Читать книгу Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление - Юрий Швец - Страница 13

Седьмой день, небольшой отряд и несколько закрытых повозок, двигались через полупустыню к соляным озёрам, расположенным у предгорий. Издали казалось, что это какой-то торговый купец, везёт своё имущество, которое он сохранил в лихие годы войны, спрятав где-то в этих диких краях. А теперь, с наступлением мира, он двигается на свою родину, расположенную в одном из ближайших городов. Но этот миф, рассеивался, едва из-за повозок показывался сильный вооружённый отряд, сопровождавший повозки. Тогда те, кто мог им встретиться, предпочитали укрыться в стороне, в каком-нибудь укромном месте и пропустить незнакомцев. Дороги, к тому времени, не опустели ещё от различных разбойников и, поэтому, отряд принимали за один из таких разбойничьих шаек. Единственное, что удивляло, встречавшихся обозу путников, так это то, что обоз не спешил и двигался медленно, что было совсем не характерно для разбойничьих вылазок.

Возле одной из повозок, двигался молодой всадник, в начищенных до блеска доспехах с яркой отделкой. Его шлем имел большой яркий султан, не характерной для этих мест формы. На шлеме, был длинный и низкий затыльник, и люди постарше, припоминали, что такие носили латиняне, кои проходили здесь, почти два десятилетия назад и легли костьми на полях Тунесса. Всадник сновал между повозками – то отъезжал намного вперёд, чтобы проверить и разведать дорогу, то возвращался назад, чтобы что-то уточнить… Вот и сейчас, он быстро возвращался к повозкам, давая коню волю в беге… Этим всадником был Антоний Бриан.

– Вход в долину уже рядом! Там нас должны встретить нуммидийцы царя Нараваса! А может и сам Царь! Они с Саламбо отправились вперёд! Дорогу просмотрел – выглядит спокойной! Видимо, нуммидийцы основательно почистили её от разбойничьих гнёзд. Ведь не все берберы ещё вернулись к оседлой жизни. – Выкрикнул Антоний, поравнявшись с воином в первом ряду всадников.

– Да. Я эти места тоже помню хорошо! Кажется, совсем недавно, мы искали то место, куда свернула свора Матоса у Соляных озёр. – Ответил ему воин.

– Да, Леонтий. Но, мы свернём раньше. Мы, свернём в ущелье! Это одно из ответвлений, что ведёт к коридору скал, ведущих в Артодафис. Этим мы существенно сократим путь, чем, если бы мы, шли через долину соляных озёр.

– Ну что же, это неплохо. Что-то мне не хочется смотреть на долину, усеянную костьми неубранных мятежников. Ведь, тогда, Гамилькар, не подверг их погребению, ввиду отсутствия вблизи городов, которым бы они грозили чумой. Они так и остались лежать кормить птиц и гиен Африки. Я, заметил, что и в этом году, этого племени, как никогда много?! Видимо, Боги готовят падальщиков загодя, дабы не допустить эпидемии. Как здесь не вспомнить комедию Еврипида «Троянки». Что есть Божий промысел – вселенская необходимость или игра человеческого ума?

Антоний удивлённо посмотрел на Леонтия.

– Я смотрю, ты, Леонтий, настоящий просвещённый грек! Знаешь, даже, все работы Великих трагиков. Но, Еврипид, по-моему, дал на это совершенно ясный ответ.

Теперь, пришло время удивиться Леонтию:

– Какой же, Элиот?! Над этой загадкой бьётся уже не одно поколение греков?! В чем суть этого ответа, по-твоему!

– Героиня Гекуба гибнет, так и не дождавшись помощи от Всемогущего Зевса, к которому взывала. Зевс равнодушен к её жизни и горестям! И остальные Боги глухи и немы и даже, не слышат воззвание Гекубы. Поэтому, Леонтий, Боги существуют в нашем воображении. Но, это воображение, необходимо человеку, ибо без него, превращение его в зверя, коими качествами обладает мужская половина комедии, ведущая безжалостную войну друг с другом, станет необратимой. Вера в Богов пока необходима только по этой причине!

Леонтий ненадолго задумался и ответил:

– Интересная мысль… Без боязни гнева Богов, мы, действительно, можем потерять разум. Но, ведь Еврипид, обращался в своих трагедиях к обыденной жизни, простых героев, не связанных помощью и делами Богов, но везде, в каждой трагедии, их упоминает! Значит, он сам верует в них! Ведь так?

– Верует. В этом, ты, прав! Но, предлагает другим, осмыслить праведность своей веры!.. – Антоний замолк на какое-то время.

