Читать книгу Псы одичалые. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 4

Он дохлёбывал остатки борща, столь любимого им, когда на кухне появилась жена. Жена только-только из-под утреннего душа. От нее веет свежестью и еще чем-то неуловимым, однако необыкновенно приятным и знакомым. На ней – полупрозрачный розовый пеньюар (подарок мужа, когда-то привезенный из Москвы), струящийся легким облачком по ее все еще стройному, хотя и начавшему полнеть, телу. Она, заложив за голову ладони, медленно, будто ленясь, потянулась. