Читать книгу Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником - Демиен Милкинз - Страница 22

Путешествуя по залам знаменитых музеев, внимательный зритель не сможет не подметить еще одну, более глобальную, закономерность, касающуюся разбираемой нами темы. Эта закономерность заключается в том, что высшие достижения в искусстве, как правило, приходятся на те страны и те времена, в которые основная религиозная доктрина если не находилась в упадке, то как минимум начинала подвергаться критическому анализу со стороны по крайней мере наиболее образованных слоев общества. И напротив, в тех обществах, где религиозные убеждения были сильны, изобразительные искусства ограничивались достаточно примитивными формами. Эта особенность замечена уже давно и, как правило, интерпретируется людьми науки как природная несовместимость, даже враждебность двух этих социальных институтов. Однако наше исследование приводит нас совсем к другим выводам. Если рассматривать эти два вида человеческой деятельности с точки зрения проблемы смерти, то они не только не являются чем-то противоположным или враждебным друг другу – они даже не являются двумя разными явлениями.

Во-первых, как мы уже говорили ранее, религия и все виды искусства основаны на одном и том же свойстве человеческого мышления – акте веры. А во-вторых, и религия, и искусство созданы человечеством в ответ на одну и ту же базовую потребность – необходимость преодоления проблемы смерти. Уж не знаю, есть ли еще какие-нибудь общности у данных явлений, но и этих двух нам вполне достаточно для того, чтобы утверждать, что искусство и религия – хоть и двусторонний, но все-таки единый, взаимодополняемый механизм эволюции нашего вида. Причем, судя по всему, искусство в этой диаде выполняет вспомогательную функцию и включается в работу только в случае ослабевания основного механизма выживания – веры в посмертное существование.

Теперь, вооруженные этой теорией, давайте вернемся к началу пути и пробежимся по истории искусства, рассматривая его под этим новым углом зрения.

Итак, всё началось с могилы, то есть с зарождения религиозных представлений о возможном загробном существовании, надежды на будущее возрождение и установления во главе мироздания верховного существа, имеющего власть над жизнью и смертью. Очевидно, что столь сложные понятия при столь юном возрасте человечества требовали обязательного осязаемого доказательства. В ответ на эту необходимость был создан культ пещерного медведя, и как его часть на стенах первобытных пещер появились первые шедевры изобразительного искусства.

Затем настала эпоха мегалитических сооружений, и развитие изобразительного искусства как бы затормозилось. От этих времен остались лишь редкие петроглифы, изображавшие всё тех же животных, правда в довольно упрощенном по сравнению с прежней пещерной живописью виде, и множество разбросанных практически по всему миру циклопических сооружений, сложенных из многотонных каменных глыб. То есть в этот период вера людей в загробную жизнь и будущее возрождение была столь сильна, что они тратили миллионы человеко-часов на то, чтобы эти многотонные камни заняли надлежащее положение.

Если вдуматься, эти посвященные смерти памятники доисторической архитектуры даже нельзя назвать культовыми сооружениями. По крайней мере, в том смысле, который человек нашего века обыкновенно вкладывает в это понятие. Ведь сегодня мы привыкли делить жизнь на реальность – тот физический мир, в котором мы пребываем, – и гипотетически возможное сверхъестественное посмертное существование. Между тем люди, посвящавшие практически всё свое свободное время воздвижению этих вечных сооружений, вероятно, не делили жизнь на какие-то там половины. Для них необходимость заботиться о своей загробной жизни была такой же обыденностью, как и добывание пропитания, строительство жилищ, изготовление одежды, воспитание детей и защита от врагов. Ведь не считаем же мы сегодня культовым сооружением пекарню или автосалон. Так и они: хочешь жить сегодня – вырасти и испеки хлеб, хочешь возродиться из чрева матери-земли – строй мегалитические сооружения. И никакой необходимости кого-то в этом убеждать попросту не было. А следовательно, не было необходимости и в развитой системе образов, призванных убеждать человека в существовании того, что всякий и так считал частью одной-единственной жизни. Кроме того, социальная структура была крайне однородной, все были приблизительно равны, и каждый точно знал, что ему надлежит делать. Так что и в создании образов, отображающих глубину социального пространства, не было никакой необходимости.

