Читать книгу Михаил Симонов. Жизнь и труды создателя Су-27 - Юрий Остапенко - Страница 3

Симонов сидел в пустом купе и отрешенно смотрел в окно на мельтешащий люд на перроне и молил бога, чтобы никто не постучал в двери, чтобы до самой Москвы не было попутчика, чтобы не отвечать на вопросы, не вести пустых бесед с пустым попутчиком.

В дверь постучали. Проводник посторонился и пропустил мимо себя молодого человека со щегольским чемоданом. Что-то неуловимо знакомое проглянуло в его лице, но вспоминать не пришлось, поскольку вошедший тотчас воскликнул:

– Товарищ инструктор, разрешите разместиться? Курсант Половинкин прибыл по вашему приказанию.

– Ну и ну, – только и мог вымолвить Симонов. – Неужто сам Полтинник ко мне пожаловал? Садись, рассказывай. – Он был доволен, что не ему придется сейчас рассказывать кому-то историю своей жизни, а будет возможность узнать судьбу одного из самых трудных своих курсантов, которые летали у него в Казанском авиаспортклубе.

Поезд тронулся, оставляя за окном до боли знакомые, ставшие почти родными места, и боль разлуки каким-то образом утишивалась от слов нежданного собеседника, который своим рассказом не давал прерваться связи времен, которая уже готова была порваться…

– Так что все у меня складывается нормально, Михаил Петрович, – вел к завершению свой рассказ Иван Половинкин по прозвищу Полтинник, некогда бывший грозой казанской окраины в Авиастроительном районе города Казань.

– А насчет летной работы не думал?

– Думал, да комиссия забраковала. Да оно и к лучшему, наверное. Я теперь на 22-м авиазаводе имени Баранова работаю в сборочном цеху. Слесарь-сборщик четвертого разряда, между прочим. Так вот, и техникум вечерний при заводе есть, так что все будет тип-топ. Вот отпуск в Сочах проведу и поступать в техникум буду. А как ваши дела, Михаил Петрович?

– Да как тебе сказать, Ваня, у меня, пожалуй, не все тип-топ, как ты говоришь.

– Что такое, Михаил Петрович? Вы же, вроде, всегда фартовым мужиком были.

– Где-то наперекосяк пошло…

– Кто же вам дорожку смог перебежать?

– Да тут не кто-то перебежал, а, похоже, система против меня восстала.

– Что-то мудреное вы говорите, товарищ инструктор. А попроще нельзя?

– А попроще получится, что товарищ Табеев меня вон из Республики выставил.

– Эт-то какой же Табеев?..

– Да-да, тот самый, о ком ты подумал.

– Ни фига себе! Первого секретаря обкома себе во враги заиметь! Ну и что теперь?

– А теперь вот в Москву еду, вроде как в ссылку. Там все чужие, за места держатся, чужаков нигде не любят, а в столице особенно.

– Чего-то не усекаю я, Михаил Петрович. Все спят и видят, чтобы их в Москву перевели, а для вас в Москву – вроде как в ссылку. Это как же?

– А вот так! В Казани я кончил институт, при нем организовал конструкторское бюро, то есть был уже при месте – Главный конструктор как-никак. Работа у меня была любимая, легкие самолеты и планеры начали мы строить, а теперь там, в Москве – «Кто крайний? Я за вами буду».

– Да не кручиньтесь, Михаил Петрович! Вы-то точно прорветесь. Многие москвичи вослед скрежетать зубами будут. Характер у вас что надо. Конечно, на родине-то попроще было бы, ну да что поделаешь – жизнь.

– Это точно ты говоришь – жизнь. А Казань не родина моя. Меня много и до нее по стране помотало…

– Это вроде как «Мой адрес Советский Союз»? – засмеялся Иван.

– Точно, мы все родом из СССР, – и неожиданно для себя он вдруг рассказал Полтиннику, этому едва знакомому парню, с которым на учебном аэродроме один или два сезона помучился, про всю свою жизнь.