородача сквозила всего лишь укоризна:

– Но, но, молодой человек. Уж коли пожаловал в гости, то не гоже хозяев обижать. И на хозяев обижаться не гоже… Вот попьешь чайку, как положено, – и хоть на все четыре стороны… Как зовут-то?

– Тимофей.

– Хорошее имя, – сказал бородач и, приобняв Тимоху за плечи, проводил к столу. Меня кличут дедом Агеем. Ну и на «хвост» обижаться не надо. Что было, то было. Так?

Тимоха кивнул. Со стены на него в упор глядела усатая тигриная морда. Казалось, она вот-вот подмигнет Тимохе желтым глазом. Такая добродушная была нарисована мордаха, что от ее взгляда сами собой расслабились и обмякли вздернутые плечи.

За чаем из наструганной лианы лимонника Тимоха рассказал про обещание дяди Миши украсить здешней галькой будущий дворец пионеров. А, может быть, камушков с Басандайки хватит даже на школу юнг. Оля слушала, не сводя с Тимохи чуть прищуренных глаз. Ободренный ее вниманием, он начал фантазировать, как красиво это будет смотреться – пестрая радуга камней во всю стену.

– А много надо этих камней? – спросил дед Агей.

– Говорят, много. Большой дворец будут строить.

– Ну, ясное дело, много. Угробят речку, как пить дать Технику туда потащат по реке, по нерестилищам. Дороги то нет.

– Дорогу туда проложат, – не очень уверенно сказал Тимоха. Что-нибудь придумают.

И Оля поспешила согласиться с ним: конечно, придумают.

– Придумают, – ворчливо повторил дед Агей. Если думать захочется. А зачем думать, если можно и без того?.. Хлопотное это дело – думать.

Один лишь Сашка не принимал участия в разговоре. Пил чай с сахаром, откусывая его по крохам, поглядывал в мутное оконце, за которым ничего не было видно.

В обратную дорогу Оля проводила ребят. Помахала рукой со скалы, как с причала, когда уходят суда. А они ей не помахали, занятые своими мыслями. Шагали торопливо, пока Сашка не произнес:

–Ну, доглядчик, запомни: проболтаешься кому про Олю – пеняй на себя.

– Нужна мне твоя выдрочка! – взъерошился Тимоха.

– Выдрочка? – круто обернувшись, переспросил Сашка. Думаешь, уел, да?.. А выдра – самая чистоплотная зверюга, понял? И симпатяга, и самая верная, чтоб ты знал.

– Подумаешь, чистюля…Дохлячка, она дохлячка и есть.

– Про дохлячку тоже последний раз слышу, – негромко, но веско отлил Сашка.

Однако Тимоху трудно было остановить. Скопившаяся обида на молчуна Сашку, на прозорливого деда, а больше всего на самого себя, так и не нашедшего слов оправдания, давно уже просилась наружу. Обойдя топкую, с болотистым запахом низину, он передразнил по-девчоночьи:

– Как здесь красиво! Какие здесь прекрасные комары!

Сашка отбросил в сторону сумку с пустой трехлитровой банкой и сжал перед собой кулаки:

– Могу и по соплям!

– А у меня нет соплей.

– Лады. Давай потолкуем!

– Давай!..

Легким прыжком заняв позу каратиста, Тимоха весело взглянул на приятеля. Дважды сходив на занятия кружка карате, он привык хвастать, что основными приемами овладел, словно предстояла не драка, а всего лишь потеха. На робких такая готовность померяться силами действовала пострашнее угроз. Проверено было не однажды, еще в городе.

– Чур, не лягаться! Если лягнешь, так отделаю, что родной отец не узнает, – на всякий случай предупредил Сашка.

– Йой! – выдохнул в ответ Тимоха, словно боевой клич, хоть в переводе с японского это означало всего лишь: «Приготовиться». Следом преподаватель произносил: «Хадзиме» – начали. Очень звучно у него получалось, как выстрел, от которого обмирала душа. Тимоха так и выкрикнул вдохновенно:

– Хадзиме!

– Чего-чего? – ошалело переспросил Сашка, и тотчас пропустил два резких тычка. Отскочив назад, он вжикнул по носу рукавом – крови не было. – Так, да?.. Ну, держись, япошка!

От нового удара он уклонился нырком и без всяких ухищрений закатил сбоку затрещину.

Поднявшись с мокрой травы, Тимоха встряхнул головой. Чудная она была, как будто птички чирикали в ухе… Он ловко отбил один наскок за другим, успел дать сдачи и снова чуть не упал от встречного выпада. Ну и рычаги у Рыжего!

Все же Тимоха нашел в себе силы улыбнуться, показывая, что вовсе ему не больно. Вперед больше не лез, но, пригнувшись, стал ждать мгновенья, когда…

– Не наелся еще? – по-своему истолковал такую паузу Сашка.

– Ну, нарвись, нарвись…

– И что будет?

– Слабо, да?

Сашка сделал ложный выпад, уверенный в том, что Тимоха отскочит. И вдруг почувствовал, как ноги отделились от земли, а сам он летит, вытянув руки, навстречу влажной траве.

Хорошо потолковали. И теперь стояли друг против друга, тяжело, с присвистом сопя. Штаны и рубахи у обоих лоснились грязными пятнами. Тимохино ухо светилось фонарем. Под глазом созревала голубоватая гуля. На Сашкином лбу тоже припухла ссадина.

Глядя на плотно сжатые губы одноклассника, Сашка подумал, что хоть верх и остался за ним, но ничего он этой дракой не добился. Наверняка расскажет Тимоха про все, что было сегодня, своему дружку Орке, а тот – кому-то еще. И пойдет гулять молва по поселку, пока не добредет до бабки Гамовой. А уж та поднимет гвалт на всю округу: «Ишь, куда запрятали девку!»