Развалины Гёбекли-Тепе

При этом художественно одаренных гениев меньше не стало, просто у общества не было запроса на бесполезные изображения. А вот на создание мегалитической архитектуры запрос как раз был. Вот гении и переквалифицировались в инженеров. Попробуйте, например, придумать, как с помощью инструментов каменного века откалывать от скалы многотонные плиты, перемещать их на значительные расстояния, а затем устанавливать вертикально, да еще и в полном соответствии с солнечным или лунным календарем, если у вас нет ни колеса, ни письменности, не говоря уже о алгебре и геометрии. Воистину гений этих людей был сравним с гением Леонардо, который, надо сказать, на рынке труда средневековой Европы позиционировал себя именно как военный инженер.

Следующий параграф в учебнике истории искусств обычно отведен уже упомянутому нами египетскому погребальному культу. Мы уже выяснили, что живопись и скульптура этой цивилизации полностью соответствуют нашим критериям искусства. Но вот что касается пропорционального соотношения искусства и религии в жизни древних египтян, тут нам могут померещиться нестыковки. Ведь, утверждая, что изобразительные искусства достигают расцвета только там, где у общества возникают сомнения в своих религиозных догмах, мы не можем игнорировать тот факт, что египетский заупокойный культ, являясь непререкаемым законом жизни для людей своего времени, одновременно с этим практически полностью состоял из высочайших образцов изобразительного искусства.

Чтобы разобраться с этой проблемой, давайте еще раз обратим внимание на ту удивительную стилистическую разницу между абсолютно реалистичной скульптурой и абсолютно символичной живописью египетского погребального культа. Они ведь так разительно отличаются друг от друга совсем не потому, что древние мастера искусством скульптуры овладели в совершенстве, а до столь же совершенного владения кистью их талант почему-то так и не дорос. На самом деле секрет кроется в различии функций двух этих видов искусства. Согласно верованиям древних египтян, одна из частей души усопшего превращается в священную птицу Ба, которая отлетает на небо, чтобы присутствовать на суде Осириса, решавшего дальнейшую судьбу умершего. А затем она должна вернуться к телу хозяина, для того чтобы передать ему весть о том, что именно решил бог мертвых.

Статуя Каапера. XXVI век до н. э.

Так вот, для этого было необходимо, чтобы душа, вернувшись на землю, смогла узнать своего владельца. А посему никакие символические изображения тут были совершенно неуместны – здесь требовалось абсолютное портретное сходство. Другими словами, те портретные изваяния, которые древние египтяне помещали в гробницы своих усопших, ни в каком смысле произведениями искусства не являлись. Это были буквально вместилища душ умерших людей. То есть просто некие контейнеры, по форме максимально приближенные к форме тела своего владельца.

И наоборот, символизм росписи стен погребальной камеры был обусловлен тем, что задачей этой живописи не было воздействие на современников покойного. Да и фактически это даже не живопись в нашем теперешнем понимании. По сути, это живописный текст, предназначенный для прочтения богами, самим владельцем усыпальницы и его многочисленными потомками. Из этих изображений боги должны были понять, что за претендент на вечную жизнь предстал пред их светлые очи, сам усопший пользовался ими как путеводителем по загробному миру, а многочисленные потомки, да и просто любые желающие должны были убеждаться во влиятельности своего потенциального загробного патрона.

Далее следует Античность с ее высочайшими образцами во всех областях искусств, создававшимися в атмосфере скептического отношения к возможности договора между богами и людьми и отсутствия надежды на счастливое загробное существование. Затем наступают темные времена эпохи Великого переселения народов, когда людям в принципе было не до искусств. И одновременно возникает молодое, энергичное и искреннее христианство, которое поначалу не имело возможности создавать большое количество собственных оригинальных произведений искусства, так как считалось запрещенной сектой, а позже, уже захватив всё пространство Великой Римской империи, именно благодаря своей молодой энергии и искренности веры в создании визуальных образов, подтверждающих правоту своего учения, попросту не нуждалось.

И вот наконец мы подходим к одной из важнейших точек развития изобразительного искусства – византийской иконе.