Читать книгу Капкан на снежного человека - Юрий Вячеславович Ситников - Страница 1

Глава первая

Оглавление

Привет, лето!

Девять месяцев я пребывал в ожидании летних каникул, а когда они начались, понял – скучаю по школе. Самому не верится. Даже закралась мысль, не сошел ли я с ума. Пришлось подойти к зеркалу, внимательно посмотреть на свое отражение и удостовериться, что на лице отсутствуют следы сумасшествия. Никогда бы не подумал, что в здравом уме человек может скучать по школе. Ведь в течение года, я спал и видел, как приходит жаркое лето, уроки остаются в прошлом, а впереди у меня целых три месяца беззаботной жизни. Прощайте, контрольные работы, диктанты, домашнее задание. А главное, нет больше необходимости вставать ни свет ни заря.

Я люблю поспать, и кажется, дай мне волю, могу проваляться в кровати до самого вечера. Так рассуждал я, топая каждое утро в школу. Но наступили каникулы, прошла всего одна неделя и я сам, без будильника, начал просыпаться в девять утра. Глаза открою и таращусь в потолок. Сна нет. Ворочаюсь с боку на бок, заставляю себя поспать хотя бы пару часиков – не получается. Приходится вставать и ломать голову, чем заполнить предстоящий день. Большинство ребят разъехались: одни с родителями на море, других отправили в ссылку к бабушке в деревню, третьи тусят на даче.

Из нашего класса в городе остались четверо: я, Мотька и Тоська с Виолеттой.

Виолка в основном сидит дома, читает. Что есть каникулы, что их нет, она остается верна себе. Чтение – любимое времяпрепровождение. Тоська целыми днями пропадает у Маргариты Андреевны, зарабатывает деньги. Но об этом я расскажу чуть позже. А мы с Мотькой вдвоем бесцельно бродим по улицам, словно беспризорники, ищем приключений. А приключений нет! Они, как и наши одноклассники, смотались из города на время летних каникул.

Одним словом, тоска смертная. Вчера днем меня переклинило, и я признался Мотьке, что скучаю по школе. Мотька покрутил пальцем у виска.

– Ты с дуба рухнул, Гарик?!

– А чего сразу с дуба, – пошел я в наступление. – В школе хоть движуха не прекращается.

– Ага, движуха, – хмыкнул Мотька. – Переход из класса алгебры в класс истории. И от парты до доски. Мне такая движуха даром не нужна. Я лучше бездельничать буду, чем стоять и вспоминать, в каком году Петр Первый убил своего сына, и в каком родстве состоят синус с косинусом.

– Сына убил не Петр, а Иван Грозный.

– Плевать, – отмахнулся Мотька.

– А синус с косинусом приходятся друг другу братьями, – засмеялся я.

– Двоюродными?

– Родными.

– Я рад за них. И еще рад, что сейчас каникулы. Прикинь, сегодня в час дня проснулся.

– А я в девять.

– Сочувствую, – Мотька зевнул. – Куда пойдем?

Я пожал плечами.

– Мне без разницы.

– Может, в парк?

– Были там вчера – ничего интересного.

– Тогда рулим ко мне, за компом посидим.

И так каждый день. Полчаса маемся на улице, потом до вечера сидим перед компом. С одной стороны прикольно, с другой – тоска.

Но сегодня я вроде буду занят, мы с Наташкой договорились пройтись по магазинам.

Наташка – моя двоюродная сестра, она с родителями и бабушкой живет в паре остановок от нас. У бабушки скоро юбилей, мы решили купить ей подарок.

Встретиться договорились у торгового центра. Я опоздал. Когда прибежал, Наташка уже нервно накручивала круги у входа.

– Гарик, жду тебя целый час!

– Не ври.

– Сколько у тебя денег?

– Две тысячи.

– Не густо.

– Почему? На две тысячи можно купить нормальный подарок.

Наташка сжала кулаки.

– Если бы мне тоже давали карманные деньги, мы могли бы купить что-нибудь стоящее.

– Ты сама виновата.

Наташка промолчала. Родители лишили ее карманных денег не из экономии, проблема в другом. Наташка слишком много ест. С детства отличается отменным аппетитом. Если я в гостях у бабушки съедал один-два пирожка, Натка могла умять штук десять за раз, и все равно оставалась голодной. Она была полной до третьего класса, а в пятом стала толстой. Родители и врачи забили тревогу. Наташку посадили на строгую диету, от нее закрывают буфет со сладостями, а холодильник пришлось перенести из кухни в комнату бабушки.

