Читать книгу ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1 - Юрий Сергеевич КАРАНИН - Страница 13

Вопреки опасениям, полет рейдера и на слабом магнитном поле Драмины оказался мягким, и потому некоторым бойцам удалось «надавить на глаз», пока рейдер искал Ильп. Сопровождающий то ли специально запутывал их, то ли, действительно, не знал трассы, но через полчаса полета заявил, что местность, над которой они летели, ему незнакома, надо принять правее, потом еще правее. Потом еще, пока пилот не показал, что летают по кругу.

– Увидишь внизу селение, сажай аппарат, там разберемся. – Корн тронул за плечо всматривающегося в землю пилота. Воррн, сидящий в кресле рядом с пилотом, согласно кивнул головой. Ему самому такая простая мысль почему-то не пришла. Это не раздосадовало, а наоборот, заставило по-иному посмотреть на своего помощника.

– Нравится? – Заинтересованно спросил он Корна: все время пути Корн неотступно следил за действиями пилота.

– Конечно. Я же – летчик. Военный летчик. – Корн слегка погрустнел.

– Сможешь справиться? – Воррн испытующе смотрел на него, как бы проверяя на прочность.

– Справиться? – Корн прикрыл глаза, припоминая действия пилота. – Думаю, смогу, если потребуется. – Но глаза не открыл, раз – за разом прогоняя в мыслях действия пилота. – Да, думаю, смогу.

– Как, Капитан, уступишь место? – Воррн, при этом, подмигнул пилоту.

– Конечно. Не вопрос. – Пилот щелкнул тумблером автопилота и решительно встал с места. – Прошу.

Корн не поверил в реальность происходящего, но пилот решительно отступил за кресло, и Корну, воля-неволей, пришлось занять его место.

Рейдер откликнулся на руку на джойстике миганием индикаторов. Пилот нагнулся и выключил автопилот. Джойстик сразу обрел как бы твердость, создавая сопротивление, не дающее возможность излишне резким манипуляциям. Радость полета захлестывала, но одновременно Корн догадывался, что рейдер не совсем однозначно реагирует на его маневры, о чем и сообщил пилоту.

– Молодец. В работе – корректор. Его используют, в основном, для новичков. – Пилот узнал «родственную душу» и с удовольствием посвящал Корна в тайны рейдера.

– Тебе, я понял, этого уже не нужно. Внимание, отключаю. – И щелкнул еще одним тумблером у себя над головой.

Рейдер отреагировал крутым виражом, от которого слегка придавило виски, и предупреждением об опасном управлении. У Корна от напряжения вспотели ладони, но рейдер он благополучно выровнял, и теперь чуткая машина, «признав» твердую руку, слушалась его. Наслаждаясь полетом, он чуть-чуть не пропустил двух путников, пробирающихся по давно нехоженой тропинке.

Воррн коротким кивком подтвердил решение Корна на контакт с ними. Корн попытался уступить место пилоту, но тот, касанием плеча рукой, настоял и на выполнении посадки. Рейдер, продолжая подчиняться воле Корна, плавно скользнул вниз и мягко опустился на полянку прямо перед путниками. Скрыться им было негде, и они: молодой мужчина с девочкой лет пяти-семи, – остановились, готовые оказать, хоть, какое-то сопротивление.

Воррн с Корном неспешно спустились по трапу вниз. Воррн, единственный, кто знал приемы общения на Драмине, как мог, показал, что они без оружия и не сделают путникам ничего плохого.

– Воррн. – Радостное восклицание в коммуникаторах застало их врасплох.

– Да. – Воррн круто остановился и оглянулся, ища автора вопроса.

– Здравствуйте, Воррн. Не узнаете? Я – Ларак. – Мужчина снял широкополую затрапезного вида шляпу и уродливые очки и улыбнулся, застенчиво и нелепо пожимая плечами. – Весь пропах ароматом крумпру, и теперь приходится защищаться от самцов эгик: после их укусов волдыри не проходят несколько дней. А вот Рамитараму они совсем не трогают…

– Рамитараму? Уж не та ли это Рамитарама – правнучка доктора Геликатона, дочка Заки и Сата? – Удивленно спросил Воррн.

