Читать книгу Мистическая сага - Зинаида Порохова - Страница 15

«Что бы это значило? – думал Михалап, сидя в своём любимом и уютном пыльном углу на чердаке. – Ларка дома, а Евдокия не является. Не заболела ль она? Да и хоть бы и совсем окочурилась, не заплакал бы. Шельма она ещё та – держи с ней ухо востро. А денежка уже тю-тю – не получит она её обратно. Да и Ларка будет целей, если Явдоха сгинула. Вот не верю я, что ей только капля крови Ларкиной нужна. Чего ж она тогда её за яремную вену норовила куснуть? Я ж всё видал. Тут бы ей и конец. А я ж ей говорил – хату Акимову поганить смертоубивством не дозволю! Потому и рублевик взял. Хотя – чо б я сделал, когда б она девку уходила? Рази што стащить её дуриком. Так и мне ж тогда достанется. С ей же, поди, справься. Чисто аспид, а не Явдоха. Эхе-хе! И чегой-то я с ей, дурень старый, связался? – почесал он кудлатую макушку. – Так ведь она ж – хитрая баба. Знала, что против царского золотого рублевика я не устою. Теперь бы вот рад бы на попятную, да не можно. По рукам же ж вдарили! И рублевик жалко ей отдавать. Он так ладненько в мой сундучок лёг – вроде б там и был всегда!»

Но вскоре Михалапу надоело заниматься самоедством, сидя на чердаке. И он и решил:

«Надо б навестить эту саму Ларку. Глянуть – чегой-то она так осмелела? Да и шугануть её маненько – пока Явдохи нет. Чтоб уж совсем сбежала в свою общагу и боле в Акимову хату не возверталась. Глядишь – и овцы б целы, и деньга при мне. Не моя ж вина, что пигалица сбёгла? Пущай и дале там живёт, в своей общаге. Целей будет».

И тут Михалап, вдруг спохватившись, хлопнул себя по лбу. Звук был ещё тот – как деревом об дерево стуканули.

«Чего ж я сразу-то не скумекал? Я ж сам возьму у Ларки эту каплю крови и Явдохе её предъявлю. Мол – вот она, дела кончены. Чтоб она уж боле к ней не совалась и в вену ей не вгрызалась. А так – я и рублевик отработал, и в Акимову хату безобразничать её боле не пущу. Где там мои струменты?» – решительно поднялся Михалап.

Он пошарил в темноте за балкой и достал оттуда старенький заплатанный мешок – его ещё бабка Апраксия сшила, а дырки он самолично латал. Эти – как Михалап их называл – «струменты» он всегда использовал в дело. Если, к примеру, хозяин жилья был ловок, степенен и хозяйственен и был домовому по нраву, то он всё в его дому аккуратно ремонтировал в свободное время – которого у него завались. Например – если где-то поломка или доска от гвоздя отстанет. Тут он и подладит. Хорошему человеку и помочь не в падлу – как говорили лагерные зэки. А если шелупонь какая – как эти московиты, к примеру – то не грех им и навредить. Проводку сверлом спортить или, там, потолок топориком обрушить, или, там, крышу зубилом прохудить. В общем – очень полезный был у него мешочек. В ём – и топорик ладный, и долото, и ножницы и ещё много чего всякого нужного в хозяйстве. Есть и вострое шильце, которым Михалап собрался уколоть эту самую Ларку-свиристёлку. Куда-нить в лопатку или, там, в ягодицу, когда она спиной во сне к нему повернётся. Та вовсе и не поймёт – чо да почему? Подумает – комар её куснул аль блоха цапанула. Или уж куда получится. Можно и из другого места крови набрать. Капельку эту он тут же в чарку стеклянную капнет, что ещё от Акима осталася. Вот она и чарочка – приготовил он стеклянный стаканчик, сунув его в карман.

Как все домовые Михалап был основательным мужичком – готовился к делу, как следует.

Надел на себя ватные штаны, кухайку Акимову, его же малахай заячий, и, закинув на плечо бабкин мешочек, хорошенько потопал, уминая на ноге кирзовые Акимовы сапоги. Всё путём – никак на мокрое дело идёт. Не хухры-мухры.

Девушка проснулась среди ночи от странного ощущения – будто кто-то пристально наблюдает за ней из темноты или стоит за дверью. Она и раньше многое чувствовала и слышала, а теперь и подавно. И взгляда этого она даже ничуть не испугалась. Если это Евдокия, то в этот раз она встретит тут не беззащитную жертву. Евдокия – кошка, а она, Арония, волчица.

Но тут она с удивлением увидела, как откуда-то с потолка в комнату с лёгким стуком обрушился – будто кот – небольшой мужичок в потрёпанной фуфайке и с мешком на плече. Не глядя на неё, он принялся деловито в нём рыться, что-то достал и затем шагнул к дивану. То есть – к ней.

Девушка, с интересом наблюдая, ждала продолжения этого действа. И делала вид, что спит. И вот дождалась.

Мужичок, видимо, будучи полностью уверен в своей безнаказанности, впрыгнул ей на грудь и замахнулся. В его руке блеснуло что-то тонкое и явно металлическое. Арония мгновенно схватила его одной рукой за эту лапу, а другой – за его косматое ухо, торчащее из-под малахая. И спросила:

– Кто тут ко мне незваным гостем пожаловал? Никак это ты, Михалап!

– Это ещё глянуть надо – кто к кому пожаловал! – загукал, заверещал, отбиваясь, домовой. – Я тут хозяин! А не ты! Отпусти, Ларка! А то хуже будет!

