Читать книгу Трудовые Будни Великого Героя - Юрий Окунев - Страница 8

Последняя неделя года выдалась холодной. Прогулки пришлось отменить, заменив периодическим проветриванием комнаты. Отсутствие движения меня совсем не радовало, но поделать я ничего не мог. Единственная радость состояла в том, что врач разрешил мне под его наблюдением наведываться в арсенал. И последние два дня я провел именно там, изучая новые приобретения отца.

Что обычно хранят в арсеналах вменяемые люди? Оружие, доспехи, иногда охотничьи трофеи. Наш арсенал тоже был полон своего рода трофеями, но отнюдь не военными и лишь условно охотничьими. Особенность была в том, что мой отец – редкого вида коллекционер. И он собирает не головы врагов, как я уже упоминал, и отнюдь не вина (хотя в подвале встречались вполне приличные бутылочки).

Его коллекция имела два направления – технические устройств, а также разнообразные редкие и опасные животные. Если технические новинки, артефакты прошлого, изобретения орков и приспособления людей были полностью функциональны, за редким исключением, то вот животные все были либо превращены в чучела, либо мумифицированы. Моя горячо любимая мама очень опасалась, что какая-нибудь из этих тварей выползет наружу и укусит горячо любимого меня. И тогда бы горячо любимому папе не сносить головы, вместе со всеми зверьками и прочими экспонатами.

Естественно, отец не говорил маме, откуда добываются те или иные артефакты и существа. А мне он старался не говорить, как он их добыл. А я, в свою очередь, делал вид, что не догадываюсь ни о том, ни о другом, по крайней мере в присутствии своих родителей. Тем более, что часть экспонатов привез именно я пару лет назад.

Мой любимец с давних пор – скелет старого дракончика, ныне вымершего, согласно официальной хронике, вида «подгорный камнежуй». У него была мощнейшая челюсть, стальные когти и что-то ещё из арсенала для борьбы со скалами. Одним из главных преимуществ для молодого фон Прейса была возможность залезать на дракончика верхом и играть в наездника дракона. Только вот меч не разрешали брать, чтобы в порыве веселья не уничтожить что-нибудь ценное. А вот скелету хоть бы хны. Не зря говорят, что многие молодые горы покоятся на костях драконов. Старые горы они, засранцы этакие, слопали, а после с голодухи и померли.

Сидя в зале, я вспоминал своё детство, весёлые игры. Мне повезло, что у меня уже тогда был свой дракон, в комнате лежал свой меч, а в конюшне стояла деревянная лошадка, сделанная деревенским умельцем Гошем. За ту лошадку ему пожаловали новый инструмент, ценность которого мало кто понимал. Но Гош оценил подарок отца. Теперь его работы покупает не только наша семья, но и несколько окружающих поместий.

Время прошло, а в крови всё так же не улёгся огонёк и тяга к приключениям. Хорошо, что моя жизнь продолжает радовать этим. Кстати, а если?..

Я тихонько встал. Оглянулся по сторонам: Роше вышел, доктор Омнис дремал в кресле, остальные ушли на кухню ещё пятнадцать минут назад. Я хитро улыбнулся и, ступая как можно тише, прокрался к «Соплежую» – так по-домашнему звали дракончика. Шаги были не очень легки, но всё-таки мне удалось дойти до скелета, который теперь оказался чуть выше, чем по пояс, незамеченным. Оседлать моего верного боевого друга было делом привычки – руки легли на какие-то отростки, спина выпрямилась. В глазах всплыли те картины мира, которые раньше занимали всю игровую действительность. Ну а дальше, Омнису было суждено проснуться под оглушительный рёв воина на драконе:

– Ра-а-аш! – зал наполнился эхом.

Доктор от испуга подпрыгнул с кресла и уронил что-то из своих вещей. С металлическим звоном предмет закатился под деревянную тумбу, на которой стояли банки со змеями.

– Что вы творите, молодой человек – вы же опять режим нарушаете! – спросонья доктор был необычайно ворчлив. – А ну слезайте, вам уже не двенадцать лет! Должны понимать, если не будете вести себя достойно, то ваше здоровье может опять пошатнуться!

Каким образом достойное поведение в понимании доктора связано со здоровьем, я не понял, но решил слезть с дракона. Скелет даже и не заметил, что его наездник потяжелел на десяток другой килограммов, что ему еле удалось разместиться на его спине. Он продолжал стоять как вкопанный, как та самая скала, под которой его тело и было найдено. Я с грустью провёл рукой по его голове – и рука за что-то зацепилась.

