Читать книгу Юность, ты уже неинтересна - Зинедин Идрисов - Страница 5

Ты стояла под кущей сирени,

Ветер волосы гладил твои.

И под шелест отрады весенней

Пели песню свою соловьи.

Они пели, казалось, о чувствах,

О пожарах сердечной струны,

А густая зеленая блузка

Лепетала про робость двоих.

Мы смотрели друг-другу в глаза,

Иногда отвлекаясь на пенье.

Но потом, прилетев, стрекоза

Обратила твое загляденье.

Но по-прежнему, я с восхищеньем,

Без отвода влюбленных очей,

Любовался твоим настроеньем,

И шелками твоими с плечей.

День погас. И те песни забылись.

И сирени не видно под тьмой.

Только струны мои не остыли,

Да и робость, как прежде, со мной.

Звездный колокол на небосводе

Усмиряет пернатую рать.

В этот час светлый гам переходит

В золотую вечернюю гладь.

Месяц в олове дымчатом гаснет,

Ветер нежно целует листву.

Вот оно, долгожданное счастье —

Вдалеке видеть поступь твою.

Нежный стан, как у стройной березы,

А глаза – словно пара свечей.

Ты зажгла во мне светлые грезы,

И теперь ни о чем не жалей.

Месяц в олове дымчатом гаснет,

Ветер нежно целует листву.

Вот оно, долгожданное счастье —

В тишине держать руку твою.

Серые очи, багряные губы,

Светлые миги, прекрасные думы.

Робкие вздохи, любовные взгляды,

Легкая шалость вечерней прохлады.

Милая муза, прекрасная дама,

Лучше не будет и лучше не надо.

Чистое сердце, земной идеал —

Я преподобных еще не встречал.

Почему мне тысячи бесстрастны?

Отчего ревную лишь ее?

Отчего других очей соблазны

Не пленят влечение мое?

Сердцем я к такой еще не падал,

Как кленовый лист в осенней мгле.

Этот тихий шелест листопада

Словно песнь, в кромешной тишине.

У поэтов муз за жизнь не мало,

Но из тех, что были у меня,

Ты одна моей душе отрада,

Как роса иссохшим зеленям.

И страдал я по другим напрасно,

И теперь я мчусь тебе сказать,

Что отныне лишь к тебе я страстен,

И тебя лишь буду ревновать.

Скажи мне, милая, скажи,

Без малодушия в глазах,

Без содроганья на устах

Слова изнеженной любви.

Сегодня сумрак нам дарует

Своих изяществ глубину,

А в вышине туман целует

Бесстрастно-холодно луну.

Я сам ушел недалеко,

И знаю горечь перемен,

Но сердце жаждет одного:

Устами чуять дрожь колен.

Ну говори же, говори.

Сегодня я хочу внимать,

С касаньем бледною руки

Твоих речей шальную гладь.

И пусть луна кружит над нами,

Ревнивой тягой заведясь,

Что между нашими сердцами

Метель раздоров не прошлась.

А мы под нею, без стеснений,

Обнявшись, будем наблюдать,

Какое счастье наши тени

Смогли друг-другу даровать.

И чтоб потом ты не забыла

Меня с лихвой поцеловать…

Ну отчего же ты застыла, —

Тебе ведь есть мне что сказать.

Я не жалую то, что имею.

Не кляну то, что рядом прошло.

Мне бы в вечер с тобой у сирени

Улыбаясь, болтать про любовь.

Мне бы слушать шальное дыханье,

Говорить, не стесняясь, «люблю»…

Но все дело в таинственном страхе,

Что колышет так душу мою.

Этот страх непосильная тягость,

Но с влюбленным он будет вовек.

Не от этого ль чувства не в радость,

Когда в дрожи угас человек?

Я боюсь, что когда-то то луна

Уж не будет светить нам с тобой.

Что навеки замерзнет весна,

А в снегах с тобой будет другой.

Я боюсь, что увижу как ты

Не спеша, без тревог и волнений,

Под укрытием белой фаты,

Не помянешь моих откровений.

Ведь тогда я забуду сирень,

А укоры немедля нагрянут:

В благодарность, что я смог расцвесть,

И в обиду, что я смог увянуть.

Притихло мое ликованье,

На скорбную ношу сменясь.

Знать, только морское сиянье

Припомнило прошлую связь.

В ней были веселые ночи,

Прогулки под полной луной.

В ней были смущенные очи,

И отблеск волос золотой.

Теперь я плетусь без веселья,

И месяц весьма исхудал.

Как будто былому цветенью

Я все безвозвратно отдал.

Я знаю: порою ты тоже

В ночи, у окна, невпопад

С волненьем немного похожим,

Взираешь душой в звездопад.

И в ней каждый раз раздается

Про лунность с веселой молвой,

И сердце проворнее бьется,

Как будто забилось впервой.

Гляди тогда в небо почаще,

Гляди в него всею душой.

Не мни, что я ныне пропащий,

Не мни, что я ныне с другой.

