Читать книгу Саламанкеро - Анна Михалевская - Страница 10

– Тысяча теней, ты уже мертвец! – Леон опустил шпагу, озабоченно посмотрел на Эймара. – Нельзя пропускать такой удар!

Юноша сжал зубы. Много чего нельзя в этой жизни. Например, вернуть маму. Он швырнул клинок на утоптанный снег, отвернулся. От резкого движения под рубахой качнулся камешек. Нет, так не пойдет, надо взять себя в руки.

– Лео, хватит, я устал…

– Э, дружище, я, кажется, знаю, в чем дело!

Дядя шутливо толкнул Эймара в бок, заговорщически подмигнул. Глаза зажглись голубым огнем – совсем как мамины.

Юноша почувствовал, что краснеет. Все, теперь Лео не отстанет.

– И как ее зовут? – дядя подхватил брошенную шпагу, клинок рассек воздух, уперся Эймару в грудь. – Ну же, синьор, отвечайте!

Леон расплылся в довольной улыбке. Юноша перехватил шпагу из рук дяди, спрятал в ножны.

– Никак…

Он исподлобья посмотрел на Леона.

Дядя исправно таскал Эймара в «Глухого медведя» и знакомил с девицами. Развязные маркитантки, острые на язык служанки, рдеющие от смущения дочери ремесленников – Леон не знал недостатка в подругах. Женское общество юноше нравилось, хоть вспоминать бурные гулянья потом было стыдно. И одно дело – провести вечер с девушкой и забыть, но чтобы дни напролет о них говорить и думать – этого он понять не мог. Обласканный женщинами Эймар сидел в углу, потягивал вино и мечтал, что когда-нибудь встретит такую, как мама, и обязательно влюбится. Мечты перебивала пустая болтовня завсегдатаев трактира.

Тем для пересуд было немного – любовные связи знатных особ, да выходки соседского дукэ-самодура, прозванного Коршуном.

«А вы слышали, Коршун заключил союз с Туаратом против северных герцогств?»

«Лучше туарское иго, любезный, чем прожить еще год под каблуком моей жены… А видели новую любовницу графа N? Еще та штучка! Эх, я бы с ней зажил!»

«И что бы вы с ней делали? Отправили бы туши свежевать в вашу мясницкую? Вот послушайте, дукэ соседний совсем озверел-то, говорят, на границе иноземцев вешают. Всех! Кроме молодых девиц, конечно. Их сразу – в гарем.»

«И я говорю, от женщин все беды. Эй, хозяин, вина!»…

– Хорошо, оставим в покое зазнобу по имени «Никак», – Леон стал непривычно серьезен, погасил улыбку, – дружище, ты ничего не хочешь сказать?

Неужели догадался? Эймар опустил глаза…

Уже год он баловался кулачными боями в трактире Урса. Первый раз попробовал ради куража и вовсе не надеялся на победу – рыбак был намного шире в плечах и крепче, однако верх одержал Эймар. И к тому же получил в награду пару зольдо. А потом он смекнул, что так может собрать средства на свою давнюю мечту – побег из Женавы, и стал регулярно меряться с рыбаками силой. Если не везло, юноше приходилось довольствоваться синяками, а если удача улыбалась – добавлялись еще монетки. Так в тайнике потихоньку копились тенаро и зольдо. Просить у отца денег он бы ни за что не стал, а жить с ним бок о бок больше не мог.

Эймара беспокоила лишь память об Флории: казалось, он предаст ее, если уйдет из дома. Но рассудок говорил, что мамы больше нет, и юноша уже ничего для нее не сделает. А если задержится в Женаве, предаст себя. Здесь Эймар навсегда останется слабым мальчишкой, отмеченным судьбой разноцветными глазами. И плевать, что теперь его шпага выигрывает все драки в Баккарассе. Что стоит десяток обозленных матросов по сравнению с отцовским безразличием?

Он возвращался мыслями к последней стычке и вспоминал светловолосую девушку. Ее взгляд преображался от растерянности к надежде – она поверила в Эймара. Тот смог ее защитить и на мгновение стал для нее героем. Что-то тогда поменялось в нем, и юноше захотелось поменять все вокруг…

– Нет, – отрезал Эймар, с вызовом посмотрел на Леона.