Трещина!

Меня накрыла тоска – всё-таки даже скелет горного дракона имеет срок годности. И кажется, что процесс пошёл. Я ещё раз мягко ощупал трещину и отправился в своё кресло, показав жестом, что в кровать не пойду. Обойдутся. Хочу посидеть здесь.

В тишине и легкой настороженности прошли ещё полчаса. Доктор опять начал клевать носом (и кто из нас болеет?), а ко мне, наоборот, пришла сосредоточенность. Мне хотелось действия, активности. И раз физическая составляющая моей жизни сейчас должна быть ограничена, то значит, будем заниматься интеллектуальной.

Я встал с кресла и решительно отправился в сторону новых экспонатов, укрытых покрывалами. Их было три, причём все не из маленьких. Ну что, папа, кого ты притащил на этот раз?

Первым моему взору и солнечному свету предстал стеклянный тубус, внутри которого, как будто пойманная в прыжке, висела алая лягушка. Выступающие надбровные дуги, как у лягушки-рогача, маленькие шпоры на лапках и ярко алая кожица с чёрными круглыми пятнами. И в чём её опасность? Скорее всего, яд – вон какая окраска бешеная, так и орёт – не ешь меня, подохнешь! Может поранить шпорами, да и сама кожа скорее всего опасна. Что ещё? Судя по лапам, прыгает высоко и далеко. Поймать сложно, но кого только высшие существа не ловят!

Откуда ты, пришелица? В наших краях тебе будет холодновато. Значит, южнее, из каких-нибудь лесов и джунглей. Или с болот? Надписей нет?

На тубусе ничего не было видно. Отец либо издевался (что маловероятно, так как он не предполагал, что я появлюсь тут раньше следующего года), либо не успел полностью обработать новый экспонат. Ну и ладно, потом поинтересуемся.

Кстати, а почему она находится в горизонтальном тубусе, а не в обычной банке?

Постучав ногтем по стеклу, я накрыл алую лягушку покрывалом и отправился ко второму стенду. Он был побольше, с какими-то предметами на столешнице. Я дотронулся до покрывала, на секунду задумался, а потом решил ничего не ворошить. И пошёл к третьему стенду.

Стеклянная витрина, видно по форме. У отца это своего рода отстойники для новых экспонатов. В них артефакты могли лежать до тех пор, пока он не разбирался с их классификацией, историей или налогообложением. Ткань скрывала содержимое, но недолго.

Я стащил покрывало с куба и замер с выпученными глазами. Что случилось? С каких пор отец перестал держать данное им слово? Как он смог затащить это сюда?

На витрине лежал меч. На первый взгляд – обычный короткий стальной меч, с широким клинком. Вместо рукояти – только хвостовик. Лезвие немного щербатое. Мало того, что отец притащил оружие в арсенал, так ещё и какое-то хламовое. Зачем?

Отойдя от удивления, я решил, что всё-таки надо осмотреть новый артефакт внимательнее.

Но тут за моей спиной появился Роше.

– Это что такое? – произнёс он шепотом, чтобы не потревожить доктора. – Здесь никогда не было оружия. Что-то изменилось?

– Не знаю, – честно ответил я. – Если и изменилось, то я не в курсе. Только что обнаружил. Надо осмотреть его внимательней – не верю, чтобы фон Прейс так легко мог изменить своему слову.

Насчёт «так легко» я, конечно, лукавил – всё-таки этот «обет» длился уже лет так двадцать. Но тем более удивительным казалось присутствие обычного меча в этой необычной коллекции.

Наши с Роше носы уткнулись в стекло. На первый взгляд – ничего особенного. Немного повреждённый клинок, металл неровный в тех местах, где сняли ржавчину; деревянных накладок на рукояти нет, хвостовик выглядит почти как новый.

Так, первая зацепка – почему на таком старом мече рукоять выглядит намного лучше, чем клинок? Из-за того, что была скрыта деревом, а сейчас его нет? Тогда всё равно должна была быть ржавчина, и её пришлось бы счищать. Или всё потому, что это место почистили специально?

Дальнейший осмотр дал результат – Роше хмыкнул и ткнул пальцем в стекло:

– Там руна под крестовиной. То ли «жизнь», то ли «движение» – пока не пойму.

