Читать книгу Взаимозависимые - Zago - Страница 4

28 марта 1799 года

Утро пятницы было как никогда шумным. Открыв глаза и потянувшись, наблюдала, как бегают двое. Мама держала длинный список в руках и проговаривала, что еще предстояло сделать, Инга раскладывала шпильки, расправляла венчальное платье и разглядывала головной убор невесты.

Протерев глаза и зевнув, воспоминая вчерашний разговор, залилась румянцем.

– Ганс, нет ничего зазорного в том, чтобы ты провел ночь в моей спальне. А я просто предлагаю тебе свою перину для отдыха.

– Аннабель, я уважаю ваши обычаи, традиции и взгляды на жизнь. Но для француза лечь в кровать к девушке, хоть и невесте, недопустимо. Мне будет неприятно. Прошу понять меня правильно. Нравы у нас немного суровее. Я переночую у себя, а тебе, радость моя, советую выспаться.

Лёгко поцеловав щеку, он удалился.

Сегодня все изменится. Я стану полноправной супругой Ганса и добьюсь своего.

– Дочка, у нас нет времени вот так сидеть и зевать, бегом умываться и на кухню. Каша сама себя не приготовит.

Мама быстрым движением руки выдернула меня на холодный пол, который заставил зябко поежиться. Натянув шерстяные чулки, умылась. Инга, усадив меня перед зеркалом, заплела две тугие косы, вплетая ленты.

– Ганс уже проснулся?– голос был предательски осипшим.

– Да дочка, давно уже. Сходил твой жених на утреннюю службу, сердце моё радуется, как он предан вере и чести, а сейчас они с твоим отцом ушли встречать лодки.

– Мама, а лодки зачем? У нас одно маленькое озеро. И селений на том конце нет.

– Дочка, лодки с гостями – это традиция. Нельзя уходить от нее, даже если она бессмысленна,– объясняла матушка, ласково поглаживала моё плечо. Встав со скамьи, обняла ее, стараясь вложить в объятия всю благодарность. Тихо всхлипнув, она легонько похлопала меня по спине.

– Хватит пустых разговоров, на кухню быстрее.

Спустившись на кухню, улыбнулась присутствующим и встала за свободную печку, поставила глиняный горшок, насыпала пшеницы побольше, залила сливками и водой.

– Девочка моя, может в печку ставить уже? Время…– услышала голос Грид, которая стояла рядышком и ласково глядела на меня.

– Грид, может, каше что- то сказать надо? Чтобы жизнь моя счастливая была?– смущаясь, спросила совета.

– Девочка, ничего говорить не надо, просто думай, старательно перемешивай.

Совет прост и понятен.

– Что ты добавляла?

– Давно это было. Летом венчались. Я много ягод насыпала в кашу и медом заправила. Сладкая у меня жизнь вышла с моим дорогим,– грустно сообщила она,– прожив вместе долгую жизнь, а после его кончины я не смогла снять траур.

– Тогда и я положу мёда.

Душистый мед пах летом и счастьем. Вдохнув аромат лакомства, добавила в кашу. Перемешав, глазами поискала баночки со специями, добавив все что нравилось: корица, гвоздика, семена душистого перца, кориандр.

– Аннабель, не боишься, что жизнь твоя с мужем будет очень неспокойной? Смотри, сколько всего заморского положила,– обеспокоенно спросила Грид, перебирая использованные баночки.

– Грид, понюхай, как пахнет. Сладко, пряно, волшебно. Не боюсь,– бросив горсть орехов, вновь всё перемешала, накрыла крышкой, поставила в печь.

– Правильно, каша на судьбу не влияет. Тебе ведь понравилось? Значит, счастливая будешь,– тихо проговорила старая женщина.

Попросив Грид посмотреть за кашей, побежала одеваться. Уже были слышны голоса и звуки музыки.

– Инга, я готова, собирай меня. Гости уже на подходе,– выпалила я, забегая в комнату.

Оставив свои дела, Инга начала наряжать меня: парадная сорочка с воротником стоечкой расшитой белыми нитями, корсаж с прямоугольным глубоким вырезом, на широких лямках, расшитый цветными оберегами, кресты на лямках и по контуру лифа. Цветы с острыми лепестками обильно и ярко красовались на груди. Подол юбки украшен цветными лентами, передник накрахмален и расшит белыми нитками. На шею надела несколько ниток красных бус.

– Воистину ты выглядишь величественно в этом,– расплылась в улыбке Инга, поправив подол юбки.

– Да, но боюсь в короне мне не выстоять весь день,– с опаской проговорила я, глядя на неё.

– Все стояли, и ты сможешь.

