Читать книгу Возвращение. Книга-дорога для тех, кто любит путешествовать, но всегда возвращается к себе - Aнна Санина - Страница 10

А с вами такое бывало? Вы просыпаетесь в новом месте солнечным утром, раскрываете шторы, а за окном – горы. Горы: не далекие гиганты на горизонте и не маленькие холмы по соседству, а настоящие каменные великаны-исполины в белоснежье. И тепло в новогоднее утро. Голова не болит и вы одни, и пахнет деревом. И хочется окно нараспашку и всем кричать в изумлении: а с вами такое бывало?

Моего нового друга в комнате нет. Облегчение волной прокатывается по спине. Стук в дверь. Это, разумеется, Эдди. Вот он стоит на пороге, неуклюже покачивая сонной еще, длинной как у гориллы рукой. На нем только белоснежная рубашка длиной до середины бедра.

Эдди осведомляется, хорошо ли мне спалось. И на мой вопрос о его ночном лежбище кивает на соседнюю комнату. За углом.

«Шайсс-ёстеррайхиш-дойч»9 – сложные конструкции мозг запоминает легко, если они ругательные. Ну да ладно, ночь прошла и хорошо.

Мы едем завтракать домой к моему милому благоразумному дикобразу. По пути к нам в машину подсаживается сестра Эдди – Симона. Она ничуть не похожа на старшего братца, говорит еще непонятнее и надувает большие жвачные пузыри сквозь заточённые в брекеты зубы. Кроме того, она симпатична. Спустя полчаса Симона под диктовку своей общей с Эдди хорватской матери записывает для меня рецепт Шварцвальдского торта, который выеденными зазубринами красуется тут же на столе среди плоских легких печений и кофейных чашек. После пересоленного австрийского супа и таких же голубцов, кусочек пьяняще-вишневого ручной работы торта с кофе – это лучшее о чем можно мечтать.

Родители Эдди внешне совершенно отличаются от сына. Я забываю, как их зовут в следующую же секунду, и отвечаю на все их вопросы. Папа сед и курит самокрутки, улыбка пробивается сквозь его бороду, и еще долго не тает в клубах табачного дыма. Хорватская мама смотрит на меня сквозь очки так дружелюбно, что я отвечаю ей тем же с невероятной быстротой и начинаю излучать само добродушие. Эдди счастлив. Через час я, с траурным видом, говорю всем, что семья вызывает меня сегодня же обратно в Каринтию. Эдди печален. Как бы то ни было, мы смотрим расписание поездов. Остается два часа для прогулки по Инсбруку.

В горной долине, среди громадных голубых глыб, давным-давно были проложены крохотные узкие улочки, возведены церкви с острыми крышами и построены дома. Горы окружили город неприступной стеной.

Не знала я ни истории города Инсбрука, не была в его музеях и не каталась в двуколке по каменным мостовым. А бродила с Эдди под солнцем, заходящим за желто-розовые с перламутром вершины по нарядным гирляндовым улицам, среди сказочных светящихся лавочек, и слушала его откровения. И хоть город невероятно впечатлил меня своей миниатюрной красотой, хоть и была я в январской перводенной сказке, но мечтала уже о поезде через полстраны, подальше от умоляющих глаз обожателя.

– Коли в тебе був останній фройнд, Анна?10 – Вопросил Эдди. Дробь взгляда требовала подробных объяснений.

На мой вопрос, зачем ему это нужно:

– Хочу більше про тебе знати, хочу бачити тебе, хочу тебе чути, хочу зайняти його місце!11

Изумляюсь его многословности. Мимо нас проходят нарядные сытые люди, крутятся стенды с открытками. Эдди тянет меня в ближайшую лавчонку. Смотрю на часы – до поезда сорок минут.

– Хочу зробити тобі подарунок, подобається?12

Показывает кулон из блестяшек-кристаллов в форме сердечка. Он смотрит умоляющей каменной карей глыбой. Он протягивает мне свою длинную руку. Он клянется, что никогда не обидит, не предаст, не солжет, что он добр и бескорыстен.

– Ти можешь зателефонувати і приїхати в будь-який час, Анна.13

Он глядит на меня со всей нежностью, на какую только способен, и в его глазах мшистые скалы покрываются росой.

– Н-е-ет, – кричу, убегаю, быстрее, в поезд. Стучу пятками в сапогах, сверкаю черными подошвами по леденистым булыжникам мостовой… Да только все это про себя, внутри. Солнце спит за вершинами, Инсбрук погружается в электричество, светильники загораются один за другим. Вокруг десятки пешеходов, пара двуколок, и один сверлящий взгляд.

Молчу на его слова – в знак отрицания, ведь поезд трогается через несколько минут, и мне непременно нужно занять место получше.

– Удачи, спасибо огромное за гостеприимство, и пока!

– Я тобі зателефоную14.

Сухие губы по щеке, прощай, прощай, милый наивный дикобраз и прости мою к тебе нелюбовь. Из окна я смотрю как он, прихрамывая, исчезает в дверях вокзала. Поудобнее устраиваюсь в синих креслах, поезд трогается. Праздник удался.