Читать книгу Советский бог Сталин - Юрий Слобода - Страница 11

Заканчивался XIX век, впереди новое столетие, XX век. Век просвещения и технического прогресса для свободного человечества. Так думал молодой семинарист Йосиф Джугашвили. Он усиленно штудирует Манифест коммунистической партии Карла Маркса и Фридриха Энгельса. «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – восторженно читает он. – Впереди мировая революция! Конечной целью которой, построение справедливого коммунистического общества в мировом масштабе.

Лишь позже, в зрелом возрасте, Йосифом Сталиным будут замечены общие иудейские корни сионизма и коммунизма… Вожди сионизма, в отличие от коммунистического миссии, конечной целью своей считают мировое господство и новый мировой порядок на Земле по прописанным законам Талмуда. А раввин и финансовый воротила Барух Леви, объяснил своему молодому ученику Марксу суть неомессианства и способ его реализации посредством всемирной коммунистической революции, используя рабочий класс втёмную, как инструмент. Дальше Карл Маркс углублённо развивал эти базовые принципы. А Британия определила и указала страну, с которой следует начать и где она уже проводит свою революционно-террористическую политику, «взрыхляя почву» бомбами революционеров…

Стихийно происходит бунт, «бессмысленный и беспощадный». А революции подготавливаются и финансируются. И совершаются не для улучшения жизни голодного большинства, а для расширения сферы удобств и комфорта обеспеченного меньшинства. Это когда все граждане вкалывают по-коммунистически за паек, а олигархи присваивают всё наработанное, поздравляя товарищей с победой коммунистического труда. И, именно товарищ Сталин при жизни не позволял этого. Но после его смерти подобное начинает происходить почти открыто.

А в царской России, на рубеже XX столетия, создается усиленная служба имперской безопасности, преобразуется Третье отделение в тайную полицию – Отделение по охранению порядка, разрабатывается новая система слежки. Охранка внедряла в революционную среду собственные революционные группы, это должно было ввести революционеров в братоубийственное безумие и деморализовать. Называющих себя революционерами на тот период было, что мошкары у болота при плохой погоде. А скверную погоду продолжал нагнетать Запад.

Грузия, находилась между враждебными жерновами в течение многих веков. И у горцев в крови была скрытность и изобретательность к перевоплощению, и готовность к неожиданным контрударам, острым, как кинжальный клинок. Именно таким человеком был горец Йосиф Сталин. Его грузинское воспитание было идеальным для революционного террориста, в основе которого лежали священная верность друзьям и личная щедрость самопожертвования. Этот его период жизни был, словно игра актёра на опасной сцене, где финалом может стать смерть или каторга. Однажды, находясь в одном из дальних кварталов Тифлиса, в старом доме, предназначенном для нескольких семей, с мезонином и большой деревянной лестницей, он чуть не попал в неприятную историю. Пребывал Йосиф у дружка, революционера-подпольщика Михо Бочоридзе. Был он один и собирался уже уходить, когда через занавеску заметил на улице осторожно крадущихся в сторону дома жандармов. Вечерело, но он смог хорошо рассмотреть их силуэты. Выбегать на дощатую площадку балкона и прыгать было небезопасно. Всё это происходило в какие-то доли минуты. Тогда Йосиф моментально принимает особое решение. Быстро открывает стеклянную дверцу камода и извлекает бутыль домашнего киндзмараули. Срывает пробку и спешно опустошает, преднамеренно проливая вино на себя. И тут же появляется на площадке у лестницы, начиная громко петь:

– Лалеби, Лалеби

Маквалс гигавс твалеби…

И спускается, хватаясь за перила. Покачиваясь и ругаясь, дожидается, пока не появляются полицейские. Он шумно садится на ступеньку, приветствуя их и приглашая присоединиться. Йосиф, входит в роль беспечного пьяньчужки, он хватается за штанину подошедшего жандарма, чтоб подняться. Настойчивость хмельного гражданина мешает полиции подниматься по лестнице. Краем глаза Йосиф замечает агента сыска, шпика в гражданском, с помятой физиономией и бегающими глазками. С ним офицер в чине поручика. Йосиф пытается обратиться к ним заплетающимся языком. Молодой офицер в белых перчатках раздражённо командует:

– Уведите этого вниз.

Двое бросаются выполнять приказ, громыхая сапогами по деревянным ступеням. Небольшого роста урядник старается отобрать бутыль. Йосиф вырывает бутылку и начинает жадно глотать, забрызгивая удерживающих его и поворачиваясь, напевает:

– Лалеби, Лалеби

На ежевику похожи глаза твои…

– Пусть катится он к чёрту! – возмущается коротышка урядник, отряхивая мундир.

Падая и поднимаясь Йосиф спускается вниз, продолжая разговаривать сам с собой и совестить жандармов:

– Не надо прогонять меня из моего дома, господа… хорошие…

Жандармы с офицером уже вверху и ломятся кулаками в запертую дверь. На последней ступеньке Йосиф оставляет недопитую ёмкость и исчезает, успев крикнуть из подворотни:

– Нижайший поклон Аркадию Францовичу…

В это время тот был начальник сыскной полиции Москвы. «Лалеби, Лалеби Маквалс гигавс твалеби…» – слышится издалека. Полицейские и шпики продолжали охоту и иногда снова выходили на его след, но Иосиф Джугашвили был неуловим.

В Батуми он резко взялся за дело. Связным был Константином Канделаки, он и привёл его на квартиру, где собирались решительно настроенные лидеры рабочих. На условный стук им открыли. В комнату вошёл худощавый молодой человек, лет двадцати с лишним, одетый в черную рубаху, в распахнутом летнем длинном пальто. Он аккуратно снял чёрную мягкую шляпу и положил на стол. Тёмные волосы почти касались плеч. На энергичном лице пронзительные и внимательные глаза. Он слегка обвёл ими присутствующих, не поворачивая головы. Потом повернулся к Константину.