– Интересно, зачем на мече такая руна? Жизнь – чтобы выжить в бою? Или движение – чтобы не попасть под удар?

– Сложно сказать. Надо понять, что там за руна, но сейчас стекло мешает. Не будем расстраивать благородного фон Прейса и открывать без разрешения этот саркофаг.

– Почему саркофаг?

– Не знаю… Потому что не витрина.

Мы помолчали. Дурацкое это чувство – вроде магия рядом, а толком ей воспользоваться не можешь. Лишь дразнит иногда, намёки даёт, но полноценно себя не проявляет. Я похлопал Роше по плечу:

– Ну хоть руну увидели, теперь можно будет к отцу подойти не с пустыми руками.

Мы постояли у витрины с мечом, после чего пошли ко мне в комнату. Доктор Омнис остался спать в кресле. У меня было свежо после очередного проветривания, на подоконнике осталось несколько капель от растаявших снежинок. Роше уселся на подоконник, я скинул халат, в котором гулял, и сел на кровать. Я чувствовал усталость, меня это нервировало, но поделать ничего не мог – нужно было дать телу победить слабость. На тумбочке у кровати лежали исписанные листы моего дневника, чистая бумага, пара перьев и чернильница. Дома я старался не расходовать чернила из своего новейшего приобретения.

Моя «пишущая ручка» позволяла писать без использования перьев птиц и постоянного макания в банку с чернилами. Они заливались прямо внутрь! Это удивительно и очень практично. Правда, требовались специальные чернила – более густые, нежели для перьев. Поэтому дома я и писал по старинке.

Глядя на исписанные листы, я опять вспомнил, что их стало значительно меньше и что последние годы моей жизни, в некотором смысле, сейчас находились в чужих руках.

– Может, оно схватило твои записи просто потому, что больше хватать было нечего? – Роше продолжал гадать.

– Не ты ли сам мне всю жизнь говорил, что в этих записях есть какой-то скрытый смысл? Может, эта Тень прознала об этом и теперь ищет его там?

– Мне тоже приходила в голову эта идея, Брий. Но, понимаешь, о моём предсказании знали мы с тобой да наши отцы. Кто мог прознать о нём? Тем более, я видел только сам факт того, что тебе его нужно писать, вот и всё.

– Угу, а спорил, будто видел падение великой империи…

– Я до сих пор считаю, что правильно делал, когда настаивал. И рад, что твой отец поддержал меня. А что до Тени, то бумаги она действительно могла схватить просто так.

– Вообще-то мои лекарства стоили дороже… Хорошо хоть, ручку не утащила.

– Никогда не подумал бы, что тебе понравится эта штуковина. Мне кажется, она портит твой почерк.

– А мне кажется, ты просто завидуешь из-за того, что решил не покупать себе такую же.

– Зачем она мне? Я же не пишу дневник, как ты.

– Ты вообще не забыл как писать-то?

Орк хмыкнул, взял перо и лист бумаги. И тут же на пустом листе стали появляться буквы. Причём не как линейный текст, а как настоящая картина. Роше рисовал буквами, но я видел, что написанное остаётся связным текстом. Буквы складывались в слова, слова в предложения, а предложения вели рассказ о древнем герое, который искал счастье в далёких горах. Старая орочья легенда, но каков эффект!

– И когда ты успевал тренироваться?

– Времени всегда больше, чем нам кажется. Просто его нужно уметь использовать.

Роше положил исписанный лист на подоконник и уселся рядом. Его лицо было задумчивым и сосредоточенным.

– В словах кроется великая сила, особенно в написанных. Мы всегда забываем про самые очевидные вещи. Но чем привлекли твои записи то существо, кем бы оно не было, я не понимаю. А вот тому, что твой отец уже подъезжает к дому, – орк повернул голову к окну, а затем вновь посмотрел на меня, – я не удивлён. Мы с тобой классно попали – завтра же день Зимнего солнцестояния!

– Давно я не видел церемонию. Хоть будет повод выбраться из комнаты и немного развеяться.

– Да уж, заодно оценим состояние дел вокруг. Вставай, гулёна, встретим фон Прейса внизу. А то подумает, что сын совсем стыд потерял.

– Язви-язви, поганка зелёная. Дай штаны надеть, и пойдём. Стыд потерял…

Роше со смехом вышел.