Читать книгу Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником - Демиен Милкинз - Страница 21

Часть I
11. Третий критерий и примеры

Оглавление

Не будем долго тянуть и назовем третий критерий, которым можно измерять подлинность изобразительного искусства:


произведением изобразительного искусства можно считать изображение, призванное выполнять образовательно-воспитательные функции.


Дело в том, что Древняя Греция – это первое подлинно демократическое государство в человеческой истории, и одной из отличительных черт такого государственного устройства является личная свобода и личное достоинство составляющих его граждан. А если ваше общество должно состоять из свободных, равноправных, обладающих чувством собственного достоинства и высоким интеллектом людей, то важнейшей системой вашего народоустройства, безусловно, должно стать народное образование. И все мы знаем, насколько древние греки в этом преуспели. Их система образования была столь совершенной, что ее позаимствовали практически все позднейшие цивилизации. Естественно, будучи опытными педагогами, да и вообще очень внимательными и тонкими людьми, эллины не могли не подметить одну отвратительную человеческую особенность – юношеский бунт.


Сейчас мы знаем, что эта мерзкая пора в жизни каждого родителя является генетически запрограммированным эволюционным механизмом развития нашего вида. Именно в тот момент, когда для молодого человека так важны поддержка и опыт предыдущего поколения, у него происходит гормональная перестройка организма, что вызывает ожесточенное сопротивление диктату каких-либо авторитетов. Это разбивает родительские сердца и ломает многие молодые судьбы, но это очень выгодно эволюции. Ведь природу заботит только повышение эффективности вида. А для этого нужно, чтобы какая-то неведомая нерациональная сила заставляла молодого человека в определенный момент освободиться от родительской опеки и начать свою собственную взрослую жизнь.


С другой стороны, это тотальное неприятие молодежью «устаревшего» мировоззрения предков необходимо для появления и развития новых, гораздо более эффективных социальных идей.


И что же противопоставили этому гормональному взрыву хитроумные потомки Одиссея? Они создали такую систему богов и героев, которая как бы никому ничего не навязывала. У греков не было данного свыше, зафиксированного в письменном виде, обязательного к исполнению единого религиозного закона. Их священнослужители не были «божьими псами», загонявшими паству в стойло религиозных догм. Вместо этого у древних греков было огромное количество стереотипов поведения, представленных бесконечным множеством разнообразных богов и героев. Причем поступки и судьбы героев с педагогической точки зрения были гораздо важнее поступков и судеб богов. Поскольку бог… ну что с него взять? А вот герой – это фактически сын маминой подруги, на примере которого молодой человек мог доподлинно убедиться, к чему ведут такие-то вознаграждаемые и такие-то наказуемые богами и государством социальные действия.


Не правда ли, под этим углом зрения бесчисленные библейские сюжеты и жития святых, которыми столь густо покрыты стены европейских соборов, дворцов и домов представителей высших слоев общества, выглядят совершенно по-новому? Давайте же пробежимся по залам одной из самых известных картинных галерей – флорентийской галереи Уффици и попробуем приложить три наших критерия к экспонируемым здесь работам великих мастеров.


Обычно все экскурсии в этом музее начинаются с залов Высокого Средневековья. Это царство золота и статичных предстояний. Отовсюду на нас смотрят спокойные лики всевозможных мадонн, святых угодников и, конечно, множество разновозрастных Иисусов. Никаких эмоций, никакого движения, никаких вычурных поз и замысловатых композиций. Вот на кресте абсолютно невозмутимый Христос и на Его фоне столь же бесстрастные фигуры ангелов, Девы Марии, Иоанна Крестителя и евангелиста Луки. А вот на таком же золотом фоне восседающая на троне Богоматерь с младенцем Христом и другим набором предстоящих. И если прежде мы бы нетерпеливо пробежали мимо этой иконообразной живописи, предвкушая скорую встречу с величайшими шедеврами Возрождения, то теперь мы наверняка захотим задержаться в этих залах подольше.


Первым ключом к пониманию сути этих произведений является тот самый золотой фон, на котором изображены все эти персонажи Священной истории. Потому что золото в средневековой живописи – это прямое указание на то, что перед нами область непостижимого и невидимого Божественного света. Это универсальный символ инобытия, которому принадлежат удостоенные блаженной вечности святые и к которому следует стремиться каждому верующему христианину.


Вторым смысловым ключом средневековый человек отпирал пространство и структуру мироздания, изображенного на этих иконах. Он видел множество людей, которые во время краткого пребывания в нашем мире страдали гораздо больше, чем он сам. И вот в награду перед ними распахнулась дверь в жизнь вечную. То есть структура человеческого общества, оказывается, не заканчивается на баронах, королях и епископах Рима: бóльшая часть социальной структуры христианского мира находится за пределами тленной Вселенной. И тебе совсем не обязательно стараться изо всех сил, по головам ближних карабкаясь на вершину социальной лестницы, поскольку вся наша человеческая лестница – это всего лишь одна небольшая ступенька той настоящей небесной лестницы Иакоба, что ведет к вечному блаженству.