Выдрав из волос клок травы, Сашка сказал:

– Дурак ты был, дураком и остался.

– Сам-то…

– Ты хоть знаешь, что за девчонка?.. Ей, может, и года жить не осталось.

– Как это? – опешил Тимоха.

То, что он услышал от Сашки, заставило его забыть даже про гулю – назревающий синячище.

Дед Агей – дядя Сашкиной матери – издавна жил в Кругосветке. Когда вырубили вокруг строевой лес и работы не стало, уехал во Владивосток, к сыну. А тот завербовался и улетел с женой на Колыму. Дочь, Олю, не взяли с собой, оставили с родителями матери. Вскоре девчонка заболела. И кололи ее и просвечивали, и пичкали разными микстурами, а она все худела и худела. И тогда, не поверив врачам, дед Агей…

– Не поверил врачам? – изумился Тимоха.

– Ага! С дедом самим было такое. Вдруг усыхать стал, а отчего – неизвестно. Совсем доходягой стал. И вылечил его в тайге травами какой-то старик. Понял?.. Вот дед Агей и стал просить родственников доверить Ольгу ему, обещал отпоить ее травами. Да все впустую. Тогда он сговорился с Ольгой и украл ее. Понял?

«И что за дурацкая привычка у Сашки спрашивать, понятно ли говорит, – осерчал про себя Тимоха. Ну ,украл и украл девчонку у родичей. Ежу понятно.»

– …Оставили своякам записку, чтоб не искали их, – и в тайгу.

– А тот дед с бабкой что?

– Приезжали сюда вдвоем, такие чинные, носы кверху. Может и рады даже, что хлопот поубавилось. У Гамовой останавливались, вином поили. Пообещала она им все разузнать да выпытать, где Оля. А вот фиг ей!

– Погоди, погоди, Санек. У Гамовой, говоришь?.. Тогда понятно!

– Ты о чем?

– Ха! Да мы тебя сегодня вдвоем скрадывали. Васька де Гама тоже хвостом увязался, я с сопки видел. А потом, наверно, отстал.

– Точно он был? – заволновался Сашка. И докуда меня провожал?

– До отмели не дошел, это точно.

– Спасибо, Тим, что упредил. Ну, я ему, следопыту, устрою… Сам понимаешь, если пронюхает Гамова, куда хожу, – пиши пропало.

Тимоха помолчал и добавил, что бабку Гамову тоже видел сегодня. Неподалеку отсюда выкапывала что-то. Он ожидал, что Сашка заволнуется еще больше. Но эта новость не удивила Рыжего. Наверно, Гамова добывала корень чертова куста, за который в кооперации стали платить деньги.

От такого разъяснения скучно стало Тимохе. Что за жизнь пошла? Никаких тайн! Одни деньги.

– А ты веришь, что тайга Ольгу вылечит?

– Верю – не верю… Сам видел, какая она. Еле ногами шевелит. Дед делает ей отвары, да толку то от них… Самой нужной травы никак не найдет.

– Какой?

– Пузаткой зовется…На, приложи! – достав из кармана, Сашка протянул медный пятак – верное средство от синяков и, чтобы совсем замириться, вспомнил вслух, как лихо перелетел он через Тимоху:

– А это… через себя – нормальный приемчик!

– Элементарно причем. Тут главное – уловить, когда ты пойдешь на меня и упрешься на одну ногу. Простой захват – только ха! Помогаю тебе рвануться вперед, и – лети воробушком.

– Ниче помог, нормально, – демонстративно потирая ушибленный локоть, сказал Сашка.

Для Тимохи такое признание заменило десяток похвал. Захотелось показать себя в еще лучшем виде.

– Это еще что! Однажды пошел в гастроном. Встречают двое. Рожи – во! Ханыги, и оба поддатые. «Дай рупь!» Говорю, нету, а они вяжутся. Ну, я усатому кулак протянул. Вроде как деньги даю, а сам хвать его за рукав. Крутанул его через себя, только – ха! И в лужу. Вот потехи то было!

– Брехун! – покривившись, оборвал рассказ Сашка.

Тимоха обиженно замолчал. Очень хотелось оправдаться.

– Подумаешь… Не брехун, а выдумщик. Ну и чего?.. Хочу и выдумываю, чтоб веселей было.

Одежду ребята отмывали на берегу Басандайки. Там же искупались, пока сушились развешанные на кустах штаны и рубахи. Нырнули в омут да выскочили – студена вода, бегущая с гор. Зато как приятно потом упасть животом на разогретые солнцем, обкатанные до бархатистой гладкости камни.

Ребята лежали рядом, подняв головы и заворожено глядя, как невесомо, без видимых усилий парит над Басандайкой белобрюхая скопа.

– Кай-кай-кай! – падали сверху литые отрывистые кличи.

Что-то увидев внизу, птица сложила крылья и лишь у самой воды расправила их. Затряслась, замельтешила над омутом, но так ничего не ухватив, полетела дальше.

– Может, Оркина мать знает, где найти ту траву? – предположил Тимоха.

– Может и знает, а начнет расспрашивать, куда да зачем.

– Скажем, по ботанике просили.

– Да-а, а чего же Орка ее об этом не спросил?

– А Орка и так все знает! – брякнул Тимоха.

– Что знает?

– Ну не все. А только про то, что ты тайком в тайгу ходишь.

– Мало ли зачем… Может за черемшой, – успокоенно произнес Сашка.