Читать книгу Англия страна скептиков - Эдуард Гурвич - Страница 7

С американцем Саем Фрумкиным я познакомился в Лондоне, когда он в 1998-м впервые посетил столицу Великобритании. Я с удовольствием показывал ему город, в котором прожил трудные, но самые счастливые годы. Несколько дней мы ходили по маленьким улочкам Ковент-Гардена и Сохо, завтракали во французском кафе, обедали в китайском ресторане, вечерами заходили в английские пабы. Через год, осенью, Сай с женой Эллой опять навестили Лондон. И на этот раз остановились не в центре Лондона, а за городом, в поместье английского гольф-клуба. В последний день их пребывания в Англии я приехал к ним из Лондона, и мы пошли в достопримечательность клуба – парную с бассейном и джакузи. Моим американцам по-прежнему очень нравилась Англия, но вот джакузи они раскритиковали. «Приезжай к нам, – сказал Сай, – мы тебе покажем джакузи». «И Калифорнию с Лас-Вегасом», – добавила Элла.

А спустя ещё несколько месяцев я оказался в Лос-Анджелесе. Две недели я был гостем в доме Сая. Каждый день мы усаживались в кухне за огромным обеденным столом: завтрак, обед, ужин сопровождались разговорами о жизни в Старом и Новом Свете. День же заканчивался в джакузи с бассейном, которые не шли ни в какое сравнение в том гольф-клубе. Когда я вернулся в Лондон, наши беседы на кухне вдруг выстроились в диалог отсталого британца с цивилизованным американцем, который я рискнул предложить читателям «Панорамы». Замечу лишь, что отсталый британец – действительно человек «кухонной культуры», который вывез из Москвы все мифы и предрассудки, остающиеся с ним и в Лондоне, где он жил к тому времени уже десять лет, и в Америке, куда приезжал в третий раз. Так что под именем Британец скрывался провинциал, который тем не менее нашёл своё место в Старом Свете. Американцем же в этом диалоге я обозначил хорошо известного в Лос-Анджелесе Сая Фрумкина, более полувека жившего в США и много сделавшего для евреев Советского Союза, а, стало быть, не чуждого теме «русский провинциал». Итак, рандеву Американца и Британца на кухне, состоявшееся в канун 2000 года.

Британец. Честно говоря, Сай, посиделки за кухонным столом для меня остаются ритуалом знакомства, гораздо более естественным, чем в кафе или ресторане. Потому, если ты помнишь, в ваш первый приезд в Лондон я и потащил вас к себе есть борщ собственного приготовления, чем, кажется удивил?

Американец. Борщ был хорош. Но в Англии, кажется, люди предпочитают встречаться в пабах, а не у себя на кухне. Ты же пригласил нас на борщ. Потому что в Лондоне (В Лондоне 90-х. – Э.Г.) нет хорошего русского ресторана…

Б. Это правда. В Лондоне огромное количество прекраснейших ресторанов – итальянских, французских, китайских, мексиканских, но только не русских. Такого борща, каким, с твоей подачи, нас угостили пару дней назад в русском ресторане в Лос-Анджелесе, я не ел много лет. Но в Англии и русских-то не так много, как у вас в Калифорнии.

А. Мексиканцев, как я знаю, в Лондоне тоже немного, но мексиканская кухня очень хорошая.

Б. Верно. Я недавно, например, выяснил, каким образом итальянцы заставили лондонцев полюбить свою кухню. Это случилось четверть века назад. Молодой человек из провинции Тоскана по имени Альфио Паренти открыл ресторан в Лондоне. Он предложил посетителям «брускетта» – блюдо, которое готовила его мать в деревне. Потом стал приучать англичан к рыбе, приготовленной целиком. Вначале англичане пугались, когда Альфио приносил им запечённую с головой форель. На их глазах он разделывал её, и теперь англичане обожают есть рыбу в ресторанах Альфио и его партнёра Витторио. Так же, как пиццу и пасту. Президент Италии недавно прислал им в Лондон медаль за содействие в распространении итальянской национальной кухни. Вот когда в Лондоне появится русский, который захочет познакомить англичан с традиционными русскими блюдами, а не выкачивать из них деньги, вскармливая их дорогой икрой и спаивая водкой, вот тогда в моём городе можно будет попробовать настоящий русский или украинский борщ.

А. Нам показалось, что за исключением русского борща в Лондоне можно найти всё. И в этом мы убедились, когда попали на знаменитый рынок Портобелло, который ты нам порекомендовал. Идёшь вдоль развалов – и перед тобой проплывает чуть ли не вся история Британской империи, когда-то владевшей половиной мира.