Ну и третьим слоем смыслов, заложенных художником в эти произведения, были жития изображенных на картинах святых. Даже если это не были собственно житийные сюжеты – допустим, тот или иной святой был изображен смиренно предстоящим у трона Пресвятой Богородицы или у подножия Святого Креста, – всё равно каждый смотрящий и без того знал, что если этот старик, например, босиком, с нечесаной головой и в звериной шкуре, значит, скорее всего, это Иоанн Креститель, который вел праведную жизнь и лишился ее по прихоти великой грешницы, при этом до последнего своего вздоха не отступил от того, во что верил. Следовательно, здесь присутствует и пример праведной жизни самого Иоанна, в итоге вознагражденного вечным пребыванием у трона Царицы Небесной, и пример развратной женщины, пытавшейся смыть свои прошлые преступления кровью пророка, и пример трусливого царя, лишившего жизни святого старца ради удовлетворения злой прихоти грешной жены, и пример молодой девушки, помимо воли явившейся орудием страшного преступления. Таким образом, средневековое христианство выбрало всё ту же, хорошо протоптанную античным миром, дорожку почитания полубогов человеческого происхождения и за многие века своего существования породило исчерпывающий ассортимент святых угодников, истории дольнего и горнего жития которых закрывали примерами поведения почти весь спектр потенциально возможных человеческих поступков. Единственное, зато кардинальное отличие христианских святых от их античных коллег заключалось в том, что греческие, а затем римские полубоги подавали примеры правильной жизни здесь и сейчас, средневековый же святой подавал пример отречения от радостей мира дольнего ради достижения вечного посмертного блаженства в мире горнем.


Переходим в залы эпохи Раннего Возрождения. По сути, о большинстве представленных здесь полотен можно сказать то же самое: это всё те же образы существ божественного и человеческого происхождения, пребывающих в незримом вечном мире; это образы, описывающие социальное пространство, расширенное за пределы земного существования; и, конечно же, это образы всё тех же святых, представляющих на суд зрителя широкий ассортимент примеров надлежащего социального поведения.


Но вот стилистика этих работ изменилась самым радикальным образом. И это подводит нас к следующему, очень важному, опорному пункту нашего расследования.


Дело в том, что в хорошем музее (а Уффици – музей очень хороший) экспозиция, как правило, выстроена в хронологическом порядке, что позволяет проходящему через эти залы оказаться как бы внутри реки времени, переносящей его как от шедевра к шедевру, так и из эпохи в эпоху. Таким образом, проделавшему этот путь несколько раз нетрудно заметить одну интересную тенденцию в развитии западноевропейской живописи XII—XVII веков, которую можно было бы назвать «изгнание Бога».

11.1. Изгнание Бога

Создание произведения искусства во все времена было непростым делом. Рождалось оно очень долго, а стоило дорого. Так, например, Медичи платили за каждую работу Боттичелли по сто золотых флоринов, а это, между прочим, стоимость двух превосходных коней, то есть по теперешним временам стоимость пары хороших автомобилей. И поэтому заказчику будущего шедевра приходилось очень тщательно продумывать, что именно должно быть изображено на этой «золотой» стене, доске или холсте. Вне всякого сомнения, это должно быть что-то самое важное. А что может быть важнее того существа, от которого напрямую зависит, откроются ли для тебя врата вечной жизни или нет? Поэтому вполне естественно, что многие века на стенах, досках и холстах ничего, кроме Бога и святых, изображено быть не могло.


Томазо Джоттино. Пьета из Сан Ремиджо. 1365


Но время шло, и то тут, то там наиболее смелые заказчики стали и сами «залезать» на холсты. То в образе кого-нибудь из свиты волхвов их заметят, то подносящими яства на Тайной Вечере. Дальше – больше: вот уже кто-то из предстоящих у трона Богородицы святых имеет «случайное» портретное сходство с заказавшим картину рыцарем, епископом или банкиром. Затем заказчики стали появляться и в собственном своем обличии, но пока, для того чтобы подчеркнуть их ничтожность, их изображают низкорослыми «хоббитами» в компании святых великанов.


Гуго ван дер Гус. Алтарь Портинари. Ок. 1475


Проходит еще немного времени, и вот они уже одного роста с представителями Святого семейства. Еще немного – и они подтягивают за собой родню. Затем на холсте, помимо заказчика, появляется и художник, который мало того, что сам таким образом пытается пролезть в вечность, так еще приводит с собой жену, а то и любовницу и ставит ее на место Пресвятой Девы Марии.


А вот уже Позднее Возрождение, и здесь сплошные античные сюжеты, то есть ненастоящие боги, образы которых являют жизнелюбивые примеры достаточно распущенной жизни тогдашней знати. А помимо этого нескончаемая череда портретов богатых знаменитостей.


Всё, настоящему Богу на холсте места больше нет.

Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

Подняться наверх