Читать книгу Возвращение. Книга-дорога для тех, кто любит путешествовать, но всегда возвращается к себе - Aнна Санина - Страница 13

В ночь на 14 февраля мне приснился очень странный сон. Вернее необычно то, что вторую ночь подряд мне снились странные сны. Я связывала это с грубым, дешевым вином, помноженным на усталость и события последних дней. Но вот сон. Мы с Танькой, моей киевской подругой, идем пешком на Пионерку – теперешнюю станцию метро Лесная. Погода меняется на глазах – весенний ветер набирает силу, становиться горячим, но от этого приятно. На Пионерке заходим в шикарный отель. Оказывается, это Египет, каким-то образом, переместившийся на окраину Киева. Интерьер отеля в восточном стиле, с балкона открывается вид на море и сфинксов. У меня отличное настроение, иду принимать душ, а когда возвращаюсь, то обнаруживаю, что Таня превратилась в мою московскую кузину Марину. Вдруг появляется Путешественник с подругой-египтянкой. У нее большие черные глаза, а голова покрыта платком. Мы все стоим на балконе и смотрим на море. Море бушует, по цвету оно похоже на Северное, такое же глиняное, пыльное, непроницаемое. Египтянка начинает внезапно кричать по-немецки: «Heim! Heim!»16 Тут я понимаю, что она – ведунья и что надвигается беда – наводнение. Мы быстро убегаем из отеля, сматываемся из Египта, не успокаиваемся, пока снова не оказываемся на Лесном массиве и не вдыхаем весенний воздух. Просыпаюсь. Может, сон не казался бы таким удивительным, если б в предыдущую ночь мне не приснилось, что я занимаюсь с Путешественником любовью, одновременно проваливаясь в нечто, похожее на облако. Забавно, раньше никогда не мечтала об этом.

Путешественник был школьным другом кузины. Я знала его с детских лет. Помню, как они с Мариной брали меня двенадцатилетнюю гулять. И Путешественник, и сестра отличались от тогдашнего моего окружения. Они были ужасно взрослыми, но невероятно веселыми, имели детей не намного младше меня, и понимали, чего я хочу с полуслова. Легкие и остроумные они сталкивались теперь только в городе, где когда-то вместе выросли, а подобные моменты всегда радость. И эту радость мне позволяли с ними делить. Я была счастлива. Путешественник жил тогда в Мадриде, брился налысо и носил смешную черную шляпу и длинный плащ. И хотя большие экстремальные поездки в Африку и Азию были еще впереди, уже тогда он был крут. Крут, потому что носил шляпу на бритую голову, знал много языков, улыбался, а покурив травы, следил за полетом мысли, разделившейся на семь опережающих друг друга частей.

Когда и Марина, и Путешественник одновременно оказывались в Киеве, мы шли есть в недавно открывшийся в городе Макдональдс, пить кофе или танцевать танго на Андреевский (танцевали они, я смотрела), колесили на машине Путешественника по городу или купались в зимнем Днепре, а потом грелись и слушали БГ. С нами были и остальные друзья сестры. Мне нравилось проводить время в их компании – все они были умны, веселы и легки на подъем. В детстве они вообще казались мне полубогами. В отличие от родителей они одобряли мои зеленые волосы и рваные джинсы.

Путешественник даже подарил мне первый в жизни диск – лучшие треки Nirvana и пообещал еще и кассету, узнав, что проигрывателя дисков у меня нет. Кассету он, правда, так и не подарил, а диск забрал, но я все равно была польщена. Я случайно нашла диск годы спустя у него на даче и улыбнулась, будто вернулась в панковское буйное время своих четырнадцати-пятнадцати.

Утром 14 февраля, когда положено слать друг другу валентинки, рассыпать бумажные сердца на постели и есть сладости приторно-розового цвета папаша Берни вернулся из ночной с большим пакетом. Дети смотрели мультики, я накрывала на стол. Под бульканье кофейника Берни развернул пакет и вручил всем по красной подушке в виде сердца. Так трогательно. Этот праздник я отмечала раз в жизни лет в шестнадцать, причем попеременно с двумя парнями. Днем с молчаливым ровесником Котом, который принес мне букет розовых гвоздик, вечером – с угрюмым и таинственным планокуром и басистом панк-группы Фимой. Он презентовал мне красную розу и пару кассет с музыкой Banco de Gaia и Cоcteau Twins. В будущем с днем Валентина у меня не складывалось – то я была без пары, то моя пара была где-то далеко и презрительно усмехалась при одном упоминании об этом празднике. Позднее я вообще перестала обращать внимание на всю эту кутерьму.

После завтрака я залезла в почту и среди прочих писем нашла письмо от Путешественника – фото, на котором была изображена одинокая фигура мальчика-араба у египетской пристани и поздравление с днем влюбленных. Мне было приятно, хотя Путешественник, наверняка, поздравлял с этим праздников всех знакомых девушек.

Он не мог долго сидеть на одном месте и не выносил ординарности, а может, бежал от чего-то, как от тоски. Поэтому менял женщин, страны, занятия. Лингвист по образованию он знал семь иностранных языков, и, начав школьным учителем, успел попробовать себя в качестве журналиста радио «Свобода», главреда протестанского телеканала, совладельца бюро переводов, продавца испанской недвижимости и кинорежиссера. Остановившись на последнем он совместил это с экстремальными путешествиями и писательством. Не менял только позитивного расположения духа. Мне он казался человеком, у которого никогда не бывает плохого настроения. Тем более стало приятно, что он напомнил о себе и вызвал целый поток ярких, живых воспоминаний. На фоне равнодушных австрийских будней такая весточка из дома согревала лучше хоть и яркого, но все же зимнего солнца. Меня забавляло и удивляло совпадение сновидений и письма, но я вскоре забыла об этом и вспомнила только возвратившись в Киев.