Леонтий, видя задумчивость собеседника, сделал тоже самое. Они какое-то время ехали молча.

– Леонтий, – первым вышел из раздумий Элиот, – ты же, присутствовал при казне вождей «Логова»? Расскажи, как это произошло?

Леонтий помолчал, прежде чем начал рассказ.

– Тягостно это! – Произнёс он, – Казнить тех, с кем воевал несколько лет бок о бок. Но, время меняет людей, изменяя внешность и забирая у них те качества, которыми они обладали и были связаны с нами или со мной! – Леонтий покачал головой.

– В этом ты не прав, Леонтий! – поправил его Антоний, – Время не может забирать у людей чувства и ценности с качествами. Оно всего лишь может предложить взамен этих «другие», в качестве искушения! А, люди сами выбирают. Если кто-то не может справиться с искушением, то он меняет свою жизнь, на ту, коя ему пока просто мерещиться, будто тот тающий, кажущийся мираж, который видит усталый путник в пустыне. Всё очень просто. Если человек отчего-то устаёт, или не доволен в своей жизни, он ищет уединения, чтобы осмыслить эту усталость. Но проходит какое-то время, и он уже думает, что его все оставили или забыли, хотя сам искал уединения. Но обида, как сорняк уже бросает свой росток в его пошатнувшуюся веру в правильность своего прошлого «выбора» и происходит то, о чём ты, только что, сказал! Потом, когда новый выбор совершён и назад пути нет, наступает озлобление, правда наравне с раскаяниями, но процесс уже запущен и все раскаяния съедаются им изнутри, не давая им выхода наружу! Такова реальность выбора.

Антоний замолчал. Леонтий обдумывал высказанные Антонием слова и мысли.

– Это ты правильно сказал… Раскаяние съедает человека изнутри. Остаётся уже не тот человек… Верно, точно подмечено. Нутро его съедено и подменено. Вот и там, некоторые бились головой, прося пощады. Так бился перс Мардирий и нубиец Габана, твердя помутневшим рассудком, что ночью за ними приходил мёртвый Гурзуф, забравший до этого Спендия, а теперь мучающий их по ночам! Ты этого, наверное, не знаешь, Спендий умер до казни. Умер, почти сразу, как оказался в яме! – Леонтий покачал головой, – Вот ведь судьба?! Отправить к Плутону столько людей, умерших мучительной смертью на крестах, от ран в бою, от истязаний! А самому умереть спокойной, тихой смертью в яме, прислонившись к стене с ухмылкой на лице?! Разве это справедливо? Где промысел Богов? – Леонтий замолчал, пытаясь познать смысл произошедшего.

– Кто знает, Леонтий? Может, Спендий, прожил свои муки на ногах, в своём разуме и сердце, прочувствовал то, что он натворил на земле?! Эта боль съела его ещё живого, и она была гораздо страшнее и мучительнее, той, другой, кою ты считаешь заслуженной им? – произнёс Элиот.

– Может. – Согласился Леонтий, – А может всё ещё страшнее, чем мы думаем с тобой, Антоний?! У него на лице, действительно, играла ухмылка? Это его застывшее выражение лица, с насмешкой в сторону своих «друзей», кои прильнули к клетке и слушая сражение, всё ещё не теряли иллюзий своего спасения, уже не изменилось, до того момента, когда его подвесили к кресту?! – Леонтий покачал головой. – А, среди живых, лишь двое держались, не проявляя низменных качеств души. Это Авторит и Катарис. Первый всё смотрел на мёртвого Спендия и перед тем, как его прибили к кресту, сказал: «Видно мучения сердца и души Спендия были намного сильнее наших с вами „страданий“, соратники! Отсюда и такое выражение его лица, и разница в смерти с нами! Он встретил смерть с улыбкой, как избавление от муки! Что же, покажем Танату, что и мы не слабаки!..» Это произнёс Авторит. А, Катарис, вообще не вымолвил ни слова… – Леонтий снова замолчал, вспоминая произошедшее там, на холмах, – А, раскаяние их съедало всех изнутри! Мы все это почувствовали, стоя у крестов. И вдруг Мапурту, взглянул на первый крест, на который повесили Спендия. «Ребята! – произнёс он, – Посмотрите, а лицо Спендия изменилось?» Мы все оглянулись и замерли от ужаса!!! Его рот, странным образом отвис, обнажив зубы и уже «улыбка весельчака Гурзуфа» коя застыла у него на лике по приходу за ним Таната, превратилась в ликующий, злобно ненавидящий оскал какого-то демона?! Причём, он смотрел не на нас, а на своих казнённых соратников! Довершив дело, мы покинули холм, страшась обернуться… На, следующий день, я проезжал с разъездом мимо места казни. То, что я увидел, повергло меня в ещё большее смятение? У всех, грифы и вороны, выклевали глаза. У всех… Но не у Спендия?! Он все также смотрел на них со своим злобно насмехающимся оскалом! Я побыстрее покинул холм…

Леонтий замолчал. Какое-то время они ехали молча… Впереди открывалась ложбина меж крутых скальных холмов.