Пусть дядя думает, что он хорохорится из-за девчонки. Когда-нибудь Эймар все равно сбежит, но Леону лучше не знать об этом…

Юноша возвращался из Баккарассе после не очень удачного боя – была ничья, и он упустил все свои тенаро. Шел в обход, не имея желания объясняться ни с отцом, ни с Леоном. Дорогу к Высоким воротам запрудила толпа, и Эймар врезался в самую ее гущу, надеясь проложить путь локтями. Не тут-то было! Людской поток не спрашивал, куда ему надо, а нес прямиком на площадь Орбэ.

В воздух летели колпаки с бубенчиками, на помосте жонглеры ловко крутили сальто. Эймар фыркнул. Вырос он из детских штанов, чтобы радоваться таким представлениям! И юноша снова начал продираться против течения. Но почему-то оказался рядом с помостом – там и застрял в давке, огляделся.

Белокурая девушка из квартала Баккарассе завороженно наблюдала за клоуном с желтыми волосами. И когда тот бросил розу, Эймар, не раздумывая, потянулся за цветком. Он сделает прощальный подарок девушке – не сегодня-завтра придется уйти из Женавы, они могут никогда больше не встретиться… Жаль, что роза оказалась фальшивкой, зато девушка ему улыбнулась…

– Эй, где потерялся? – Леон тряс юношу за плечи, – дружище, надо думать о будущем. Да, ты лихо дерешься, но этого мало!

– Только не говори про университет!

– Террис просил меня… И, тысяча теней, он прав! Ты защитишь себя в драках. А другой, хорошенько подумав, в них просто не ввяжется! – дядя наконец отпустил Эймара.

– Лео, ты же не серьезно? Ну скажи, что шутишь?

На лице дяди не дрогнул ни один мускул.

– Пошли в дом, дружище! Тебя кое-кто заждался.

Леон легко вскочил на ступеньки крыльца, открыл дверь и шутливо поклонился. Юноша бросил злой взгляд на дядю, помедлил и нехотя поплелся следом. Ладно, поймали зверя. Он делает это только ради Леона…

– Что ж, господин Эймар, изложите вкратце ваш концепт миросотворения, а потом мы подискутируем, – живенький маленький господин Маранатти уселся на край стола.

Юноша покраснел, опустил голову. Маранатти мерно покачивал ногой в перевязанном бантом лакированном туфле. Господин философ молчал, ждал ответа. Но ответа у Эймара не было. И принесла нелегкая этого разряженного франта с юга! Наверняка, только и умеет, что словами играться.

Повисло неловкое молчание. Он прокашлялся. Концепт миросотворения… Что нового Эймар мог сказать об этом господину профессору?

– Э, ну… – во рту пересохло, юноша сглотнул, – наш мир появился из звезды Кош. Потом его поделили между собой три соседние звезды. Под звездой Эрра люди рождаются, звезда Эз ведет их жизни, Зер несет смерть…

Юноша наконец решился посмотреть на профессора. Брови Маранатти неудержимо ползли вверх. Казалось, сейчас они оторвутся и взлетят к потолку.

– Господин Эймар изволит излагать школьную программу?! Вы что, смеетесь?

Голос Маранатти дрожал. Наверное, профессорский ум давно не оскорбляли такой ересью.

– Я был лучшего мнения о сыне господина архивариуса.

Это никогда не закончится! Он – лишь блеклая тень отца.

Эймар сжал зубы, руки по привычке потянулись к поясу за шпагой. Нет, нельзя срываться. Он на уроке, а не в квартале Баккарассе. Если хорошо подумать, в драку можно и не ввязываться, напомнил себе юноша.

– Хотите знать мой концепт? Что ж… Может, когда-то звезды и сотворили мир, но теперь им плевать на нас. Здесь нет звезд, по земле ходят люди – сильные и жестокие побеждают и кроят мир по своему желанию! И если окажетесь у них на пути, никакие концепты не уберегут!

Маранатти медленно сполз с края стола, поправил и так идеально сидящий камзол.

– Брутально и не эстетично, но ваша точка зрения имеет право на жизнь, – брови Маранатти наконец опустились. – Думаю, я посоветую господину Террису устроить вас в гвардию к дукэ. С такими задатками вы легко дослужитесь до капитана! На сем и закончим занятие.

Уголки губ Маранатти искривились в снисходительной усмешке, он едва заметно поклонился и вышел из библиотеки.

Эймар развязал ворот рубахи – как же не хватало свежего воздуха – и в сердцах смел груду учебников со стола. Стопка книг неуклюже свалилась, обложки раскрылись, показывая нутро желтоватых страниц.