Б. Это правда. В Лондоне можно найти всё. Но и в Америке тоже. Хотя стиль жизни в Старом Свете сильно отличается от вашего. Каково тебе было, к примеру, на наших дорогах, где двум встречным автомобилям просто не разъехаться. Американцы не представляют жизнь без машин. К тому же в Лос-Анджелесе, кажется, нет общественного транспорта. По крайней мере за две недели я не видел ни одного рейсового автобуса… Я не вожу автомобиль, у меня нет водительских прав и, даже купив билет в столицу Калифорнии, я без вас рисковал ничего не увидеть…

А. Ну, сеть лондонского метро такая густая, что станции буквально на каждой улочке. Много рейсовых автобусов, поезда привозят тебя из-за города прямо в центр. Так что ты можешь позволить себе не иметь автомобиль в Лондоне. Но как жить, не умея водить автомобиль, – этого я не понимаю.

Б. А я не понимаю, как при таких дорогах, к которым вы привыкли в Америке, и при левостороннем движении ты, имея права, мог ездить в Англии на наших узеньких шоссе и улицах?

А. И всё же – ездил. Взятый в аренду автомобиль очень выручал нас, когда мы из гостиницы гольф-клуба должны были добираться до железнодорожной станции. Но в Лондон я не решился ехать. В Америке вообще невозможно работать, общаться, путешествовать без автомобиля. В Старом Свете это возможно?

Б. По крайней мере в Лондоне, хотя я и испытываю некоторые неудобства, не умея водить машину. Но я много чего не могу. Я, к примеру, использую компьютер только как пишущую машинку. И завёл его лишь по одной причине – сломалась моя «Эрика».

А. Да, я понял, что ты впервые послал «имэйл» у меня дома.

Б. В этот приезд я многое увидел и сделал впервые: по Интернету купил книгу; «сходил» в библиотеку, то есть нашёл список нужной мне литературы – для чтения лекций в колледже; впервые я пошёл к офтальмологу, чтобы подобрать очки. И ты, кажется, нашёл для меня «Оптику» тоже по Интернету… В Лондоне многое из этого тоже было бы возможно, но виртуальная жизнь Америки ярче, многообразнее, шире. Или, к примеру, рождественская иллюминация: то, что ты мне показал в Кэнди-Кэн-Лэйн, я и представить не мог. А знаменитый парад роз, о котором я до этого только слышал…

А. Да, ты был удачлив и даже впервые увидел, как тушили реальный пожар в соседнем доме.

Б. Не впервые. В Советском Союзе я писал о пожарных. Например, о том, что они были одеты в куртки из синтетических материалов, поэтому, войдя в горящий дом, тут же превращались в горящий факел. Я внимательно рассматривал экипировку американских пожарных, когда они встали на защиту твоего дома, пока ты включал на заборе спринклеры. Пожалуй, они одеты даже лучше английских пожарных, а не только российских.

А. Да, пожарный в Калифорнии – профессия престижная: прекрасные зарплаты и пенсия, множество социальных льгот.

Б. В Англии отношение к ним иное… Нередко их можно видеть в многолюдных местах, у станций метро. Они собирают пожертвования на содержание команд, бастуют. Проблемы пожарных постоянно обсуждаются в прессе, и я по старой привычке стараюсь в деталях следить за их жизнью.

А. А скажи, как ты это делаешь, если утверждаешь, что английского не знаешь и читаешь с трудом? Об этом ты говорил и по нашему русскому радио…

Б. Это правда, я читаю по-английски плохо. Но когда я прихожу на сессии к моим студентам, мы обсуждаем газетные материалы в деталях, и у меня складывается достаточно полная картина о происходящем.

А. Хорошо, а как ты читаешь лекции английским студентам о русской литературе без знания языка? Или ты всё же его знаешь?

Б. Конечно, не знаю. Ты же слышал мой чудовищный английский на вашей вечеринке. К тому же, я не умею писать по-английски. Однако читать лекции могу. Потому что англичане в высшей степени терпимы к иностранцам. Им, знаю, интересно, что я рассказываю. Они приходят на мои лекции слушать не мой английский, а понять истоки мышления той «новой общности», которая называлась советский народ и которую я, вероятно, неплохо представляю. Английский же, как я думаю, у них превосходный. А для того чтобы преподавать русский, английский при моей методике мне просто мешал бы. Ведь я стараюсь на уроках, сессиях русского языка не произносить ни одного слова по-английски. И словарями запрещаю пользоваться и себе, и студентам. Знай я английский, я просто ленился бы добиваться, чтобы студенты меня понимали.

А. Но как ты общаешься с англичанами? Или в Лондоне всё же есть русская община?

Б. Нет, в Лондоне, конечно, не так, как в Калифорнии с её русскими магазинами, ресторанами и даже целыми районами… Но я жду, когда Лондон заговорит на русском, и всячески содействую этому. Мои слушатели, студенты-англичане, в отношении моих лингвистических способностей, думаю, ещё большие скептики, чем я. Потому, когда они становятся моими друзьями, у них нет выбора. Мы общаемся на русском языке. Никаких проблем.

А. Проблем нет и у тех, кто живёт в юртах. Я просто не представляю себе, как можно закрываться, прятаться от прогресса.

Б. Видимо, ты прав, но в Старом Свете для человека из той страны, откуда я эмигрировал, это возможно.

А. А как ты стал британским гражданином?