– Не Ларка я, невежа! – строго ответила девушка. – Я – Арония, ведунья. И твоя смерть – если не научишься вести себя.

– Так уж и смерть? – продолжал отбиваться Михалап. – И никакая ты не ведунья! Вон, Явдоха чуть тебя не уходила, а ты и не рыпнулася! И если б не бабка Полина…

– Не бабка! А Полина Степановна! – продолжая крутить ему ухо, внушала девушка. – Что ж ты, Михалап, такой грубиян?

– Сама – грубиян! – завопил тот. – Я спасти тебя хотел!

– Это как? Вот этим шильцем заколоть? – продолжая держать его за ухо, она выхватила инструмент из его лапы.

– Не заколоть, а взять у тебя каплю крови! Чтоб Явдоха от тебя отстала! Она ж с тебя живой не слезет. А я б отдал ей каплю и всё на том!

– Та-ак. Интересненько, – озадачилась Арония. – Не сбежишь, Михалап, коли отпущу? Поговорим?

– Не сбегу! Отпусти! – буркнул Михалап с досадой, чувствуя, как его ухо всё больше опухает. – Я ужо понял, что ты в силе, Лар… Арония, коль меня, домового в горсть ухватила!

Освободившись, он спрыгнул на пол и принялся ожесточённо тереть ухо снятой заячьей шапкой, разгоняя кровь.

– Эка, ты! Сильна, мать! – недовольно проговорил он, усаживаясь на ковёр – чисто собака. – И правда – ты теперь ведьма, что ль? И зовут – Арония?

– А то! – усмехнулась девушка, садясь на диване и укутываясь в одеяло. – Зачем мне выдумывать?

– Сильное имя! – уважительно отозвался домовой.

– Ты мне лучше скажи вот что. Чего это ты, домовой, подвязался Евдокии служить? – строго спросила Арония. – Какой-то кошке-оборотню.

– Неправда это! Не служу я ей! Я сам по себе! – обиделся домовой.

– Я заметила, как ты сам по себе! – отмахнулась Арония, бывшая когда-то Ларой. И подала ему шило: На! Забери, служака! Скажи, как же ты докатился до жизни такой? Только не ври мне, я почувствую.

– А чо мне врать-то. Рубель она мне дала! Царский золотой! – сверкнул он жёлтыми глазами так, будто они у него тоже были золотые. – Чтобы я помог ей каплю твоей крови взять. Силу она твою хотела. Но я взял с ней обещание – чтоб смертоубийства здеся не было, – пробрюзжал он. – Я в этой Акимовой хате сколь поколений Белоглазовых вырастил! Мне здеся такого не надобно!

– Дёшево ты стоишь! Рублевик? -

На эти слова Михалап лишь поёжился. Но буркнул:

– Эт щас рублевик ничо не стоит, а на царский можно было стадо коров взять!

– Ну, допустим. А чего ж сам тогда пришёл? Без неё? – спросила Арония.

– Дык не верю я ей! – воскликнул Михалап. – Решил – пока ты тут, а она того не учуяла, я сам тебя кольну. А чо – и овцы целы и, это… – смутился он.

– Я, как видишь, уже не овца, – усмехнулась Арония. – Спасибо! Это вы с Евдокией вынудили меня ведьмой стать и своим даром завладеть.

– А чего ж, эт хорошее дело! Пошто ж добру пропадать! – одобрил уже приободрившийся Михалап.

– Без тебя знаю! – усмехнулась Арония. – И что мне теперь с тобой делать, Михалап?

– А и что ты можешь-то против домового? – расхорохорился Михалап.

– Могу! Знаю один приём – ну, ты знаешь – насчёт порога хаты, – прищурилась она. – И ты потом сюда никогда и близко не подойдёшь, – пригрозила Арония.

– Не делай этого! – испугался Михалап. – Я Акиму обещал, что хату его сберегу!

– Знаю, как ты её бережёшь – всех распугал уже, – махнула рукой Арония. – Только вот одна Евдокия здесь и хозяйничает.

– Не хозяйничает она! Это я ей временно дозволил! – огрызнулся Михалап, понимая, что Арония права.

– За грошик? Ну, да ладно. Что было, то прошло, – заключила Арония. – Что дальше-то делать будем?

– Ежели ты про меня, так я ей этот грошик назад возверну! И в этих ваших кровных делах больше не участвую! – обижено заявил Михалап. – Я и сам хотел вернуть. – И незаметно вздохнул – рублевик-то жалко было отдавать.

– Сделаем так, Михалап! – решила Арония. – Ты молчи пока про этот наш разговор. И рубль свой побереги пока. Пусть Евдокия приходит. А я с ней сама разберусь, – решила Арония. – Ну, а теперь – кыш отсюда! Я спать хочу!

– Понял. Ухожу! – попятился домовой и, схватив с полу свой мешок, мгновенно взмыл вверх.

«Ну и дела-а! – удивлялся домовой, забившись в свой пыльный угол на чердаке. – Это, и правда, что ль, Ларка была? Внешне, вроде, похожа. Только брови у ей погуще стали, да волосы подросли. Да и характер появился – наш, кубанский, казачий. Вот что значит – сила. Такая – пусть и дале живёт в Акимовой хате. А я уж как-нибудь буду ей по хозяйству помогать. Пусть вот токо с Явдохой разберётся. А то ведь это ещё бабка надвое сказала – кто из их верх-то возьмёт. Уж больно молода Арония да опыта у ей маловато в этих ведьминских баталиях. Жалко будет, если Евдокия её уходит, – вздохнул он. – Надо будет, наверное, подсобить Аронии».