Весила корона много, в высоту с моё предплечье, состояла из золотого обруча и двенадцати флёрделисов, чередующихся по высоте. В центре каждого из них были сапфиры, украшенные лунными камнями. Под каждым флёрделисом шестигранник, украшенный аметистами.

– Очень тяжело?– обеспокоенно спросила Инга.

– Очень, шея будет затекать,– озабоченно ответила, стараясь держать голову ровно.

– На служении потерпишь, а после, во время праздника, беги в пляс и танцуй, пока не слетит,– советовала девушка.

– Еще и плясать в этом надо…кошмар…

– Ничего, а потом, когда дочке передашь корону, расскажешь, как сама причитала в день свадьбы.

– Во Франции свои обычаи. Возможно, я последняя, кто идет на бракосочетание в ней.

Наш диалог прервал стук в дверь. На пороге стояли отец с матушкой в парадных одеждах, счастливо улыбаясь. Неуклюже повернулась к родителям, показав им всю красоту своего образа.

Отец поцеловал меня в лоб, а матушка отдала семейную Библию, расцеловав в обе щёки.

– Жениху уже не терпится увидеть свою невесту. День выдался снежным, ветра нет. Не замерзнете. Пришлось Гансу отдать мой парадный костюм. Хотел сыну его передать, но теперь Ганс – часть семьи. Ему идут наши одежды,– сообщил отец.

– Дочка, кашу твою Грид уже достала. Настоится, пока в ставкирке будем. Ты много приготовила, всем хватит,– ласково погладив еще раз, сказала матушка.

Отец встал по правую руку, матушка – по левую. Взяв меня под локти, направились к выходу.

Родительская поддержка помогла преодолеть все препятствия. Сейчас путь казался особенно длинным. Волнение, тяжесть короны, мысли о будущем – все это не ускоряло. Каждый шаг давался тяжело. Уже подходя к лестнице и увидев толпу, испугалась и покачнулась назад.

– Шшш, дочка, не трусь, тут все село собралось. На тебя, красавицу, пришли посмотреть. Не бойся, твоя судьба во Франции, здесь твой путь завершен,– прошептал батюшка.

– Мне страшно,– тихо сообщила родителям.

– Твоя мама в день свадьбы три раза падала в обморок. Так что ты держишься просто замечательно.

– В день свадьбы у меня живот был больше, чем та запечённая тыква на столе,– не глядя на супруга, произнесла матушка.

– И ты была волшебной, радость моя.

Томрод сделал шаг вперед и, подтолкнув меня, помог спуститься по лестнице.

Гости улыбались, Ганс молча любовался, а сам, бледнее полотна, стоял в парадной одежде севера: тонкая белая рубашка, узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, расшитая ромбами меховая жилетка, палаш, привязанный к ремню. Черная шляпа с широкими полями завершала образ.

– Ситроя, ты ангел сегодня. Я счастлив…

Ослепительно улыбнувшись, я поцеловала жениха. Поначалу растерявшись, Ганс замер, но быстро придя в себя, прижал меня крепче. Возглас одобрения толпы оглушил нас. Гости желали многих лет вместе и ребятишек. Другие просто считали время поцелуя. Из толпы полетели монеты, детки собирали их и складывали в мешочек в руках Томрода.

Вся наша шумная компания вышла из дома и направилась к ставкирке. День ясный и морозный. Я искренне радовалась, появлению румянца на наших щеках. Ставкирка встретила теплом, запахом ладана и зажженными сотнями свеч. От этих бликов перехватило дыхание. Заметив мой восхищенный взгляд, Ганс наклонился к моему ушку:

– Я не силен в праздниках, хотел сделать волшебство для тебя.

У алтаря ждал местный священник. Гости расселась по лавочкам, многим не хватило места, они стояли вдоль стен.

Мы опустились на колени перед алтарем. Священник, читая Библию, просил повторять строки Священного Писания. Подтвердили, что мы не связаны обещанием с представителями лунного вида.

Ганса обещал беречь меня, любить в горе и радости, пока смерть не разлучит нас. Его голос был тихим и, к моему удивлению, заметно дрожал. В ответ обещала, что буду послушной верной супругой. Перевязав алой лентой наши руки, священник громко засвидетельствовал брак, попросил нас обменяться священным поцелуем.

– Здравствуй, жена.

Взяв моё лицо в ладони, Ганс пленил мои губы.

Под шум приветствий гостей Ганс вынес меня из ставкирки и, не сдерживая эмоций, закричал на всю округу:

– МОЯ ЖЕНА!

Придерживая корону, засмеялась и так же громко прокричала:

– Мой муж!

