Читать книгу Полосатая жизнь - Зинаида Порохова - Страница 3

Катя осмотрелась.

Что ещё надо сделать? А, вот полка с чаем полупустая. Сейчас!

Она пробежала в подсобку, нагрузила на тележку коробки и вывезла её в зал. Стала раскладывать. Спину ломило от усталости, плечи болели. Ну, ничего – до конца смены уже немного осталось. Как говорит Милка: кучен день до вечера, когда делать нечего.

Но и те три дня безделья, когда Катя провела в инфернальной тени этого мира, думая «про жизнь» и ничего и никого вокруг не замечая, не прошли для неё даром. И были той ещё кучей. Она тогда полностью поменяла все свои ориентиры, согласно которым и строила теперь свою жизнь.

Во-первых, как и советовал Михаил Леонардович – о музыке и пении Катя решила забыть. Как об увлечении детства. Зачем – с её-то средними данными – морочить людям головы? Пусть слушают тех, у кого есть выдающиеся способности. Ну, или таких, кто умеет проторить себе дорогу к славе иными способами. Это не про Катю.

Во-вторых, Катя не собиралась и дальше сидеть на шее у матери. Большая уже тётенька – рост под метр восемьдесят – хватит руку засовывать в мамин кошелёк. Свой пора иметь. И устраиваться на работу.

Но, самое главное – и это в третьих, Катя решила, что обязательно будет учиться в самом крутом московском вузе, переплюнув даже Анджелку. Поэтому, получив курс интенсивной вино-терапии у Милки, Катя на другой же день нашла в инете пару-тройку подходящих московских вузов. И остановила свой выбор на международном экономическом. Который, кстати, имел заочную форму обучения. И даже внедрил такую новинку, как обучение на удалёнке. Изучив этот вариант, Катя решила, что он подходит ей идеально – по статусу, по уровню преподавания и по стоимости обучения. Она была в разы ниже, чем на очном или заочном. Причём в Москву ей даже ездить не требовалось – в их городе был филиал этого вуза. И в него, на удалённую форму обучения, принимали документы раз в месяц. Какая удача – она подсуетилась вовремя. И то, что её не взяли в музучилище, было просто везением.

После онлайн-собеседования Катя была принята на первый курс.

Ура! Как говорит Милка: спелость города берёт! Ну или что-то подобное.

Теперь, в четвёртых. Согласно плану ей требовалось устроиться на работу. Ведь раз в полгода ей необходимо было теперь вносить плату за обучение. Мама, очень довольная выбором дочери, конечно же, сразу заявила, что возьмёт ещё надомную подработку и будет вести бухгалтерию какой-нибудь фирмы – чтобы платить за её учёбу. Но, ясное дело – ей пришлось бы сидеть с этими отчётами за полночь, а годы уже не те. Катя не могла этого допустить.

Она взрослая и может позаботиться о себе сама.

Но осуществить эту часть плана оказалось не так-то просто. Поскольку резюме Кати состояло из одних прочерков – профессии нет, стажа нет, нужных корочек и подавно нет. Даже медаль – и та близко была да сплыла. Одна радость – ей уже исполнилось восемнадцать лет. Как хорошо, что она родилась в сентябре! И что ей пришлось пойти в школу на год позже, почти в восемь лет, о чём она когда-то очень горевала.

Но и тут ей повезло – она быстро нашла работу. Катю с радостью взяли на должность кассира в магазин, принадлежащий к известной торговой сети. В нём, увы или – ура, была сильная текучка кадров. Годились все, кого прибило к ним в отдел кадров волной: иди хоть грузчиком, хоть кассиром, хоть продавцом – на почасовую или постоянную работу.

Пройдя за неделю ускоренные курсы обучения и получив самую настоящую корочку, Катя радостно села за кассу. Её рабочий график – два рабочих дня через два выходных, её очень даже устраивал, давая возможность уделять время и учёбе. Правда, оклад был не велик – двадцать-тридцать тысяч, в зависимости от рабочих часов. Но Кате было не до жиру – бить бы жилу. Приходилось и перерабатывать, задерживаясь или приходя раньше, и не получая за это надбавки к зарплате. А если очереди к кассе не было, надо было раскладывать товары на полки в торговом зале и переклеивать ценники. Но она была молода и полна энергии, о которой с таким уважением говорил незабвенный Михаил Леонардович. С работой Катя справлялась. И почти не получала нареканий и штрафов. Ну, разве что иногда приходилось возмещать недостачи, объясняемые руководством воровством – то ли сотрудников, то ли покупателей. Поди, разберись. Кстати, ещё одной обязанностью Кати было следить за этими самыми покупателями, потенциальными похитителями казённого добра. И, согласно статистике, в основном это были старики и дети. То есть – малоимущий класс. Что её очень смущало. Ну, не умела она, и не хотела, незаметно следить за бабушками и подсматривать за детворой. Но однажды Катя действительно увидела, как два мальчишки-школьника потихоньку стянули с полки шоколадные батончики. Она сделала вид, что занята раскладкой и не заметила этого. Мальчишки выглядели голодными и неухоженными. Явно их мама с папой чаще покупали кое-что другое, более горькое, не думая о своих школярах.

