Читать книгу Оглянитесь сотник Черкашин - юрий павлович елисеев - Страница 6

– Пришли мы значить, во Владикавказ.

Старый Савелий поднял голову к солнцу, сощурился и промолвил:

– А проведи меня внучок в тенёк: темечко чтой-то жжёт, и дерюжку захвати..

Усевшись в тени тутовника, старик продолжил свой рассказ из которого правнук узнал, как начался знаменитый поход Сборного Линейного казачьего полка в Грузию. Пройдя вверх по Тереку и посетив по пути остальные Гребенские станицы, полк впитал в себя новые казачьи силы и приблизился к цели своего маршрута, селу Дзауджикау. Здесь у входа в Дарьяльское ущелье вначале 1784 года генерал-лейтенант Павел Сергеевич Потёмкин основал крепость, которая стала признанным центром терских народов и одним из оплотов России в Закавказье. Через два года, в 1786 году, в связи со сложившейся довольно сложной военно-политической обстановкой, Россия была вынуждена пойти на уступки Турции и снести фортификационны укрепления, а войска отвести на Кавказскую линию. Только после подписания Яссинского договора Россия смогла вновь восстановить линию своих укреплений от Моздока до Дарьяла. В крепость опять вернулись войска. Когда к вечеру 5 апреля 1802 года Сборный Линейный казачий полк прибыл во Владикавказ, здесь уже закончили возводить ранее разрушенные укрепления, казармы и арсенал. Церковь, построенную ещё по указу Екатерины, отремонтировали и повесили колокол, отлитый рязанскими мастерами. Когда казаки входили через главные ворота на звоннице служка ударил в набат. В центре крепости прибывших встречали распорядители и разводили по секторам, где станичники могли расседлать коней, поставить навесы и приготовиться к отдыху. Тридцатилетний унтер Григорьев, под началом которого был Савелий Черкашин, дал приказ обустроиться, а сам отправился к начальству узнать дальнейшие распоряжения. Станичники отвели коней к валу крепости, где, по приказу коменданта были оборудованы дополнительные стойла с яслями наполненными фуражом. Разобравшись с конями, казаки стали готовиться к ночлегу, натянули полог, из камней соорудили очаг, достали провизию. Вскоре появился унтер с неутешительными вестями.

– Ничего путного я не узнал, – раздосадовано признался он, – приказано ждать. Наверно наместника. Так что отдыхайте, утро вечера мудреней. – Увидев котёл лежащий на дерюжке между луковицами, салом и мешочком пшёнки, унтер оживился. – А что у нас на ужин? Похлёбка или кулеш?

– Это как замесить. Если нежно – будет похлёбка. – отозвался Фрол Кашин, огромный казак с Яхтинского острова на юге Червлёной.

Григорьев ухмыльнулся, покосившись на руки Фрола:

– Ну да, твоими ручищами только похлёбку сотворять.

Он оглянулся на Андрея Григорьева, который приходился ему троюродным братом, сказал:

– Андрейка, сходь за моей сумкой, я кое-что до кучи добавлю.

Родственник сходил к коновязи и вернулся с седельной сумкой на плече. Унтер с заговорщическим видом расстегнул ремни, и засунув руку внутрь одного из них, достал краюху хлеба, связку сушеной тараньки, а с другой кусок прессованного чая.

– Это на закуску. – пояснил он.

Темнело быстро, похлёбка, которая больше походила на кулеш, закипела, и в нос собравшимся у костра казакам ударил густой запах. Лица станичников, в свете костра преобразились и выглядели нереальными проекциями другого мира. Может этому способствовало необычность момента или места, может это горный воздух сотворил с ними чудную шутку, но Савелию окружающие его станичники показались древними воинами, сошедшие сюда из небытия времён.

– Ешь, чево застыл. В большом обществе клюв не разевай. – услышав голос Фрола, Савелий опомнился и полез ложкой в дымящийся котёл.

После ужина Савелию, как самому молодому, выпало идти мыть котёл и возвращаясь от колодца, он опять увидел Лавра. Тот сидел возле церкви в глубокой задумчивости, неподвижно уставившись в одну точку. Помня холодный приём устроенный ему в Червлёной, Савелий хотел молча пройти мимо, но Лавр окликнул его:

– Савелий, подь сюда.

