Читать книгу Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником - Демиен Милкинз - Страница 29

Всякому хорошо учившемуся в школе известно, что вслед за эпохой Возрождения через тоненькую прослойку не создавшего особых шедевров маньеризма наступает эпоха следующего большого художественного стиля – барокко. Из тех же учебников мы узнаём, что барокко, являясь прямым продолжением эпохи Возрождения, очень плотно занималось разработкой идеи о человеке как центре мира. Именно наполненный противоречивыми страстями человек становится главным фокусом внимания для художников того времени. Подчеркнутая телесность, красота, мощь и динамика, выраженные как в образах мускулистых, пышущих здоровьем тел персонажей, так и в выборе максимально пафосных героических сюжетов для своих картин, – вот те признаки, по которым мы безошибочно определяем произведения художников, работавших в этом стиле. И причиной стало изменившееся мировоззрение знатного человека того времени, которое потребовало изображать его ни много ни мало вершащим судьбы мира богоподобным героем. Заказчик вдруг захотел выглядеть человеком, обладающим в каком-то смысле почти божественными полномочиями. Помните того же Людовика XIV – «короля-солнце»: он же почти напрямую отождествлял себя с Аполлоном. И таким образом этот земной владыка великолепием своего золотого сияния как бы заслонял тот золотой свет, с помощью которого прежде было принято изображать непостижимый и недосягаемый божественный мир.

С другой стороны, то была еще и эпоха Просвещения. Магеллан уже обогнул Землю, окончательно подтвердив ее шарообразную форму, Николай Коперник математически доказал, что планеты вращаются вокруг Солнца, а Джордано Бруно заявил, что Солнце совсем не центр мира и остальные звезды – не дырочки в небесном своде и не какие-то неподвижные тела, отражающие солнечный свет, а точно такие же солнца, вокруг которых, несомненно, должны вращаться и другие Земли, на которых вполне естественно предположить наличие и других человечеств. Множество «вечных» и доселе неколебимых истин вдруг было ниспровергнуто, и в душах образованных людей воцарилось нешуточное смятение. Судите сами: еще буквально вчера ты, человек, был существом богоподобным, ради которого Всевышний создал этот прекрасный мир. И ты процветал в центре этого мира под постоянным надзором заботливого, любящего Небесного Отца. А сегодня ты вращаешься вокруг Солнца – такого же, как и миллионы других солнц, – на поверхности Земли – такой же, как и миллиарды других планет. Да и сам ты оказался совсем не столь богоподобным, как всегда о себе думал. Твои собственные ощущения, оказывается, тебя обманывают, и даже твои считавшиеся совершенными в силу богоподобия органы чувств оказываются не такими уж и совершенными: ведь Галилей успел создать и подзорную трубу, и микроскоп, которые способны значительно их улучшить. А если твои органы чувств можно усовершенствовать, значит, или ты не создан по образу и подобию совершенного Бога, или сам Бог не так уж и совершенен.

В ответ на все эти духовно-интеллектуальные потрясения с новой силой зазвучали и широко распространились идеи деизма, в соответствии с которыми Бог по-прежнему был единым Творцом неба и земли, но как бы Творцом, вышедшим на пенсию по окончании работ по устроению Вселенной. Он представлялся не Спасителем, а неким великим Архитектором или Часовщиком, который создал, настроил и запустил этот мир, но потом самоустранился от вмешательства в его текущие дела, а стало быть, и контролировать завет, некогда заключенный между Ним и людьми, Он также больше не мог или не желал.

Несмотря на то что подобное положение вещей должно было бы посеять ужас в душе каждого искренне верующего человека, нашлись те, кто сумел извлечь из этой духовной катастрофы некую моральную прибыль. Эти люди смекнули, что с небес никто за их темными делами более не наблюдает, а стало быть, ничто не сдерживает их алчные, сластолюбивые желания, и всё то, что еще вчера им приходилось скрывать, теперь может быть выставлено напоказ и даже составлять предмет некоей гордости. Собственно, этими людьми и были те самые представители высших слоев общества, в угоду вкусам которых возник этот новый жизнелюбивый изобразительный стиль – барокко.

Однако жили в те времена и другие люди, мировоззрение которых не желало смиряться с отсутствием в их повседневной жизни попечения всеблагого Небесного Отца. Именно чаяния таких людей и выражал художник, о котором далее пойдет речь.