А в общем Кате её работа даже нравилась. Удобный график – за два дня она успевала по учёбе почти всё, лишь иногда прихватывая ночь. А работа, кроме столь необходимого заработка, помогала ей узнавать жизнь, весьма полосатую и у других. За день такого насмотришься! Как говорят классики – блеск и нищета, принц и нищий. На кассе это хорошо видно. Вот бабушка, пересчитывающая медяки дрожащими руками – за молоко и горсточку ирисок. А вот эти господа набирают в тележку такого, что кажутся Кате переодетыми калифами. И почти аистами. Тут тебе и икра, и колбасы, и креветки, выпивка по баснословной цене. Но не раз она, за свой счёт, отпускала товары – хлеб, консервы, дешёвые сигареты – всяким опустившимся… на обочины жизни личностям. Жалко их было. Может кто-то из них был Катин спившийся полярник-отец…

А вот этого покупателя Катя отметила сразу. Да его только слепой бы не заметил.

Высокий парень вошёл в двери магазина, пятясь и таща за собой рюкзак на верёвке. Причём, на нём была ветровка, надетая шиворот навыворот, и летняя голубая панамка – такие, с кружевами, носят только бабушки. Что за Иван-дурак? Катя даже привстала из-за кассы, чтобы лучше его увидеть. И убедиться, что у него в руке не собака на поводке, с которыми вход сюда был строго воспрещён. Но зрение её не обмануло – верёвка крепилась именно к чёрному рюкзаку с болтающимися лямками. Катя даже не нашлась, что сказать этому чудаку. Больше ведь было некому следить здесь за порядком. Другая кассирша, Маша, была сейчас на выкладке товара. Товаровед-консультант Ирина Петровна, которая всегда ошивалась поблизости, куда-то некстати отлучилась. Так что странный посетитель, не встретив препон, неспеша потащился со своим рюкзаком на поводке дальше, петляя меж рядов.

А с другой стороны – ведь ни в одной инструкции не сказано, что в магазине запрещено ношение бабушкиной панамки, и что сумки здесь можно только носить, а не волочить. Так что если нравится – пусть себе. И Катя, с интересом поглядывая в ту сторону, куда ушёл чудак, продолжила отпускать покупателей.

Зато вслед за ним хищной птицей устремилась уборщица баба Клава, сердито шуруя позади него шваброй с тряпкой. Мол, «ходють тут всякие, бациллы сыплют по полу своими оклунками». Она, как всегда, ощущала себя здесь негласным замдиректора. Кстати, фискаля ему обо всём. Но парень даже не оглянулся. И она, побурчав, ускакала со своей шваброй за другим подозрительным покупателем. Вдруг слямзит чего? Она этого не дозволит – плати потом за них свои кровные!

Вскоре этот чудак подошёл к Катиной кассе – с кругом краковской колбасы, надетой наподобие нимба на голову, вернее – на панамку, и держа в одной руке бутылку с кефиром, а в другой – верёвку. Катя, выбив чек, хихикнула. Он, подмигнув ей и расплатившись, вышел, волоча следом рюкзак, в который засунул свой кефир, и оставив краковскую на своей бедовой голове.

Обитатели магазина проводили это странное шествие оторопелыми взглядами. Но тут же о нём, похоже, забыли. Своих забот хватает. Но у Кати потом весь день почему-то было хорошее настроение.

Интересно, а она бы смогла вот так? С верёвкой? По магазину? Ну, уж нет! Может, у него там тяжёлые кирпичи были, потому и волок? Катя фыркнула – зачем класть кирпичи в рюкзак? Парень выглядел качком, только что вышедшим из тренажёрного зала. И мог бы даже и с кирпичами себе на плечо такой рюкзак закинуть, не охнув.

Когда Катя вечером за ужином рассказала эту странную историю маме, Тамаре Львовне, та только махнула рукой.

– Он, наверное, сумасшедший.

– Нет, не похож, мам. Только одет странно. Навыворот. И эта панамка…

– И ведёт себя по-дурацки, да? – хмыкнула Тамара Львовна. – А так – ничего. Катюша, конечно же, он сумасшедший! Сейчас таких, если они не буйные, выпускают из психушки. До очередного кризиса.

– Жалко, – вздохнула Катя. – Молодой ещё. И симпатичный. Глаза такие синие, а сам брюнет. На Урганта похож. И он мне подмигнул, когда выходил. Представляешь?

– Ты с этим поосторожнее! Глаза, брюнет, – нахмурилась Тамара Львовна. – Пристанет, не отвяжешься. И если что – у него справка.

– Да ну тебя, мама! – рассердилась Катя. – Нафантазировала тут… целую медицинскую карточку. По-моему, он просто дурачился.