Савелий остановился, исподлобья взглянул на Лавра, и всё ещё помня про обиду, буркнул:

– Зачем?

– Что ты как девица. – казалось Лавр потерял терпение. – Затем, что я тебе говорю. Дело есть.

Поставив котёл на камень, Савелий сделал несколько шагов к Арбузову.

– Присядь. – сказал Лавр, указывая лавку подле себя. Голос его по-прежнему звучал начальственно, но Савелий почувствовал дружеские нотки.

Савелий сел. После холодного приёма в станице, внимание со стороны генеральского адьютанта озадачило. «Чего он хочет от меня?» – подумал Савелий, ощутив на себе изучающий взгляд Лавра. Тот молчал какое-то время, затем сказал:

– Завтра вместе с гренадерским полком прибывает генерал-лейтенант Кнорринг. Нам предстоит нелёгкий и опасный переход через ущелье в Грузию.

Лавр достал кисет и трубку, неспешна набил её табаком. Взглянул на Савелия.

– Ты из староверов, поэтому не предлагаю.. Так вот, Карл Фёдорович назначил командующим генерал-майора Тучкова. Он поведёт полк через Дарьяльское ущелье в Тифлис. Дела в Грузии идут совсем плохо, из-за внутренних смут, обнаглевшие лезгины, всё чаще стали совершать набеги и разорять пограничные селения. Два полка, которые есть в тех местах просто не успевают навести порядок и защитить местное население. Гребенцы и Кавказский гренадерский полк пойдут на усиление Грузинского корпуса. Мне нужно, чтобы ты с завтрашнего дня поступил в личную охрану генерал-лейтенанта Кнорринга. Это нужно для усиления охраны на время перехода в Тифлис. Там решим, что с тобой делать дальше. Завтра с утра прийдёшь в штаб войск, и приступишь к новым обязанностям, распоряжения на твой счёт будут даны по всем инстанциям. Понял?

– Понял, – отозвался Савелий, – но почему я?

На его вопрос адъютант наместника, безуспешно пытавшийся раскурить трубку, чертыхнулся и ответил:

– Почему, почему.. потому, что тебя, в отличии от остальных, вижу второй раз. Но если серьезно – я наводил о тебе справки.. Наслышан о твоих подвигах в Дербенте. – и когда Савелий направился прочь, крикнул рассмеявшись во вслед ему, – будут расспрашивать, говори, что берут высоких и пригожих.

Савелий вернулся к расположение и на упрёки Григорьева в нерасторопности отшутился, сказав, что заблудился преследуя молодую осетинку. Попив чаю, казаки постлали бурки и, приладив сёдла под голову, залегли до утра. Савелий долго не мог уснуть. Он лежал и смотрел за край полога на звёздное небо и думал о завтрашнем дне.

Утром пришёл хорунжий Васильев и, подозвав Григорьева передал приказ откомандировать Савелия в распоряжение охранной роты штаба в личный конвой наместника. Если сказать, что новость эта заинтриговала начальство, то значит не сказать ничего. Подозвав Савелия, подхорунжий долго изучал лицо казака, наконец спросил:

– Имеешь что-нибудь сказать по этому поводу?

На лице унтера появившиеся за спиной Васильева было написано насторожённое любопытство, во всяком случае так показалось Савелию. Он повторил вслед за начальством:

– Что скажешь?

Савелий пожал плечами и ответил, как учили:

– Красивый наверно.. стройный.. Говорят, наместник любит, чтоб форма…

Сзади раздался взрыв хохота.