– Та. – Ответила девочка и тихо-тихо всхлипнула.

– На Заку в Ильпе напали какие-то негодяи и утащили в лес. Рамитарама пыталась защитить мать, ее сильно ударили, она упала, потеряла сознание, а когда очнулась, оказалось, что ничего не видит. Не понимаю, как она добралась до Родо, – это же около а-пу та, – слепая, голодная. Я, как увидел ее, чуть дара речи не лишился. – Ларак разгорячился, из глаз потекли слезы. «Он что, не драминянин», – подумал Корн, и Воррн «услышал» его и сразу ответил: «Не совсем. Его предки, понятно, с одной стороны, с Гота. Как узнал?» – «Драминяне не плачут» – «Да? А я и не замечал. Ларак – известный ученый, его знают далеко за пределами Драмины. Побывал на многих планетах».

– Шла-шла, – и пришла. Меня дедушка звал. – Рамитарама говорила об этом, как о само собой разумеющемся.

– А где сейчас доктор Геликатон? —

– Доктор ушел на Тору искать траву боксу, а Рамитарама все рвется искать мать. Утверждает, что Зака жива и ждет ее. А еще Рамитараме нужно найти светлого человека. – Информация сыпалась из него, как из мифического Рога Изобилия, но Рамитарама перебила:

– Вот – Светлый. – Она рукой указала на Корна. – Светлый, ты поможешь маме?

– Конечно. Я для этого сюда и прилетел. – Слова вылетели сами собой, и он испытал такое угрызение совести, что хотелось сквозь землю провалиться.

– Для другого. – Вздохнула Рамитарама.

– Но маме, все равно, помогу.

– Конечно. Я знаю. А еще там – светлые. – Показала рукой на рейдер. Постояла словно что-то высматривала и твердо сказала:

– Темных здесь нет. Серые есть. Темных нет.

Легкий озноб прошел по коже не только Корна, но и Воррна, хотя, он и обладал некоторыми ментальными способностями.

Чтобы немножко разрядить обстановку. Воррн спросил:

– Здесь-то что делаешь, Ларак?

– Начинается последний этап вегетации крумпру. Бабочки уже отложили яйца в плоды и сейчас активно поедают листья эфы, запасая строительный материал для будущих жилищ потомства. Раньше этому периоду придавали маловажное значение. Никто не замечал, что эфа до этого дня не раскидывает новых корней, не растет вверх: как бы спит. А с этих дней просыпается: корни увеличивают свою длину на сотни толов и способны пройти под руслом неглубокой реки. Ветки поднимаются вверх на высоту в несколько толов, сплетаясь в клубок, который уже никогда невозможно распутать. На следующий год все это обрастет листьями и под их тяжестью осядет, уплотнится. – Ларака уже понесло, но Рамитарама потянула за рукав:

– Ларак, пошли искать маму.

– А вы куда направляетесь? – Спросил Воррн.

– Сейчас в Ильп. Именно там пропала Зака.

– Тогда давайте с нами. Заодно и дорогу покажете, а то наш проводник совсем заблудился. Ну что, Рамитарама, летим.

– А как мама?

– Так мы туда и летим.

– Летим. – Девочка впервые за все время улыбнулась и без всякой помощи пошла к рейдеру.

Корн сел уже на свое место. Пилот улыбнулся и предложил продолжить управление аппаратом, но Корн ответил отказом, мотивируя отказ необходимостью подготовиться к действиям.

– Каким действиям? Что-то уже прояснилось? – Встрепенулся Сибурн.

– Пока ничего. Единственное что добавилось, так то, что пропала мать этой девочки. Похоже, тебе придется начинать именно с ее поисков. – Воррн положил ему на плечо руку.

– Сделаем. – Ответ Сибурна не понравился Воррну и он посуровел:

– Задача непростая, Сибурн: неясен ни район поиска, ни мотивы похищения.

– Она похищена? Так бы сразу и говорили. Получается: есть, от чего плясать.