А он еще думал, неплохо бы подтянуть риторику и философию, умных мыслей поднабраться. Вот мог сегодня приобщиться к ученой мудрости, и что из этого вышло? В аналитической геометрии господина Файхмана была хотя бы логика. Пространство, фигуры, координаты – тут все ясно. Но какой смысл рассуждать о мироустройстве, тем более спорить, если выигрывает тот, кто совершает поступки и борется?

Все, на сегодня хватит, он выполнил просьбу Леона.

Эймар оглядел библиотеку – склеп склепом, надо скорее уносить ноги, пока сам не превратился в ходячего мертвеца.

Как можно тише – не дай Кош, на дороге вырастет Леон и снова заставит что-то пообещать – юноша спустился по лестнице, прошмыгнул в свою комнату. Подобрал промокший от снега плащ – высохнет по дороге, подхватил шляпу.

После представления на площади Орбэ он решил во что бы то ни стало сходить на улицу Пекарей и найти белокурую девушку. Эймар еще не придумал, что скажет, когда ее встретит. Поначалу, наверное, спросит имя – должен же он знать, о ком будет вспоминать, когда уйдет из Женавы.

А вдруг девушка его не узнает? Ведь видела всего два раза мельком. Не свататься же идет, успокоил себя юноша. Спросит имя – и делу конец.

Эх, была бы у него роза… Но где найдешь цветы среди зимы? Хотя… Во дворце дукэ есть все! Он помнил прогулки с отцом по площади Донико, и как тот тайком проводил его в сад Дамиана.

Эймар покрепче сжал эфес – на сей раз обойдется без отца, сам найдет способ проникнуть за дворцовые стены.

Солнечные лучи слепили, грели по-весеннему щедро. Ноги проваливались в рыхлый снег, намокали в подтаявшей слякоти. Скоро слякоть превратится в лужи, там начнут купаться и хохлиться воробьи.

Юноша зажмурился, посмотрел в небо – не такая уж скверная штука жизнь! Он расправил плечи и, насвистывая, зашагал дальше. Навстречу шла симпатичная курносая девушка, рыжие кудряшки кокетливо подпрыгивали и мягко опускались на плечи. Он вспомнил погожий весенний день, ярмарку и такую же рыженькую торговку сиропом. Повинуясь внезапному порыву, Эймар игриво поклонился, послал воздушный поцелуй. Девушка залилась смущенным смехом, на щеках заиграли ямочки.

Подъем к площади Донико через сплетенье тесных каруджи сегодня казался особенно долгим.

Наконец под ногами заблестели влажные булыжники – пригнанные один к одному, ровные, гладкие, не то что выщербленная кладка рядом с домом, или размытая грязь улиц Баккарассе.

Дворцовую площадь венчал памятник светлейшему Дамиану. Дукэ, воплощение мужества и отваги, сидел верхом на норовистом ахалтуарце. Конь встал на дыбы, передние ноги зависли в воздухе, а под ними крошечные города тянули шпили башен в небо, защищались крепостными стенами. Символ победы над всем миром! В детстве Эймара не интересовал герой – все боялся, что конские копыта вот-вот опустятся на его голову. Зато подолгу изучал вылитые из бронзы поверженные города. Сейчас юноше вдруг подумалось, что лучше бы он заглядывался на победителя.

Из переулка вынырнул экипаж, извозчик резко осадил коней. Дверца открылась, со ступеньки спрыгнул поджарый мужчина в добротном сером костюме, под широкополой шляпой топорщилась заплетенная по туарской моде коса. Светлые, почти прозрачные глаза незнакомца остановились на застывшем у памятника Эймаре, взгляд пробрался в самую душу, но через миг отступил.

Юноша пошатнулся, как от удара.

Нет, это не туарский солдат, они не разъезжают экипажами. Путешественник с юга Пирей? Нелепая шляпа с загнутыми книзу полями оттуда, а выражение глаз другое. Обветренное лицо незнакомца никак не походило на холеное дворянское, зато снисходительная усмешка выдавала его происхождение. Эймар насмотрелся на таких во дворце дукэ.

Неприятный, странный человек сочился опасностью. Юноша поежился, поспешил отвернуться. Против воли снова глянул на незнакомца – в руках у мужчины алела роза.

Может, и не нужен ему больше сад дукэ?