Б. У нас в Англии для того, чтобы стать британцем, не надо сдавать экзамен по языку. Надо сдать экзамен «на верность королеве». Что я охотно сделал.

А. Но был какой-то текст, который ты должен был произнести?

Б. Текст клятвы был, мне его перевели, а затем в присутствии юриста я повторил этот текст, держа руку на Библии.

А. На Библии? Ты крещёный еврей?

Б. Нет, просто плохой еврей. Я не хожу в синагогу, но я всегда чувствую, что я еврей. И вот тут ты прав – язык страны, где живёшь, лучше знать, чтобы не попадать впросак. А это со мной время от времени происходит. Как в случае с принятием гражданства. Процедура предусматривает альтернативный вариант клятвы – не на Библии… Но я не очень понимал, как это делается, боялся что-либо не так заполнить, что отодвинет срок получения британского паспорта, которого я ждал все десять лет, потому решил не искушать судьбу. В конце концов, это только ритуал, несколько отличный от американского: я видел, когда здесь принимают гражданство, руку прикладывают к сердцу…

А. Для меня, американца, это невозможно слышать. Я был очень взволнован, когда явился вместе с тобой на церемонию принятия гражданства моей женой…

Б. Извини, я закончу мысль. А вот то, что последовало за этим ритуалом, меня восхитило. Когда судья поздравлял новых граждан, он не стал произносить слова о великой стране. Он просто призвал честно работать, не лениться. «А если вы видите, что кто-то ленится, улыбнитесь и продолжайте работать». И вот тогда я подумал: Россия бьётся в попытках отыскать национальную идею, которая в очередной раз загонит её в гроб, а она тут – национальная идея: не воспитывай, не делай замечаний, а улыбнись и продолжай добросовестно работать…

А. Я, как ты мог убедиться, не стараюсь тебя перевоспитать, я хотел бы понять, как можно жить на Западе с такой ментальностью, какую вы, советские евреи, вывозите с собой. И не меняетесь, защищаете свои слабости. Но в твоём случае я вижу, что это возможно. По крайней мере в Англии. И я очень рад твоему успеху и, как ты видишь, всячески готов ему содействовать. Одновременно не перестаю удивляться проявлениям этой ментальносте… К примеру, я заметил, как ты в Лас-Вегасе постоянно ждал появления наркоманов, мафии, стрельбы или даже просто людей, излишне азартных, спускающих в казино состояние жены. Но я повёз тебя туда, чтобы показать мировой центр индустрии развлечений, который и возможен только в стране с развитыми компьютерными технологиями. А тебе как будто не хватало «грязных сцен»…

Б. Конечно, не хватало. Во-первых, в Англии у нас казино запрещены. В Монте-Карло я не был. Представления о злачных местах у меня сформировались за железным занавесом. Добавлю: знаешь, о чём я думал по дороге из Калифорнии в штат Неваду, когда ты был за рулем и вёз нас в Лас-Вегас? Об атомных полигонах в пустыне Невада, о которых я читал в «Правде» десятки лет назад каждый день, о радиации, об отсутствии воды, песчаных бурях, жаре, наконец, о верблюдах… А вместо этого – комфорт, прохлада, прекрасные дома. А ведь ты утверждаешь, что за четыре часа пути от Лос-Анджелеса до Лас-Вегаса мы пересекли не одну, а две пустыни, если считать Калифорнийскую. Но её-то я уж точно не заметил.

А. Ещё полвека назад этот путь был мучительным. Палящая жара доводила людей до истерики, когда они ехали на автомобиле по Неваде. Может быть, поэтому и придумали в автомобильных салонах кондиционеры, чтобы легко было добираться до Лас-Вегаса.

Б. А не проще играть в казино в Калифорнии? Почему обязательно надо ехать в Лас-Вегас?

А. В Калифорнии азартные игры запрещены законом. Хотя, я думаю, отгораживаться от человеческих пороков запретом нелепо. Есть алкоголики, но это не повод для запрета производства прекрасных калифорнийских вин. Есть маньяки, преступники и убийцы, но неверно запрещать остальным людям иметь оружие, которое позволяет в случае опасности защитить себя и семью. Есть очень азартные люди, но почему же надо запрещать этот вид развлечений – казино? Он ничуть не хуже других.

Б. Согласен. По крайней мере, даже если бы у меня было состояние, я бы не проиграл его в Лас-Вегасе, хотя порядком был возбуждён, когда впервые на твоих глазах в тот раз выиграл 120 долларов. С другой стороны, вспоминаю двух своих московских приятелей, проигрывавших в преферанс последние деньги. Так это они делали на московских кухнях, а не в казино.

Примечание.

Со времени той беседы прошло более 20 лет. К сожалению, Сая Фрумкина уже нет в живых, но я и сегодня помню его гостеприимным хозяином, ярким журналистом и находчивым собеседником. Как легко убедится и нынешний читатель, мне, британцу, родом из России, разговор на кухне помог осознать многие свои предрассудки. Может быть, это и было самым большим сюрпризом моего тогдашнего, третьего по счёту приезда в США.