– Что?? – Вскипел Воррн, но Корн успокоил:

– Присказка такая: означает, есть точка, с которой начинать дело.

– Удивляете меня, парни, своим языком. – Воррн примирительно пожал Сибурну руку. – Иногда слушаешь вас, думаешь, для чего в вашем языке столько слов, а потом понимаешь красоту и точность сказанного, завидно становится.

– Ильп перед нами. – Оповестил пилот. – По шоссе в сторону городка движется колонна из семи, нет, девяти машин.

– Впереди еще четыре. С флажками. – Добавил Сибурн, ставший рядом с пилотом. – Вон, там, левее.

– Это Президент. – Подтвердил сопровождающий их офицер. Радости в его голосе не было: задание, вероятно, провалено, перспективы – не радужные.

Рейдер быстро нагнал первые машины, которые в городок не въехали, а повернули направо. Все повернули голову в ту сторону и увидели огромную толпу. Несколько человек отделились от нее и двинулись навстречу президентскому кортежу.

– Что делаем? – Лицо Воррна было напряжено. – Осматриваем сверху, или разбираемся сразу на месте?

– Логичнее разделиться. – Предложил Корн. – Мы двое с двумя звеньями высаживаемся и идем к месту. Рейдер с остальными зависает и контролирует сверху.

– В общем, так. Высаживаемся я и разведка. Корн, как и положено тактик-корректору, остается в рейдере и принимает решения по обстоятельствам.

Рейдер выпустил восемь человек и поднялся в воздух. Корн сел на место Воррна, и пилот кивком указал ему на джойстики у Корна под руками: тебе, мол, и карты в руки.

Корн повел рейдер по пологой параболе, незначительно захватывая городок. Улицы его словно вымерли, одноэтажные, реже двухэтажные домики, неровные заборчики, – то, что характеризует окраины, наверное, многих городов, редкие прохожие, торопливо скрывающиеся при виде рейдера…

«А где те машины?» – Мелькнула мысль. И Корн, заложив крутой вираж, вывел рейдер за пределы городка, туда, где заметили колонну. Машины представляли собой нечто среднее между автобусами и грузовиками. Небольшие окошки закрыты цветными занавесками, занавешены с боков и водительские места, поэтому сидевших в машинах рассмотреть не удалось. Но, уже, когда он уводил рейдер к городку, Корну показалось, что рядом с рейдером прошлась автоматная очередь. Не успел он сообщить об этом пилоту, как тот показал на засветившуюся надпись. «Атака», – перевел он, зная, что десантников не слишком учили читать. Вступать в бой неизвестно, с кем, – глупо, но и держать колонну под контролем необходимо. Корн не сразу, но все-таки решил пройтись над толпой и, главное, над большим неподвижным темным пятном: похоже, эпицентром чего-то грандиозного, поскольку собрало около себя несколько сотен горожан. Пилот понял маневр и навел туда объективы камер.

– О-е. – Не удержался Корн и оглянулся назад, ища глазами девочку: Рамитарама мирно спала в уголочке на меховой куртке Сибурна. «Слава богу!». – Вздохнул он: видеть такое, но тут же опомнился: девочка слепа, но от этого понимания не стало легче. Внизу в огромной яме лежала масса трупов, сваленных, как попало. Часть из них, похоже, была уже засыпана бульдозером. Он, все еще работающий, стоял рядом, и двое мужчин отбивались от десятка разъяренных людей: большей частью, женщин.

Корн связался с Воррном и доложил об увиденном. Получив информацию о колонне и предполагаемом обстреле, Воррн решил, что рейдеру лучше держаться за толпой на высоте, доступной для контроля.

Корн, уже активно осваивающий аппарат, включил звуковой прием: в рейдер проник неразборчивый шум. Он уже потянулся к выключателю, но пилот включил другой тумблер и постепенно из шума начали выделяться сначала отдельные слова, затем фразы. Пилот указал на еще один джойстик, показал на уши. Оказалось: при работе джойстиком можно выделять нужные фрагменты из всего многоголосья.