Неведомая сила будто толкнула Эймара к незнакомцу и он послушно пошел следом. Сейчас они обогнут фасад университета, минуют башню городского совета анциани, особняк подесты, уткнутся носом в ворота дворца, и одним способом раздобыть розу станет меньше. Ладони вспотели, на лбу выступила испарина. А ведь ему придется заговорить с этим человеком, объяснить, почему тот должен отдать ему, сопливому мальчишке, драгоценный цветок.

Эймар ускорил шаг, догоняя незнакомца, и ввязался в разговор, как в драку:

– Господин, не желаете ли пари?

Он облизал пересохшие губы, лихорадочно соображая, что говорить дальше. Незнакомец резко обернулся. С любопытством глянул на юношу, улыбнулся одними губами. По спине Эймара пополз слизняк страха. Азарт улетучился – вдруг захотелось, чтобы мужчина сделал вид, что не заметил его, и ушел восвояси.

– Какое именно?

Казалось, незнакомец забавлялся беспомощностью юноши. Для него Эймар – всего лишь наглый москит, посмевший сесть на нос.

Сегодня юноша доказывал Маранатти, что побеждает сильнейший. И верно вроде сказал. Но кто остался победителем в споре? Маранатти, с достоинством покинувший поле боя, или вспыливший Эймар? Нельзя сдаваться, нельзя бояться, нельзя бросаться в крайности…

– Спорим, я выиграю поединок? – выпалил юноша.

Мужчина расхохотался в лицо Эймару. Пусть бы разозлился, накричал – было бы не так противно. Мошка предложила человеку поединок. Да уж, смешнее не придумаешь. Но раз начал, надо вести дело до конца.

– А победителю – роза! – Эймар с вызовом посмотрел в безжизненные прозрачные глаза.

Незнакомец резко оборвал смех, и его шпага со свистом рассекла воздух. В отставленной левой руке мужчина изящно держал розу. Клинок юноши с готовностью встретил шпагу противника – тело отреагировало быстрее мысли – и первая атака была отбита. Эймар перевел дыхание, наконец-то он оказался в привычной стихии.

Мужчина двигался быстро и уверенно. Отличный фехтовальщик, пожалуй, пошустрее Леона будет. И уж точно не чета вечно пьяным господам из Баккарассе.

Поначалу воспрявший духом юноша насторожился. Незнакомец оттеснил его на добрых пятнадцать пьед2, еще немного и Эймар упрется спиной в глухую стену тупика, отступать дальше некуда. О нападении можно забыть – атаки господина с розой шли одна за другой, только бы отбиться. Шпага просвистела у плеча, вспорола плащ. Это не промах, догадался юноша, его соперник игрался в свое удовольствие.

– Что, страшно? – вежливо поинтересовался между выпадами незнакомец, – я знаю, как тебе помочь!

Эймар сильно сдавал позиции. Дыхание сбилось, ноги стали слабеть. Хотелось разозлиться, заорать, и броситься вперед, но он отлично понимал, что это будет последний выпад. В спину уперся камень, сзади осталась только холодная стена. Юноша встретился взглядом с незнакомцем, резко отвел жало клинка и начал атаку.

– Сам себе помогу! – процедил сквозь зубы Эймар.

В прозрачных глазах мужчины мелькнуло что-то сродни удивлению. Юноша торжествовал: еще пару выпадов и он добудет розу!

– Стража! Стража!

Гнусавый голос прорвался фальшивой нотой.

Шпага незнакомца молниеносно спряталась в ножнах, рука в перчатке перехватила клинок Эймара, и юноша сам не заметил, как остался безоружным. Переулок загородила повозка – на козлах сидел дородный мужчина, он возмущенно надувал щеки, выпуская облачка белого пара, отчего напоминал кипящий в печи горшок.

– Безобразие! Драки под самым носом у светлейшего дукэ! – пыхтел толстяк. – Порядочным людям покоя нет! Вот донесу дукэ, Кош клянусь, донесу!

– И вам доброй дороги, милейший!

Незнакомец хищно улыбнулся, и толстяк под его взглядом сдулся. Не найдя, что ответить, он потянул поводья, и не оглядываясь, погнал лошадей вперед.

– Держите, юноша! – мужчина вернул Эймару шпагу.

– А как же роза?

– Пари не состоялось. И потом, роза мне самому нужна, – незнакомец подмигнул. – Надумаете снова драться, к вашим услугам! – он легко поклонился и выскользнул из переулка.