На карманные деньги Наташка покупала сладости, диета трещала по швам, родителям пришлось прибегнуть к радикальным мерам. С тех пор Наташка чувствует себя постоянно голодной и обиженной на весь мир. Вот и сейчас она смотрит на меня голодными глазами, будто последний раз ела на новогодних каникулах.

– Гарик, давай сначала где-нибудь перекусим.

– Наташ…

– Не перебивай. Я же не прошу, чтобы ты все деньги истратил на еду. Просто купим по хот-догу. Я сегодня ничего не ела.

– Вообще?

– Ага.

– Верится с трудом.

– А какой смысл мне врать?

– Смысл есть, – засмеялся я.

– Тебе смешно?! Конечно, сам с утра натрескался, а я только яичницу из двух яиц съела. И малюсенький бутербродик. Давай ход-дог купим, а. Пожалуйста, Гарик.

Я смотрел на Наташку и вспоминал лицо ее мамы, моей тети, которая заклинала меня не идти на поводу у Натки и не покупать ей еду.

– Если не подкреплюсь, упаду прямо в торговом центре, – заявила Наташка. – За последний месяц я похудела на три килограмма, ослабла очень.

– По тебе не скажешь.

– Гарик! – рявкнула Наташка. – Неужели ты думаешь, меня разнесет от одного хот-дога?

– Нет.

– Тогда купи.

И я сдался. Наташка просияла. А когда мы покупали хот-доги, попросила, чтобы было побольше майонеза, горчицы и кетчупа.

Подойдя к высокому круглому столику, я успел откусить от хот-дога всего один кусочек, а Наташка уже облизывала пальцы. И главное, на мой хот-дог смотрит взглядом голодного слоненка.

– Гарик, а ты чего не ешь? Не нравится? Не вкусно? Давай мне, я доем.

– Ты свой не жевала, что ли? Так проглотила?

– Он был нестандартного размера. Чего там жевать? Гарик, купи еще один.

– Нет! – на этот раз я был непреклонен.

Наташка ныла до тех пор, пока мы не зашли в торговый центр. А там спросила:

– Что купим бабушке?

– Надо осмотреться.

– Я предлагаю купить ей хорошую супницу.

– Супницу? Да ну, Наташ… несерьезно как-то.

– Бабушка вкуснейшие супы варит. Супница ей пригодится. Или сковородку, – Наташка облизнулась. – Обожаю ее оладьи! Сто лет их не ела.

– Лучше купить что-нибудь лично ей.

– Например?

– Как вариант – хороший очечник.

– Фу, – скривилась Натка. – У нее нормальный очечник. Предлагаю подарить книгу. Кулинарную! С пончиками на обложке. Или с курочкой. Или с винегретиком… Или…

– Притормози, Наташ. Что скажешь про духи? – спросил я.

– С ароматом жареной картошечки? – мечтательно проговорила Наташка.

– Ты можешь думать о чем-нибудь другом?

– Не могу! Я есть хочу.

– Мы выбираем подарок.

– На духи твоих денег не хватит. Или ты собираешься подарить ей пробник?

Час спустя я понял, что выбор подарка не такое уж легкое занятие. То, что нравилось мне, браковала Наташка. Варианты Натки даже обсуждать не хотелось.

– Гарик, на пельменницу денег хватает.

– Неудачный подарок к юбилею.

– А вафельница?

– Нет.

– Мясорубка.

– Договорились же, подарок покупаем бабушке, а не для всех.

– Хорошо, – психанула Наташка. – Килограмм говядины, килограмм баранины и полкило сала. Отличный подарок! Если бы мне подарили продукты, я была бы на седьмом небе от счастья.

– Будет у тебя юбилей, я подарю тебе полкило сала, – пообещал я. – Но только когда тебе исполнится столько же лет, сколько бабушке.

– Я не доживу, – надулась Наташка. – Умру с голодухи. Посмотри, у меня ноги, как палочки. Еле передвигаюсь. Прозрачная стала.

Я взглянул на Наташкины ноги. Да уж, прозрачная. Одна ножка как две моих, да еще и Мотькина в придачу.

Чуть погодя Наташка подала первую стоящую мысль за день.

– Гарик, смотри, классная безрукавка из овчины. Бабушка дома будет ходить.

– Она разве мерзнет зимой в квартире?

– Иногда. Особенно, когда выходит на балкон за квашеной капусткой. Эх, сейчас бы мисочку квашеной капустки с картошечкой и грибками навернуть. И потом, – Наташка снова облизнулась. – Овчина – это вещь. Овцы вообще классные животные, такие милые, прикольные. А знаешь, какие вкусные чебуреки с баранинкой? Ммм… Пальчики оближешь. В прошлом году я в чебуречную с подругой зашла, слопала шесть чебуреков с бараниной. Решено, Гарик, покупаем безрукавку.

