Читать книгу Псы одичалые. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 12

В ночном клубе, что на улице Малышева, шумно и людно. Это понятно: пятница и впереди два выходных. Молодежь оттягивается по полной программе. Многие девчонки и мальчишки, если приглядеться, уже под кайфом: в глазах их сумасшедшинка. Прыгают неустанно (это у них танцы такие), как горные козлы и козлушки.

К столику, что неподалеку от барной стойки, вернулась после поскакушек обалдевшая юная парочка – Мишаня (по паспорту – Михаил) и его свежая совсем подружка Лана (по паспорту – Светлана), студентка политехнического университета.

Усевшись, Мишаня потянулся к бутылке с армянским коньяком, наполнил рюмки – себе и подружке.

– Ник, тебе плеснуть?

Вопрос адресуется третьему за столиком, Нику (по паспорту Николаю). Он сидит, уставившись в одну точку, и давно уже молчит. Ему, в отличие от молодой парочки, совсем не весело. Может, возраст сказывается (на червонец точно старше). Может, с любимой женой полаялся (если женат, понятно) и теперь тоскует. Может, какая-то третья причина, неведомая другим.

Подошла миниатюрная брюнеточка, кивнула, как старой знакомой, Лане и бочком прильнула к Нику, выказывая свое расположение и желание познакомиться.

Мишаня хохотнул.

– Давай-давай… Попробуй растормошить битюга колхозного. А то весь вечер сидит и только рюмки опоражнивает.

Брюнеточка погладила по начавшей лысеть голове и попыталась обнять Ника за шею. Ник откачнулся.

– Сдурела, сука?! Чего льнешь к женатику, а?

Лана осуждающе качнула головой.

– Зачем так грубо?.. На лбу у тебя не написано… Девчонка хочет общения, мужского внимания. А ты…

– Зато я не хочу… ничего! – рявкнул Ник. Налил в рюмку коньяка и залпом выпил.

– Может, угостишь? – сказала брюнеточка и озорно взвихрила свои роскошные волосы. – Или не джентльмен?

– А, пошла ты!..

– Ну, извини, – сказала девушка и пошла в глубь зала, к своему столику.

Мишаня попытался успокоить Ника.

– Не злись, кореш, а? Гляди, как кругом круто? И девок – на любой вкус. Чего ты, в самом деле, бычишься?

– Есть причина, – буркнул Ник, налил рюмку и вновь выпил.

– Интересно, какая? – спросил весело Мишаня. – Баба по утрянке отказала, да? – он хохотнул.

– Не тронь мою жену, ясно?

– Хорошо, не буду… Может, шеф на хвост наступил?

– Не наступил, но… Зло берет… Ему – всё. А мне?.. А нары одинаково давили…

– Завидуешь? – Мишаня опять хохотнул. – Каждому свое…

Лана решила поддержать дружка. Она назидательно сказала:

– Судьбы у всех разные, а завидовать – большой грех.

– Видишь, Ник, у девки куриные мозги, а рассуждает здраво.

– Не в зависти дело… Обидно, – Ник наполнил рюмку и выпил, развернул шоколадку и надкусил с края.

Мишаня спросил:

– Много не будет? Не забывай, что за рулем. «Менты» прильнут и не отцепятся.

– А, – Ник махнул в сторону рукой, – в гробу их видел… Дешевки… Кину на лапу сотенку и даже честь отдадут.

– Пусть так: все равно опасно. Столбов по обочинам много и один из них может оказаться твоим.

– Обидно, – повторил Ник. – За людей нас не считают… Дерьмо разгребать – Колян, давай, окунайся с головой! А что другое – ху-ху не хо-хо? Брезгуют! А чем лучше, а?

– Ну, что ты, в самом деле? На х… перчика подсыпали, что ли? Выбрось из головы. Узнает, не дай Бог, шеф…

– Ты стукнешь? – красные глаза Ника уставились на Мишаню.

– Заложить? Тебя?! – увидев недоверчивый взгляд Ника, стукнул себя в грудь. – Никогда! Век свободы не видать.

Ник расчувствовался.

– Собираются в загородный кемпинг. Ну, я и говорю: возьмите меня? Шеф глянул в мою сторону так, будто перед ним козявка какая-то, а не человек, не кореш его.

– Ну не дурень, а? Что ты там не видел? Баб? Но их здесь гораздо больше. Мигни – косой десяток подскочит. А там… Ничего хорошего… Не в свой круг метишь, мужик, не в свой.

Лана поддакнула, вспомнив поговорку:

– Не в свои сани не садись.

– А чем я хуже, ну, скажи? Он – барин, голубых кровей, а я – плебей?! Хренушки! Одного поля ягодки. На одних нарах сиживали. Ему… Повезло больше и вся разница.

Ник встал, больше не говоря ничего, не твердой поступью направился к выходу.

– Проводить? – спросил Мишаня, а Лана дернула за рукав: сиди, мол, мужик знает, что делает.

Ник в ответ вяло, не обернувшись, махнул рукой.

– Осторожнее, пожалуйста, Ник, на дороге, – все-таки крикнул вдогонку Мишаня, опрокинул рюмку, наклонился к Лане и впился в ее губы. Поцелуй был долог. Оторвавшись, крякнул от удовольствия. – Сладкая ты моя… Может, и мы домой, а? – спросил он, заглядывая в глаза девушки. – Хочу тебя… Так хочу, что невмоготу.

Лана слегка отстранилась.

– Остынь… Рано… А туда – успеем еще.

– Тебе не на лекции разве?

– А, ну их к черту! Лекции от меня не уйдут. А вот молодость – так, говорят, скоротечна, что и глазом не успеешь моргнуть и уже старуха, морщины на щеках и везде – обвисшие мешки жира.

Мишаня хохотнул в ответ. Видимо, попробовал представить себе Лану в образе старой и немощной старухи. Представил и ужаснулся.

– Не надо, – сказал он.

– Годы не спрашивают, что нам надо, а что нет. Годы возьмут свое.

– Пусть берут, но как можно позднее. Ты предпочтительнее в качестве конфетки, чем в виде сморщенного и зачерствевшего сухаря.

Лана щелкнула его по спине и прильнула к парню.

– Сладкоежка…