Эймар хотел возразить, но запоздало понял, что говорить не с кем. Он разочарованно уставился под ноги. Рыхлый снег был вспорот дорожками следов, на дне – серые комья грязи. В сугроб у стены упал алый лепесток и торчал там надутым парусом. Юноша поднял его, бережно опустил в карман плаща.

Солнце вот-вот нырнет за дома, а он так и не дошел до улицы Пекарей. «Что, страшно?» – прозвучал в голове голос незнакомца. «Нет, – упрямо возразил Эймар, – пусть боится кто-нибудь другой, а я еще поборюсь!»

От переулка неровной колеей тянулись свежие следы от повозки, слышался отдаленный скрип колес. Значит, толстяка, который так ратовал за «покой порядочных людей», еще можно догнать. И проучить зануду – это ведь из-за него Эймар остался без розы!

След вился между высоченных особняков с огромными витражными окнами, спускался к площади Бьянти, и вконец терялся в ремесленных кварталах. Юноша попытался разобрать следы – башмаки, лошадиные подковы, колеса – и только больше запутался. Он поймал согнувшегося под тяжеленной корзиной подмастерья, расспросил про толстяка. Парнишка махнул рукой вправо, Эймар свернул в указанном направлении и сразу заприметил знакомую повозку. Он сменил бег на шаг, надвинул шляпу поглубже на глаза – не хватало еще, чтобы толстяк узнал его и снова поднял шум.

Повозка въехала в аккуратный квартальчик. Толстяк то и дело приподнимал шляпу, здороваясь с прохожими.

Наверняка улицу целиком заняла какая-то гильдия. Все чисто, домик к домику, добропорядочные жители еще и дружину выделили небось, патрулируют квартал по ночам. Эймар хмыкнул. Неудивительно, что толстяк возмутился драке – привык, что спину прикрывает гильдия и ему не приходится отстаивать безопасность со шпагой в руках.

– Эй, смотри куда идешь!

Юноша едва успел прыгнуть в сторону, увернувшись от встречной телеги.

– Вся молодежь такая, старина Рабье! – толстяк кряхтя слезал с повозки, – вот только драку разогнал, и хоть бы устыдился кто!

Эймар опустил голову и поспешил скрыться в соседней каруджи. Остановился, прислушался. Старина Рабье пробубнил что-то невнятное, но сочувственное, и толстяк снова взялся жаловаться. И жена хворает, и дочь непутевая, была одна надежда на старшенькую, и то… Толстяк замолчал на полуслове. Повисла неловкая пауза. Старина Рабье скомкано попрощался, заскрипели колеса удаляющейся телеги.

Юноша осторожно выглянул из укрытия – лицо толстяка осунулось, глуповатые глаза затопила боль. Эймар вдруг забыл, что час назад хотел проучить зануду, теперь того было по-настоящему жаль.

– Отец, отец, почему так долго? Что-то случилось?

Будь он мертвым, и тогда бы узнал этот голос.

Девушка со светлыми, как пшеница, волосами подбежала к толстяку, подхватила под руку.

– Все хорошо, Брайда, дукэ доволен.

Толстяк старался говорить весомо и строго, но получалось не очень убедительно, слишком дрожал голос.

– Ох, повозку распрячь… – толстяк было развернулся, но дочь его остановила.

– Я сделаю, отец, иди в дом.

Сгорбленная спина скрылась за дверью. Девушка ловко перехватила узду, повела лошадей на задний двор.

Эймар вжался в стену.

Теперь он знает ее имя: Брайда. Осталось сделать всего лишь шаг, но это оказалось неимоверно сложно… Юноша нащупал в кармане лепесток, глотнул воздуха и вышел навстречу.

Удивленно распахнулись зеленые глаза.

«Не узнала» – обреченно подумал Эймар. Что ж, тогда надо развернуться и с достоинством уйти.

Но девушка улыбнулась. Не отпрянула, как тогда в Баккарассе, напротив – потянулась к нему. Юноша растерялся – все оказалось так просто, а он, дурак, готовился к бою.

– Нашел! Нашел! Я уж думала, улицу забыл, или не расслышал, там такая толпа была!

Эймар спохватился, неловко выудил из кармана лепесток, протянул девушке.

– Вот, я хотел розу, но не получилось… целиком…

Кош, какую чушь он несет!

Брайда молчала, стояла неподвижно. «Обиделась, разозлилась?» – все гадал Эймар, не решаясь поднять голову. Но когда осмелился, забыл обо всем. Глаза девушки сверкали звездочками, а на ладони живым зверьком дрожал лепесток.