Заиграла музыка, и вся процессия направилась к дому для продолжения праздника. Уже во дворе дома, рассевшись по лавочкам гости принялись за угощение. Столы ломились от еды: баранина, запечённая дичь, каши, пироги, соления, крепкие напитки…

Периодически толпа взрывалась требованием поцелуя. Нам приходилось подниматься и исполнять желание гостей. Так повторялось очень часто.

Ближе к полудню, когда шея начала затекать, кто- то крикнул, что пора подавать кашу невесты. Матушка, вернувшись с пустыми руками, громко произнесла:

– Кашу украли. Требуют выкуп. Гости, не скупитесь, каша моей дочки самая сладкая и душистая.

Обходя столы с мешком монет, матушка хвалила кашу. Подойдя к Гансу, родительница открыла мешок, полный монет и произнесла:

– Зять, вот сколько хотят за кашу твоей жены. Сможешь перекрыть сумму?

Ганс, окинув взглядом мешочек монет, молча развязал тесьму на поясе, положил свой палаш на стол громко произнес:

– Отдаю свой родной палаш за возможность первому вкусить кашу своей жены.

Я сжала ладонь Ганса, стараясь обратить на себя внимание. В глазах мужа читался немой вопрос.

– Ганс, она не такая волшебная как матушка сказала.

Сжав мою холодную ладошку, Ганс успокоил:

– За возможность вкусить твоего блюда я готов отдать и свою голову. Палаш не самая большая потеря, не переживай.

К нам подошел отец и, подняв палаш, внимательно осмотрел его.

– Хорошее оружие, дорогое и ценное. Мой зять перекрыл вашу сумму,– обратился Томрод к гостям, те одобрительно зашумели. Матушка унесла выкуп, торжественно вынесла горшочек. Поставив его перед Гансом, вручила зятю ложку.

– Пробуй, сын, скажи, как тебе стряпня жены.

Ганс наклонился к горшочку и вдохнул запах каши. Шумно выдохнув, зачерпнув ложку, попробовал ее. На мгновение прикрыв глаза, блаженно улыбнулся:

– Чудо, как хороша.

От радости вспыхнула ярче утренней зари. Гости тоже отведали по ложке каши, нахваливали хозяйку. Почувствовав руку мужа на своей шее, я позволила себе расслабиться.

– Сколько тебе еще сидеть в ней?– спросил, глядя, как гости начали подниматься на танцы. Зажигая факелы вокруг танцевального места, отодвигали общие столы для более обширного пространства.

– Мне надо еще плясать в ней, пока не слетит, тогда ты накинешь на мою голову чепец,– ответила устало, нежась от удовольствия.

– И почему мы еще сидим?– муж поднял меня со скамьи и вывел в центр танцевальной площадки.

Гости образовали круг, позволяя нам свободно танцевать в нём. Музыка была быстрой, и Ганс уверенно вёл. Приятно удивилась умению мужа хорошо танцевать.

– Во Франции везде так танцуют?

– Нет, милая. Во Франции другие танцы, я веду тебя, подглядывая за отцом,– кивнул на Томрода, легко танцующего с матушкой.

Мелодии сменяли одна другую. Выпустив меня в центр, все дружно подбодряли на сольный танец. Выстукивая ритм каблучками, кружилась вокруг своей оси, то поднимая, то опуская руки. В какой- то момент ощутила, как корона слетает с головы. Остановилась, увидев, как матушка вручила чепец Гансу и, торжественно подняв корону, унесла её. Муж бережно заправил косы под праздничный чепец и поцеловал меня в лоб.

– Умница, теперь можно спокойно потанцевать,– одобрительно улыбнулся мне.

Уже далеко за полночь к нашему столу вынесли несколько головок сыра. Ганс вопросительно поднял взгляд на меня.

Загадочно улыбнувшись, вооружилась ножом, начала нарезать сыры. Матушка с помощницами раскладывали угощение и разносили гостям.

Муж подметил, с каким вниманием гости отнеслись к угощению. Старшее поколение придирчиво рассматривало кусочки сыра, поднимая их на свет.

Забирая сыр, гости подходили, желали всего самого светлого, благодарили за праздник и удалялись. Уже через час от толпы остались только протоптанные дорожки и неубранные столы

– Вот и всё.

– Какой интересный обычай, надо его во Францию привезти. Наши гости иногда не понимают, когда им пора откланяться,– приобняв меня, сообщил Ганс.

– И чего сидим? А корову кто доить будет?– пробасил отец, помогая матушке и слугам убирать со столов.

– Корову?!– пораженно вскрикнул Ганс.