– Коста, кто это третий слева у шторы? Пусть он подойдёт.

Парень в рабочей одежде несмело подошёл.

– Как тебя зовут?

– Давид Карцхия.

– Принеси воды, Давид. Пожалуйста.

Интонация голоса Йосифа была будто спокойная, но чувствовалось невидимое напряжение, такое ощущение возникает, когда сжимаешь стальное отточенное лезвие ножа. Парень принёс воду и подал стакан. Йосиф медленными глотками стал пить, глядя на него. Перевёл взгляд на его руки, пальцы… Потом отвёл пустой стакан от губ.

– Ты чего-то боишься, Давид?

Парень изменился в лице.

– Правильно, что боишься.

Йосив повернулся к остальным.

– Это шпик. – без ноты сомнения в голосе заявил он.

При тщательной проверке так и оказалось. На собраниях Йосиф объявлял, что приехал, чтобы привить рабочему движению в Батуми новый революционный дух. В портовом Батуми заправляли две главных финансовых и нефтяных компании – Нобели и Ротшильды. Во второй половине XIX века Людвиг Нобель, заручившись поддержкой императора России, становится главным нефтяным магнатом «черной жемчужины» Каспия – Баку, начиная снабжать полмира керосином. Чуть позже появляется там и барон Альфонс Ротшильд, начиная так же усиленно выкачивать дешёвую нефть. Таким образом, заморские империалисты подымали и укрепляли свою экономику. И, «от имени нефтяной промышленности России» подписали союз, по которому американцам досталось 75% продажи на экспорт, а русским – 25%. На нефтяном заводе барона Эдуарда де Ротшильда, прозванном «Чёрный ад», круглосуточно трудились, сменяя друг друга, взрослые и дети. Белые рабы, зачастую несовершеннолетние, ютились в бараках на чёрных улицах нефтяного города. Всюду маслянистая горючая жидкость со специфическим запахом, сочившаяся из нефтехранилищ. Показатели смертности зашкаливали. Рядом – рай на земле. Батумские воротилы и иностранные директора превратили это нефтяное болото в курортный город наслаждений с приморским бульваром, который буквально утопает в пышной экваториальной растительности – вечнозеленые стройные пальмы с изящными кронами и огромное количество экзотических цветов. Тут же, белые роскошные особняками в изыске архитектурного стиля для миллионеров, с борделями, казино, и даже, полем для крикета. Великолепный яхт-клуб всегда рад дорогим гостям.

В комнатах у рабочих нефтяного завода Йосиф иногда собирал единомышленников. Сегодня он был у одного из них. Войдя в комнату, сняв шляпу и поздоровавшись, он осмотрелся. Картина нищеты сразу бросилась в глаза. Большой круглый стол с расшатанными ножками и треснувшей у края столешницей, который хозяйка поспешно накрывала заштопанной скатертью. Рядом старый потёртый диван, служивший так же постелью. Комод, приобретённый когда-то со столом и четыре стула, очевидно по количеству проживавших здесь хозяина комнаты, супруги и двух детишек. Стол быстро придвинули к дивану, из комода вынули стеклянный графин с красным вином. Хозяйка проворно раскладывала скромную закуску, приготовленную на скорую руку. Присутствующие вполголоса говорили, бросая неловкие взгляды на революционера с пронзительным взглядом из-под чёрных бровей. Подошло ещё несколько человек. Один из них сообщил:

– В Батуми уже горят все нефтехранилища у складов, а забастовки охватывали город. Это не без участия товарища… – он замялся, глазами указывая на Йосифа.

– Товарища пастора. – подсказал кто-то.

– Пастыря. – поправили его.

Рабочие были под впечатлением от Йосифа, которого называли Пастырем. Йосиф усмехнулся.

– Хорошо, что не называете пастухом. Вы ведь не овцы, а молодые волки.

Стали рассаживаться. И молодой Сталин заговорил:

– Бог или насмехается, создавая рядом с кромешным адом рай для избранных грешников… Или указует на вопиющую несправедливость…

На какое-то мгновение он застыл, глядя на присутствующих горящими глазами.

– Бог не делит людей на богатых и бедных, это должно быть решением… человеческого общества…

Он словно выплавлял слова своим сердцем, хотя, говорил спокойно, лишь слегка повышая интонацию голоса. Размышляя, как бы с самим собой грамотно и уверенно.

– Общество, благо которого создаются на костях рабов, не должно существовать. А промышленники, заводчики, капиталисты всех мастей и прочая царская сволочь – враги всех рабочих и тружеников, их нужно безжалостно уничтожать.

Он снова застыл, сосредотачиваясь.

– И не проявлять к ним никакой жалости. Уничтожать так, как они уничтожают вас.

Йосиф закончил. И, подойдя к окну, открыл форточку и закурил папиросу. Потом он долго отвечал на вопросы, был серьёзен и шутил. Иногда, слегка отклонялся от темы, но возвращался к сказанному опять с новыми примерами.

– Батуми… в основе названия лежит слово бат— «камень», сохранившееся в сванском языке. А вы – батумцы, значит, люди из камня! Миру известно достаточное количество жёстких и волевых, «кремневых» людей, оставивших в истории неизгладимый след. Кстати, имя Иисуса, Христос – переводится, как «кресало» или огонь из камня. И он не был слабохарактерным простаком, позволившим себя распять, имея за спиной вселенскую силу. Он терпел страдания за людей.