По взгляду, которым Наташка смотрела на бедную безрукавку, я решил, что она собирается ее съесть прямо не выходя из магазина.

Я, конечно, сомневался, нужна ли бабушке безрукавка, но потом вспомнил, как слышал от кого-то, что пожилые люди часто мерзнут. А вдруг Наташка права, и безрукавка пригодится бабушке. Ладно, тогда покупаем.

На улице Наташка остановилась.

– Безрукавка пусть у тебя останется, потом привезешь.

– Хорошо.

– Ты сейчас домой?

– Да. Только в магазин забегу, хлеба надо купить.

Наташка увязалась за мной. В магазине она клянчила, чтобы я купил ей булку. Потом заговорила о глазированных сырках, а когда я в очередной раз гаркнул, что больше не поддамся на ее уговоры, попросила одну сосиску или сто граммов колбасы.

К кассе я вышагивал, держа в руке батон хлеба. Наташка семенила позади, громко вздыхая. Я отключил слух.

И каково было мое удивление, когда, расплатившись за хлеб, мы направились к выходу, а нам преградил путь охранник.

– Задержитесь на минутку, молодые люди, – сказал он.

– А в чем дело? – спросил я.

– Можно попросить тебя показать, что лежит во внутреннем кармане кофты? – обратился охранник к Наташке.

– Там ничего не лежит, – крикнула она. – Вы не имеете права меня обыскивать!

– В магазине установлены камеры видеонаблюдения.

– И?

– Я видел, как ты положила в карман пачку масла.

Я расхохотался.

– Вы шутите?! Зачем Наташке масло?

Охранник наморщил лоб.

– Попрошу вас пройти со мной.

Нас отвели в маленькую комнатушку и сообщили, что сейчас в магазин будет вызвана полиция. Я недоумевал, а Наташка… Достав из кармана пачку сливочного масла, всхлипнула:

– Не знаю, как это произошло. Я не хотела!

– Ты… – у меня не было слов.

– Разберемся, – спокойно произнес охранник.

Представив на секунду, какой будет скандал, если об этом узнают наши родители (а скандал обязательно будет), я обратился к охраннику с просьбой простить нас. Рассказал ему о Наташкиной проблеме, заверил, что она действовала на автомате, не отдавая отчета поступку. Наташка кивала. Зачем-то ляпнула, что не ела уже трое суток, пустила слезу.

Охранник оказался нормальным дядькой, вошел в положение, отпустил нас. Правда, не обошлось без нотаций.

Из магазина я выскочил, решив окончательно и бесповоротно, что сюда уже никогда не приду. Будет стыдно. Наташка молчала.

– У тебя с головой все в порядке? – спросил я.

– Родителям не рассказывай, – буркнула она.

– И часто ты промышляешь воровством в магазинах?

– Гарик, ты чего?! Это случилось первый и последний раз в жизни. Клянусь! Просто… масло так на меня смотрело, я не удержалась. Не злись.

– Да мне вообще по барабану, – заявил я. – Это твоя жизнь. И знаешь, на месте твоих родителей, я бы не стал ограничивать тебя в еде.

– Правда?

– Правда! Разрешил бы есть все без исключений. Со временем ты довела бы себя до такого состояния, что не смогла бы передвигаться. Стала бы инвалидом, и…

– Почему ты замолчал? – испугалась Наташка.

– И рано или поздно кусок пиццы или пирожка оказался бы для тебя последним. Ты этого добиваешься?

– Совсем нет.

– Что-то незаметно. Все с тобой носятся, на диеты сажают, хотят, чтобы здоровой была, а ты… Нет у тебя ни силы воли, ни мозгов.

– Я похудею.

– Сто раз слышал.

– Даю слово.

– Не верю я твоим словам.

– Гарик, давай заключим пари, – у Наташки загорелись глаза. – Обещаю тебе, к концу летних каникул, я похудею на десять килограммов. Ты можешь смеяться и шутить, но я сделаю это.

Я протянул Наташке руку.

– По рукам. Но учти, если не сдержишь слово, я тебе больше не брат.

Наташка выдохнула и топнула ногой.

– С сегодняшнего дня держу себя в ежовых рукавицах.

Не знаю, правду она говорила или это был сиюминутный порыв. В любом случае, время покажет. Поживем – увидим.

Капкан на снежного человека

Подняться наверх