Корн решил начать прослушивать с окружения Президента. Конечно, понять там хоть что-то удалось еле-еле. Президент, как заведенный, постоянно обещал во всем разобраться в течение то двух-трех дней, то немедленно, и, в зависимости от его слов, толпа то на мгновения утихала, то взрывалась новым всплеском истерики. Все кричали о ни в чем неповинных убиенных, требовали мести, кто-то кричал о походе на столицу с целью требовать справедливого расследования.

Корн видел, как Воррн в сопровождении десантников пробирается к Президенту. Но толпа людей становилась все плотней, и выполнить это становится сложней и сложней.

Наблюдая за происходящим внизу, они пропустили главное – момент прибытия колонны. Корн обратил на нее внимание, когда машины начали веером попарно располагаться на окраине небольшой рощицы, напротив злополучного рва. «Вот тебе и корректор», – обругал он себя и скомандовал: « Весь контроль – на машины!».

Сначала там ничего не происходило. Потом распахнулись дверцы, – и из них начали выпрыгивать люди в защитной одежде и скрываться позади машин. Затем и на поле наметилось хаотичное перемещение людей в такой же форме.

Потом распахнулись по еще одной дверце на одной из каждой пары машин, и из них показались отливающиеся золотистым цветом раструбы и шестигранники.

– Не уничтожены, значит, установки. – Нервно стукнул по своему колену пилот.

– Вниз! – Крикнул Корн и вскочил с кресла. Надеть жилет, установить ствол, подсоединить кабель – дело секунд, но ему показалось, что копается слишком долго.

Дольше шла посадка. Люди, стоящие внизу, бросились врассыпную, но требуемая площадка освободилась не скоро. А Корн уже нетерпеливо рвал люк на себя, и когда ощутил толчок приземления, сгорал от нетерпения, ожидая опускания трапа.

А дальше – все как в тумане: солдаты, бегущие к машинам, что-то кричащие офицеры в ярких мундирах, и метрах в двухстах прорези дверей на четырех машинах. Страшная догадка уже пришла к Корну. Более того, пришло понимание, ЧТО произойдет сейчас.

«НЕТ!» Он кричал, или нет?

Зеленовато-голубая молния соскользнула с острия ствола и воткнулась в крайнюю правую машину, в ее темнеющий проем с золотистым раструбом посередине. Машина мгновенно вспыхнула, затем мощный взрыв разорвал ее в клочья. Порыв жара и чада едва не сбил Корна с ног, но он действовал уже, как на автомате: молния, зацепив несколько исступленно орущих голов, уже врезалась во вторую машину. Там взрыва не последовало, но из нее выпал разрезанный человек и разваливающаяся на части установка.

Он не заметил, как отстрелилась первая батарея и шлепнулась, дымясь, в лужу. Он не заметил, как носком ботинка Сибурн откинул ее подальше, – и вовремя: батарея уже в полете взорвалась, разбрасывая горячие куски металла и пластика.

«Мальчик еще слишком мал, чтобы противостоять змее. Это невероятно длинное чудовище только что убило его отца, и теперь ее голова угрожающе покачивается перед мальчиком. Отец еще жив, но у них нет противоядия, а до ближайшего селения много километров. Мальчику страшно: страшно быть ужаленным змеей, страшно, что он ничем не может помочь отцу, страшно бежать за помощью, страшно остаться одному, когда умрет отец. Страшно, кругом, страшно.

Змея угрожающе шипит, но не нападает, и не уползает.

Мальчик замахивается на змею палкой, – и змея мгновенно принимает боевую стойку. Отец, почему-то, кричит, что змея не виновата, что она так защищает своих детей. А мальчик совсем не понимает его, и пытается отогнать змею от отца. Она бросается в атаку, но промахивается. Шипение уже сзади. Мальчик бежит, уводя змею от отца, но песок скользит под ногами, – и мальчик падает в вихре песка и пыли. Змея, уже начавшая очередную атаку, снова промахивается. Мальчику опять попадается под руку палка, и он бьет ею змею по голове, которая снова поднялась над мальчиком. Бьет опять, опять, опять, бьет до тех пор, пока змея не падает замертво на песок. «Зачем ты так, сынок?», – с укоризной кричит отец. Мальчик размазывает по лицу грязные слезы и кричит, что она виновата: она убила отца и хотела убить его.