– Так. Нам сюда. Поворачиваем обоз! – Антоний повернулся к возчикам.

После этого, он поскакал вперёд… Его конь, почуяв свободу, обогнал ветер и свернул в заросли ложбины. Антоний торопился. Ему казалось, что как только они, достигнут пещер и Лейла с Кассием, окажутся внутри их полостей – оба очнутся от забытья. Этой мыслью он жил, с тех пор, как увидел Лейлу и услышал мнение Афросиаба, о необходимости возвращения на то место, где всё и случилось…

Антоний стал спускаться вниз, по едва заметной дороге, свернув с того тракта, по которому они двигались уже два дня. Он всматривался в заросли и окрестности… Где-то здесь, их должен был ждать Агизур или Наравас. Так было оговорено заранее… Ещё там, у Приона. Две тысячи нуммидийцев и слоны Нараваса, ушли вперёд. Вместе с ними ушла Саламбо. Антоний, всё это время, наблюдал за Наравасом и Саламбо, и понимал, как любят они друг друга. Он не видел, как в пещерах, Саламбо бросилась на выручку своего возлюбленного, но слышал этот рассказ много раз из других уст, да и от того же Леонтия, который говорил с ним только что… О, схватке со страшным мутантом говорили многие в отряде, особенно сейчас, когда они приближались к когда-то «проклятой долине». А, тогда, у Приона, Антоний, смотря на Саламбо, никак не мог понять, как она переборола тот страх, что должен был внушить ей вид страшного Агерзама?!

«– Вот это сила любви! – думал Антоний, – Способная сворачивать непосильное и свершать невыполнимое! Я, тоже, готов броситься в глубину того, бездонного озера, что существует в пещерах, чтобы вернуть Лейлу в её тело! Чтобы она, только открыла глаза! О, какое это будет счастье!..»

Он достиг, крутого откоса и вспомнил, что повозки здесь раньше, уже не проходили. Слишком большая крутизна склона. Он проехал дальше и с удивлением увидел, что часть зарослей была срублена и дорога уходила с крутого откоса в более пологое место, преодолимое для повозок.

«– Берберы оказывается очень трудолюбивый народ. Они с удовольствием забросили своё оружие и взялись за иные орудия. И это верно. Нельзя, всё время жить ненавистью. Нельзя, взращивать на ней дете. Иначе, она поглотит и их самих! Даже, справедливая ненависть, со временем, разъедает душу её носящую! И губит того, кому эта душа принадлежит. А созидание, наоборот, устраняет „тёмные“ пятна в душе и сердце! Жаль, что мой народ, забыл об этом… Рим всех, весь народ, превращает в завоевателей! Сицилией и Корсикой, похоже, дело не закончится. Как не закончилось оно Великой Грецией. В Республике надо, что-то менять? Иначе, ненависть её к народам-соседям, а народов к ней, разъест и уничтожит её основы! Какой бы она сильной себя не считала!.. – Антоний, усмехнулся про себя, подумав, что и он, совсем недавно, два года назад, думал о благе Республики, наступающее через искоренение врагов. – Нет… Больше такого заблуждения я в свой разум и сердце не пущу! Мой народ, став частью римского народа, переняв его храбрость, перенял и заблуждения его устоев!»

Антоний достиг конца спуска и оказался в узком коридоре меж скал.

«– Зловещее место. Успокаивает, только то, что берберы Агерзама присягнули другим ценностям и целям. А их, сегодняшний вождь Агизур, оказался очень рассудительным и мудрым политиком!..»

Бриан, ещё раз оглядевшись, тронул коня и поехал вперёд. Он миновал два поворота и оказался в широком распадке, из которого уходило несколько, таких же крутых коридоров, в разные стороны. Но, только один был вычищен и освобождён для проезда! Этим он сразу бросался в глаза, в отличие от других!

«– Да. Нам туда. – Антоний смотрел на расчищенный путь, – Но, должны же, берберы оставить на этом месте какой-нибудь пост?»

Он повертел головой и, действительно, обнаружил, как из-за одного поворота к нему выехала группа всадников. Они, уже давно, заметили человека, появившегося из ущелья, но следили за ним какое-то время.