Хоть с горестью в сердце тоскливой,

Но в нем же надежду тая,

Тебя лишь зову я любимой,

Сегодня на свете живя.

Моя утраченная радость,

Ты ль мне приснилась этой ночью?

Твоя неискренняя жалость

Меня бодрит на лунность волчью.

Хотя, быть может, это ветер

Меня уставшего поднял,

И я при тусклом лунном свете,

Себя в окне не узнавал.

Моя утраченная радость…

За что ты бросила меня?

За что схватилась эта тягость,

Что ты теперь так холодна?

Ты знаешь, тяготенье чувства

Перебивать ничем нельзя.

Хоть как решительно то буйство,

Но я вовек люблю тебя.

А жизнь испытывает стужей,

Глумясь над трепетной душой:

Кто дорог мне – тем я не нужен,

Кто тщетный мне – всегда со мной.

Непринужденная утрата,

Внезапный траур для души.

За недостойные грехи

Судьбой назначена расплата.

Любить не трудно и не скучно,

Труднее вовсе не любить.

Коль чувство избранных созвучно,

То их игру не заглушить.

Вот так когда-то у меня

Играло сердце постоянно.

Теперь, себя былым моря,

Живу на свете покаянно.

Живу и вижу свой закат,

На синем сумраке, вдали.

Как много в жизни есть утрат,

Как много стужи позади…

И все ж, я жду ее письмо,

Душой влюбленною скорбя,

Где после слов написано:

«Post scriptum: Я люблю тебя».

Я любил тебя, моя родная,

С трепетом особым на душе.

Знать, теперь мне суждена другая,

С голоса сердечного к судьбе.

Этот голос не такой как прежде:

Не несет он искренность с собой,

Не скрывает чувственную нежность, —

Будто говорить спешит немой.

Как же быть? Лукавить не под силу:

С памятью о кротости твоей

Струны в сердце так и не остыли,

Хоть теперь и малость холодней.

Утешать не смей меня, не надо, —

Нет желанья сердцу затухать.

Ты теперь с другим под прежним взглядом

Можешь где угодно пропадать.

Может, так же пишет он стихи.

Может, так же он целует в плечи…

Но важнее, чтоб в плену любви

Он тебе не доставлял увечий.

И однажды, с ним идя под руку,

В тех местах где раньше вились мы,

Ты познаешь чувственную муку,

От былой несбыточной мечты.

И тогда я тоже, дорогая,

Обрету страдание в душе,

Что теперь мне суждена другая,

С голоса сердечного к судьбе.

Теперь с другим по вечерам

Ты млеешь чувственною тягой.

Пускай и ходит по рукам

Осенних сумерек прохлада.

И как впервой, ты говоришь

Про чувства, верность, про родное.

Знакомого молчанья тишь

Тебе твердит совсем иное.

Моя… Иль не моя. Не знаю.

Как будто осень и в душе.

Как будто ревность увядает,

Как листья клена на земле.

Пора забыть твое тепло,

Что для меня теперь как иней.

Твое смущенное лицо

И взгляд, по-прежнему невинный.

Как ты забыть меня смогла,

В обмен на сумерек прохладу.

Пускай во мне поет весна,

А ты возьми песнь листопада.

Шептай про преданность другому:

Пусть твой язык и твой оскал

Меня вовек, губя, не тронут.

Знать, ты не та, что я искал.

Пускай дешевую поруку

Хранит он так же, как и я.

Пускай ведет тебя за руку,

К закату в красках янтаря.

Пускай его тепло и нежность

Тебя потешат в этот раз.

Робей, хихикай напоказ,

Храни лукавую безгрешность!

Таких как я, увы, не мало,

И жизнь полна таких как ты.

Даря прекрасные мечты,

Сколь ты сердец поразбивала?

С неповторимой красотой,

И с безыскусственною силой,

Храня бессовестный покой,

Сколь ты, таких как я, сгубила?

Не истязай себя напрасно:

Все это – чувственный курьез.

Ответ останется безгласным

На риторический вопрос.

Я постараюсь быть умнее, —

Ищи другого дурака!

Пусть опрометчиво он млеет,

Пусть коронует он тебя!

Ведь твой язык и твой оскал

Меня вовек уже не тронут.

Шептай про преданность другому:

Знать, ты не та, что я искал.

Незабываемое рвенье!

Моей любви вчерашний дрем.

Весенний шелест настроенья,

Что ныне чахнет сентябрем.

Привяли кущи и поленья,

Вокруг несется желтый прах…

Но это золотое тленье

Не тронет сад в твоих очах.

Пусть зеленя – моя любовь,

А ты – весенняя погода.

Ты погасила жар цветов

Своим бесчувственным уходом.

Сегодня желтая метель

Сметает чувств моих цветенья,

Сметает все, что дал апрель:

Позыв любви и вдохновенья.

Я не жалею, не страдаю —

Пускай дурачится листва,

Ведь я не без укора знаю:

Когда-то вновь придет весна.

А ты все так же береги

Твоих очей незрелый сад…

И пусть благой удел любви

Тебе не служит для утрат.