Отец пытается убедить, что нельзя быть таким жестоким, что теперь детки змеи остались одни, и потому погибнут. «Ну и пусть», – кричит мальчик, – « Зато, теперь они никого не убьют».

До первых лучей солнца они жгут маленький костер, пытаясь хоть как-то спастись от стужи, сменившей дневную жару. Всю ночь отец объясняет мальчику, что надо быть добрым, что зло порождает только зло, что он уже не маленький. В тринадцать лет пора осознавать свои поступки. Аркадий Гайдар в четырнадцать лет уже командовал полком. Под утро отцу становится совсем плохо, только забота о сыне удерживает в нем остатки жизни…».

Машина с последней установкой взорвалась так же, как и первая: с кроваво-черным облаком да широко и высоко разлетающимися кусками металла и пластика. Когда-то теперь узнается, что было в тех машинах? Корн видел сквозь кровавую пелену сознания, как на больших скоростях удирают другие машины, как, бросая оружие, разбегаются солдаты, догадываясь, что по безоружным людям этот страшный человек стрелять не будет, но воспринимал все это, нет, не за игру, а за что-то происходящее совсем не с ним.

«Почему этот человек бегает по пустырю, размахивая игрушечным пистолетиком? Почему он смеет кричать на Воррна? Почему орут и трясут своим оружием эти напыщенные „петухи“ – офицеры? Зачем так много крика, от которого раскалывается на куски голова?».

Корн отрешенным взглядом смотрел, как разряженные, как куклы, офицеры, кто криками, а кто и кулаками, пытаются выстроить в цепь около сотни солдат. «Что еще они хотят сделать?», – все еще находясь в тумане, удивился Корн. Он увидел, как цепь неуверенно, но, все же, пошла на горожан, раздались выстрелы. «Этого не может быть, что-то тут не так…?», – он поискал глазами Президента, но того нигде не было видно. Может, уже убит? Поверить в то, что все это затеял Президент, он не мог. И не мог не верить своим глазам: горожане начали суетливо разбегаться, некоторые падали, сраженные выстрелами. И тогда Корн снова поднял свое смертоносное оружие.

Но как стрелять по живым людям? До этого были машины, и, хотя, он не мог не понимать, что и в них были люди, но тогда-то он стрелял по машинам. Рука опустилась сама.

«А змея вернулась. Вернулась, чтобы вслед за отцом убить и его. Она неуловимо быстро ползла по песку, – и мальчик не успевал, слишком не успевал. Зыбкий песок предательски стекал вниз с дюны и уползал из-под ног, – и мальчик упал. И змея тут же воинственно поднялась над ним, И тогда в отчаянии он швырнул в нависшую над ним голову горсть песка, – и змея промахнулась: длинное тело пролетело мимо, обдав мальчика песчаным вихрем. Мальчик, набрав новую горсть, ожидал следующую атаку. Но змее, видимо, хватило предыдущей ошибки. Отец уже бредил, теперь он не мог помочь ни делом, ни советом. И только сам мальчик должен отменить смерть».

Но Смерть оказалась впереди, и посылали ее красочно одетые офицеры. Корн поднял левую руку, – и голубая струя легко срезала несколько фигур, которые прямо на глазах сложились пополам, затем, разбрасывая искры, прошлась непосредственно перед цепью. Цепь в панике распалась, рассыпалась на отдельные звенья: солдаты заметались, снова бросая оружие, но бежать им стало просто некуда, и они начали торопливо поднимать руки.

Окончательно в реальность начал возвращать негодующий крик Президента, который, оказывается, все время стоял рядом и теперь безумными глазами внимал весь ужас происходящего. Но безумие поселилось не только в глазах, но и в сознании. Он, брызгая пеной у рта, подскочил к Корну и, сотрясая кулачками, начал кричать про беззаконие, про Конституцию и нести другую лабуду, которую Корн почитай не слышал. Наконец, Президент скатился до того, что потребовал арестовать десантников.

