Читать книгу Верность (сборник) - Аткай - Страница 28

Наши дни давно минули.

А как будто бы вчера,

Коротали мы в июле

Вечера в родном ауле

С сыном старого Чора.

Мало сладкого испито,

Много всякого избыто,

Только дружбы – не избыть.

Ни за делом, ни за бытом

Мне Забита не забыть.

Рябоват, не вышел ростом,

Был он всем родней, чем брат.

Рад отдать, что ни попросим.

Долг несем – не хочет брать.

Поговорки сыпал просом:

«Сливки гостю —

Полной горстью,

Сам себе оставь обрат.

Добрым жить на свете просто,

Потому что нет добра».

Бедно жил, но, день встречая,

Не тужил наш старожил.

Будто устали не чая,

Рук, скучая, не сложил.

Обувь днем тачал сельчанам,

Ток ночами сторожил.

Мягкий днем, он поздней ночью

Был колючим, словно еж.

Всем, как будто между прочим,

Повторял одно и то ж:

– Коль мое, бери, что хочешь,

А народное – не трожь!

Помню, травы терпко пахли,

Смолкли птахи у проток.

А Забит лишь на порог,

И опять в руках папаха:

– Вечер лег,

Пора на ток.

– Ты присядь да пообедай, —

Как всегда ворчит Айшат. —

Так и в Мекку по обету

Перед смертью не спешат.

Растолкуй мне, много ль толку

До зари бродить по току,

Уходить в поля чуть свет?

В сакле хлеба только-только,

И толики лишней нет.

– Не избалованы ситным,

Нам знакома лебеда.

Пусть живем не очень сытно —

Не беда.

Зато постыдным

Хлеб наш не был никогда.

– Мне чужого и не надо.

Да с тобой не стало сладу.

Так, как ты бежишь на ток,

И на собственную свадьбу

Не спешил еще никто.

А Забит улыбку прячет.

– Дед сказал про свадьбы мне:

«Кто опаздывает – плачет,

Кто торопится – вдвойне».

Хороша зурна звучаньем,

А жена, Айшат, молчаньем.

Мгла легла,

Зовут дела.

И чем потчевать речами,

Ты бы хлеба мне дала.

– Начала я печь мичари[25],

Да, беда, недопекла.

Говорит народ обычно:

«Не прожарился испод,

В рот не взять чурек пшеничный,

Кукурузный – так сойдет».

Говорят, жене перечить —

Красным перцем черный перчить.

И Забит, не тратя слов,

Хвать сырой мичари с печки,

Со двора – и был таков.

Ночь промчалась, ночь кончалась.

Затуманилась вода.

Как сазан, в прудах качалась

Предрассветная звезда.

Тишина плыла над током.

Но, едва зашла луна,

Над потоком, как под током,

Резко вскрикнула желна.

И до срока в чаще дрока

Затрещала вдруг сорока,

Как сварливая жена.

– Неспроста не спится птице.

Знать, и мне дремать не след. —

Глядь – в кустах арба с пшеницей,

Обок – давний их сосед.

– Жаль, что поздно я на помощь… —

А ему в ответ Мужай:

– Коль соседство чтишь и помнишь,

Прочь ступай и не мешай!

Под покровом темной ночи

Кончим дело, ну а там,

Точно братья, если хочешь,

Все поделим пополам.

Говорит Забит со вздохом:

– Мне, сосед, хвала судьбе,

От чужой пшеницы плохо.

Ты ее оставь себе.

Подарил Аллах нам встречу,

Если он на небе есть.

Помнишь, ты в мечети речи

Людям вел про долг и честь?

Я до слова их запомнил.

Забывать их смысла нет.

Вижу, ты арбу заполнил,

Значит, едем в сельсовет.

Рвется только там, где тонко,

Где жена не подвила.

Ты подвел вола тихонько,

Да сорока подвела.

Как ни ловок коршун черный,

Меткой пули – не избечь.

Съел чурек недопеченный,

А тебя сумел допечь.

Мало сладкого испито,

Много всякого избыто.

Годы мчат, как реки с гор.

Только те слова Забита

Не забыты до сих пор.

Мысли в рифмы облекаю

Торопливо, на бегу.

Вечность им не предрекаю.

Пусть порой недопекаю,

Кой-кого допечь смогу.