Конвой Наместника состоял из двадцати казаков в походном строю и десять охраняли его в резиденции. В 6 часов утра 10 апреля две колонны войска, состоящего из гренадерского полка и полсотни гребенцов направились в сторону Дарьяльского ущелья, которое в древних источниках упоминается как «ворота аланов». Российские подразделения шли по-батальонно, под командованием своих командиров и составляли более восьмисот солдат. Отряд сопровождал артиллерийский парк из четырёх орудий с полным боевым комплектом. Через два часа, миновав Столовую гору, поселения Балта, Чми, колонны вошли в крупное поселение Ларс, где остановились возле огромного гранитного камня, возвышавшегося в пойме Терека. Здесь лежал глубокий снег и уставшие солдаты и кони, тащившие орудия, вконец измотались. Была сделана передышка. После того, как войска пополнили запасы воды, колонны продолжили путь наверх и вступили в Дарьяльское ущелье – грандиозный разлом Бокового хребта Большого Кавказа. Поначалу дорога, шедшая по левому склону, петляя по скалистым выступам, спустилась вниз к самому берегу реки. Сзади осталась широкая пойма Терека с многочисленными наносами мелкой гальки, отчего русло разветвлялось на многочисленные отдельные протоки. Дальше, с каждым новым поворотом, горы становились отвеснее, а ущелье всё уже. Дорога, заваленная глубоким снегом, спустилась к берегу и обе колонны перестроились в одну. Движение войск замедлилось. В Дарьяльской теснине было сумрачно и тревожно – под ногами ревущий Терек с большой скоростью и грохотом нёс в своих водах гальку, ворочал камни, над головой, сквозь дымку облаков поглядывала узкая лента неба, – в этой адской расселине, вынырнувшей словно из преисподней было что-то жуткое и нереальное, воистину что-то дьявольское. Савелий, следуя в отряде охраны впереди свиты Наместника, поглядывал по сторонам, готовый, как и другие, дать отпор возможной опасности. Разведчики докладывали о шайках лезгинов, периодически появлявшихся в горах. Опасаясь засады, колонны остановились. В целях предотвратить возможные нападения, генерал Тучков послал казаков разорить разбойничьи укрепления по пути следования русских войск. Пока стояли в ожидании дальнейших событий, Савелий услышал, как хорунжий Васильчиков, возвысив голос, доказывал подъесаулу Калмыкову:

– А я говорю: вот там она жила, на горе, вона и развалины остались..

– Да нет же,– упорствовал подъесаул, – возле Мцхеты замок был, я слышал.. и любовников она в Арагви бросала…

– Здесь жила, верно, – вступил в разговор гренадерский поручик, – заманивала путников на ночь, а утром трупы в Терек.

– Ну не знаю – я за что купил, за то и продал. – Открестился подъесаул. – Можа здесь жила эта царица, а можа не здесь. Одним словом – легенда.

Савелий пригляделся к огромной скале, где на шестидесяти метровой высоте были видны останки башен и укреплений построенные в пятом веке Вахтангом Горгасали на месте древней крепости первого века нашей эры. С севера и востока, откуда ожидалась самая большая опасность, крепость была неприступна и могла оборонять дорогу месяцами. Легенда об имеретинской царице Тамаре, отличавшейся красотой и скверным нравом родилась в здешних местах благодаря другой Тамаре: великой правительнице Грузии, дочери Георгия lll, из династии Багратионов, царице Тамар. С ней был связан расцвет государства, названный «золотым веком Грузии». Савелий не мог знать этих подробностей, но был живо заинтригован и частично поверил в легенду. Он попытался представить образ царицы, но в голову лезли лица станичных женщин и тех, кого повидал в Закавказских ханствах. Были среди них и красивые лица, но уж никак не царские. Так что с образом Тамары ничего не выходило.