И тогда еще горячий ствол уперся ему в грудь, а спокойный голос чужого человека на чужом языке оказался убедительнее самого тщательного разъяснения: «Немедленно прекратите операцию!». Еще убедительнее оказалась огненная полоса перед вновь попытавшимися показать ретивое офицерами.

«Ретранслятор», – Крикнул Корн, и пилот немедленно выполнил приказ.

Слова, слегка усиленные установками ПНЛПИ, как разъясняли в Центре, поразили Президента до онемения:

– Внимание всем! Временно управление чрезвычайной ситуацией переходит под юрисдикцию Верховного Трибунала. Следственная Комиссия Трибунала приступает к работе немедленно. Просим всех граждан содействовать работе Комиссии. – Корн не знал, существует ли такая комиссия, а если существует, то какие полномочия имеет, но именно это само пришло в голову, а, сказав «Аз», говори и «Буки». – Возглавляет Комиссию заместитель Председателя Верховного Трибунала Адмирал Флота Воррн. – Из сказанного последним неправдой было только «заместитель» да и то только на время операции, ибо на эту должность Воррн и переходит.

Корн оглянулся, ища Воррна глазами. Тот подавал ему отчаянные знаки, но Корн продолжил:

– Слово предоставляется Председателю Комиссии Адмиралу Флота Воррну.

И тому ничего не оставалось, как встать рядом с Корном. «Ты что творишь?», – прошептал он сначала. «Закон», – в полный голос ответил Корн.

Рядом все еще продолжал сыпать угрозы и проклятия обиженный Президент:

– Это беззаконие. Я буду жаловаться.

Корн настоятельно взял его за рукав и отвел в сторону:

– Не позорьте себя, господин Президент. Народ смотрит. А насчет жалоб, мы сможем сегодня же соединить Вас с кем Вам угодно. А заодно проконсультируемся об оценке действий облеченных властью людей.

Президент мгновенно стих и стал неприметен среди внимательно слушающих Воррна горожан и военных.

Когда же Воррн пригласил его выступить перед горожанами, Президент долго и нудно твердил о необходимости наказания виновных и, что он приложит все силы для этого. А на выкрики о его месте в конфликте ответил путано и противоречиво, тут же быстро свернул свою речь, в конце подтвердив полномочия «Комиссии».

Корн еще раз внимательно оглядел всю площадь: в пределах видимости, как говорится, значительных разрушений нет, в отдалении еще догорают, нещадно чадя, уничтоженные им машины, но люди уже не мечутся хаотично, а в большей массе стоят и внимательно слушают Воррна, однозначно признав его власть. Некоторые мужчины помогают раненым. Несколько женщин рыдают, стоя на коленях возле наполовину засыпанного рва. И только теперь, когда вдруг пропала потребность в активных действиях, Корн ощутил гнетущую опустошенность. От нечего делать он отошел за рейдер и сел на небольшой пенек. До него только сейчас стала доходить суть случившегося, или содеянного. И вместе с этим пришла боль от стыда и раскаяния за уже второй раз возникшее состояние неконтролируемой агрессивности. Он смотрел на лица стоящих вокруг людей, которые кто с надеждой, а кто и с ненавистью слушают длинную речь Воррна, и вдруг содрогнулся от мысли, что все могло закончиться несколько минут назад, и сотни новых трупов пополнили бы этот ужасный ров. Чей изощренный ум был готов на такое чудовищное преступление? Как хочется верить, что это всего лишь сон, что, проснувшись завтра, о нем уже и не вспомнишь. Вряд ли! Не такой ли ум развязал кровавую драму на Украине, не такой ли ум истязал, а потом убивал самых близких Корну людей. Что только активное вмешательство Конфедерации предотвратило Третью Мировую войну, Корн, уже находясь в Центре, узнал, что хронометры отсчитывали уже последние секунды существования Человечества, когда сотни рейдеров «пришельцев» заблокировали командные пункты, ракетные установки и подводные лодки. Они же уничтожили уже поднявшиеся в воздух ракеты и вынудили вернуться обратно бомбардировщики.