Читать книгу Дорога из АДа - Борис Целавин - Страница 8

Когда я очнулся, выяснилось, что вечное блаженство, длилось ровно столько, сколько было необходимо, что бы успеть на танцы вовремя. Ещё издали, хотя это плохо применимое к Козявину понятие, я увидел, как несколько человек развешивают на паутине веревок, тянущихся высоко над площадью, уже горящие разноцветные лампочки. Судя по тому, как быстро продвигалась работа, делали они это достаточно часто. Глаша, как я теперь ее ласково называл, с рассеянной улыбкой смотрела куда-то внутрь, и я не решился ее отвлекать. По мере приближения, отчетливей стала различаться одежда, точнее, стало видно, что она практически не различается. Серые костюмы и белые платья в синий горошек.

– Ну, это просто утренник какой-то в детском саду, а не танцы, – весело подумал я сначала. – Сейчас, ты за свой камуфляж, здесь точно огребешь, – скучно подумал я потом.

Пора было тормошить Аглаю. Сейчас должно произойти что-то вроде «прописки».

– Войдешь в камеру, тебе бросят под ноги полотенце – вытри об него ноги, – стоп, о чём это я? Конечно, в России, как прописаться в «хату» многие не только понаслышке знают, но сейчас это не то, это лишнее – соберись. – Аглая, – я слегка потряс ее ладошку, зажатую в моей, – почему лампочки горят? Они же не подключены?

Она удивленно посмотрела на меня:

– Куда подключены?

Я не сразу понял:

– К проводам, к розетке, к электростанции, куда ещё?

– А это что?

– Ну, электричество же нужно, чтобы лампочки горели.

– Ничего не нужно, они так горят. Мы их днём, чтоб не мешали, в коробки складываем, а вечером вешаем. Недавно, вот, Митька раскрасил их, чтоб красиво было. Ну, правда, красиво?

– Тогда костюмы чего у всех такие не раскрашенные?

– Это, кому, какой достался – тот и его, а раскрасить, уже будет, как не его.

– А лампочки?

– А, лампочки общие, это как все захотели, так сделали.

– Что, прям все, никто против не был?

– Как это против, раз все захотели?

– Муравейник какой-то, – чтобы не обидеть Глашу, про себя сказал я. – А, матка у вас тут где? – чуть не вырвалось вслух. Слава Богу, не вырвалось, получилось бы ещё хуже, и двусмысленно как-то. – Ничего, что я в зелёном? – нашёл я нейтральную тему.

– Так, тебе, наверное, такой достался? Мы же понимаем, – посочувствовала она.

– Может за костюм и не прилетит, – мысленно выдохнул я. – Ладно, пойдем знакомиться, Кто тут у вас главный?

– Какой?

– Ну, заводила, душа компании, центр внимания?

– Ну, вот, всё, чего сказал, я не знаю, но центр внимания, точно будешь ты, вон уже все на нас смотрят.

– И, что делать, за руку здороваться со всеми, или помахать дружелюбно? Может, здесь свое, какое приветствие?

– Какое приветствие? Скажешь, как зовут и всё.

– А, они?

– И они скажут.

– Как же я запомню?

– Постепенно.

– Ага?! Поскольку мы подошли достаточно близко, я набрал побольше воздуха, и, стараясь, чтобы голос не срывался, сказал, – Максим! Хорошо, родная предупредила, и я был практически готов, когда услышал достаточно стройный хор, одновременно произнесенных имён. – Вот и познакомились! – стараясь держаться бодрячком, также громко сказал я. Прозвучало это не очень натурально, поскольку мы уже вошли в толпу. Ну, как толпу? Такую толпу можно было создать, поставив вокруг одного мужчины и одной женщины, несколько зеркал. Их бесконечные отражения выглядели бы точно так же, как эта «толпа».

На минуту я даже потерял Аглаю, среди окруживших ее подруг. Постепенно морок стал рассеиваться, и я различил сначала милые сердцу черты, а постепенно, как и обещала Глаша, черты всех остальных.

Танец, очевидно, будет хоровод, или кадриль, впрочем, кого тут «кадриль»? И зачем, все же одинаковые? Неожиданно быстро все разобрались по парам. Я почувствовал на своей талии руки Аглаи, и, оглянувшись, увидел, что все девушки держат за талию своих кавалеров, а те держат их за плечи. «Со своим уставом в чужой муравейник не ходят», – подумал я и нежно сжал Глашины плечи.

Дальше началось что-то очень странное, напоминающее то утреннюю гимнастику, то современный балет, то йогу, то камасутру. Согласно, какому-то непонятному алгоритму или циклу партнеры менялись по круговой системе2 – каждый с каждым. Самое поразительное, что всё это происходило в абсолютной тишине. Не было слышно не только музыки, но даже хлопков или стука каблуков. Мои скромные таланты, совершенно не позволяли мне повторить в точности всех движений, но я старался. Не знаю, что конкретно мною двигало: состояние легкого транса, от полной нереальности происходящего, страх «выпасть из гнезда», показаться белой вороной, или всё же стремление, пройдя через всё и всех снова положить руки на родные плечи.

– Молодец! Ещё потренируешься, костюм прилетит, и как все будешь.

– Ура! Глашечка! Я стремительно поцеловал ее в губы, – Всё кончилось?

– Что всё? Сейчас самое главное будет.

– Ещё главнее?

– Ну, что ты, танцы, это так для здоровья, а снегоробье для жизни.