Чрез два часа прибыли посыльные с известиями об успешном проведении операции – путь дальше был свободен, но следом пришли плохие вести – в горах произошёл обвал. Тучков послал 600 солдат на расчистку дороги, которые, перебравшись на правый берег Терека, к вечеру прошли четыре километра. Так, с огромным трудом, преодолев дюжину километров по ущелью, войска достигли Казбеги. Здесь, в высокогорном селении у подножия Казбека снега было заметно меньше, в дневные часы солнце по-весеннему пригревало и сквозь проталины пробивалась зелёная трава. Форс-мажорные обстоятельства, связанные с обвалами, глубоким снегом и местными бандами, замедлили продвижение войск и командующий распорядился делать суточный привал. В горах темнело быстро, поэтому готовиться к ночлегу начали незамедлительно. Генерал-лейтенант вылез из кареты и, пока ставили шатёр и сервировали походный столик, прошелся по хрустящей траве к обрыву. Здесь он остановился и оглядел окрестности. Справа, возвышаясь над нагромождением скал, сквозь дымку облаков, проглядывала белоснежная шапка старого Казбека. Кнорринг, уже не раз бывавший здесь, прекрасно знал здешние достопримечательности. Пройдя по склону Казбека, в разломе одного из отрогов можно было выйти к водопаду, состоящему из двух каскадов. В этом месте струи воды, падая с 25 метровой высоты, выбили в породе купель очень удобную для купания. На дугой стороне ущелья, если перейти Терек можно подняться в Гергети и осмотреть крестово-купольный храм Цмина Самеба, состоящий из колокольни и церкви, куда, при нашествии персов, прятали христианские святыни и реликвии. Обернувшись генерал оглядел деревню: по обеим сторонам дороги расположились войска, гренадёры с одной стороны, казаки с другой. Дым от костров, сливаясь с облаками, накрывал приземистые лачуги сизой пеленой. Чуть в стороне совсем рядом с башней хозяина села виднелись незаконченная постройка почтовой станции и местный духан. Отсюда были хорошо видны дорога уходящая в темноту Дарьяла, огни костров, дым, кони в овечьих загонах, орудия и телеги гружённые боекомплектом, фуражом и продуктами, сидящие у костров воины, часовые по скалам вокруг селения. Генерал удовлетворительно похлопал себя по внушительному животу, и поскрипывая новыми ботфортами, вернулся к шатру, где среди факелов и жаровней ординарцы накрыли походный столик. В это время, словно выгадав момент, пришёл местный князь Казбек, огромного роста и уже не трезвый. От него разило чихирем и вид у него был помятый. Тем не менее Кнорринг пригласил князя за стол.

– Ну, как вам тут живётся, как семья, как твои люди? – задал вопрос генерал.

Князь выпил дорогого вина, причмокнул и сказал:

– Говорят нам дадут право брать деньги за проезд. Хорошо бы, а то совсем бесплатно едут и купцы, и деловые люди, и по казённой надобности. Если это правда, то совсем хорошо будет.

Кнорринг усмехнувшись, сказал.

– Это правда, да только это половина правды. За это вы должны будете следить за дорогой, чинить мосты, убирать снег. – Генерал поднял палец и проникновенно закончил. – Но самое главное – это лояльность и верность Российской короне.

Далее в беседе генерал ненавязчиво выяснил настроения местного населения и в каком состоянии находится дорога: он услышал о частых сходах лавин, о стычках с лезгинами, турками, а также об откровенной наглости князя Дударова, учинявшего беспредел на дороге от Балта до Казбеги. Кнорринг подивился этой новости, поскольку, проезжая через вотчину Дударова в Чми, как раз вспомнил о дурной славе хозяина этих мест, но ничего предосудительного не заметил. Пообщавшись с Казбеком, и узнав, что хотел узнать, Наместник отпустил местного князька и, глядя на его огромную спину, тихо промолвил: – «Увы, не будет никогда России покоя. Но и позора не будет.»

Достигнув селения Коби в ущелье реки Байдарка, генерал Тучков дал команду остановиться. Люди и тягловые животные крайне нуждались в отдыхе. В это время пришло известие, что пройти дальше нет никакой возможности из-за снежных завалов. На расчистку были направлены около 800 местных осетин, которым понадобилось три дня, чтобы сделать дорогу пригодной для движения. После этого гренадёры осторожно двинулись вверх к Крестовому перевалу с опаской поглядывая на нависшие над головами снежные шапки. Идущие впереди солдаты первого эшелона благополучно миновали опасный участок на отметке 2345 м. Впереди был спуск к селению Кайщаур. При прохождении второго эшелона произошёл сход ещё одной лавины, завалившей трёхкилометровый участок дороги. К счастью обвал произошёл уже после того, как гренадёры миновали опасность, и снег перекрыл путь лишь обозу. Пришлось опять привлекать местных. Только через два дня Кавказский гренадерский полк полностью преодолел заснеженный перевал и приступил к спуску по южному склону гор. «Кахетинцы встречали нас, как ангелов сошедших с неба.» – пошамкал древний старик обращаясь к правнуку.– «Кто-то даже на коленях. Мы пришли вовремя. Тяжёлый переход закончился торжеством в Тифлисе.»