– Вождь Агизур, встречает вас дальше, Антоний! – выкрикнул приближающийся всадник, из тех, кои выехали ему навстречу. Он был одет в белую абу.

– А, Сатих! Я рад, тебя видеть! – Антоний узнал говорившего с ним воина, которого пленил в своё время вместе с Агизуром, в схватке у заброшенных казарм Артодафиса, – Так, ты, теперь контролируешь дозоры в ущельях?!

– Да. Мои люди по всему его протяжению. – Сатих протяжно свистнул, видимо, снимая тревогу с остальной части дозора, которая была не видима глазам, – Я провожу вас до места, где ждёт Агизур! Это почти у самого края ущелья. Надо добраться туда до наступления сумерек, пока туман подземного мира не проник в него и не заполнил его коридоры!

– Ну, что же, хорошо. Тогда поехали за мной. К обозу!

Группа всадников развернулась и тронулась в обратном направлении.

– Я рад видеть тебя таким окрепшим и здоровым, после такого страшного ранения, что было у тебя, Антоний! – произнёс Сатих, с удовольствием смотря на Бриана, – Когда, ты находился в беспамятстве, я честно, не надеялся на твоё выздоровление… Но Боги Карама, встали на твою сторону! А они не могут поддерживать плохого человека!

Сатих приветливо улыбался.

– Спасибо тебе, Сатих! Агизур оказался очень искусным лекарем! И мне, не вериться, что совсем недавно, вот в этом ущелье, мы готовы были перерезать друг другу глотки! – Антоний осмотрелся.

Сатих проследил за глазами Элиота.

– Призраки всё также приходят в него! – Лицо Сатиха стало серьёзным, – Это правда, что Вы, хотите вновь спуститься в проклятые пещеры?

Антоний насторожено посмотрел на бербера.

– А что? Что-то не так?

– Не знаю. Но после вашего высокого человека, который спускался туда, больше в них никто не ходил! Но вот совсем недавно, говорят, что ночью видели свет, горящий в одном из входов?! Все всполошились, и Агизур послал туда людей, выяснить происхождение того света. Туда пошли только «бывалые», те, что ходили там с Агерзамом. Их не было почти целый день, но к вечеру они вернулись…

Сатих затих, будто бы вспомнив о чём-то…

– И что же, они ничего не нашли там? – спросил спокойно Антоний, пристально смотря на Сатиха.

Сатих, будто бы очнувшись, вздрогнул, реагируя на слова Бриана и поднял на него глаза.

– Они обошли все знакомые им тоннели, осветили все закоулки пещер у входа, но… – Сатих вновь взял паузу, будто бы подбирая слова, чтобы объяснить Антонию, что-то непонятное для него, – Но, не смогли попасть на третий уровень гротов… Что-то поменялось в них… в пещерах… К озеру уже не добраться… наши сколько не пытались не смогли это сделать… Некоторые тоннели исчезли совсем?! Будто бы их и не было! Другие, странным образом изменились… И ведут туда же откуда выходят!

– Как это? – не понял его Антоний. – Обвалы что ли, засыпали часть тоннелей?

– В том-то и дело, что нет! Тоннель странным образом закругляется и входящий в него, выходит в этот же грот, но с другой стороны! Они это делали несколько раз, и результат был тот же?! Но, они всё же вспомнили об одной очень хитрой лазейке в ту сторону! И пошли туда. Она существует! Они стали втягиваться в неё, но в этот момент скалы заходили ходуном! Стены трескались и камни стали сыпаться им на головы… Наши, забыв свой замысел, бросились назад! Они выбрались наружу и постарались побыстрее покинуть эти пещеры! Все тряслись от страха, когда приехали в город! Агизур их встретил и расспросил. Я был рядом с ним и слышал всё слово в слово.

Антоний, в тревоге, выслушал этот рассказ Сатиха, испытывая разочарование и боль, от вновь рушившейся на глазах мечты возврата Лейлы в сознание.

– Так, что же их напугало? То, что тряслись пещеры и не стало многих ходов? – Антоний хотел найти хоть, что-то в рассказе Сатиха, что могло продлить его надежду на то, что в грот с озером есть хоть один ход.

– И это и другое. Но «другое» намного страшнее. – Сатих поднял свои глаза на Антония, – Я не знаю, как вы, пойдёте туда? Те, кто ходили туда, в один голос, под клятвой Карама, рассказали, что когда они покидали первый грот, они услышали позади себя звук шагов? Они все в страхе обернулись?.. У одного, из многих уходящих тоннелей грота, стоял мёртвый Агерзам!!! И появился он им, второй своей стороной – нечеловечьей!..

Сатих испуганно смотрел на Антония…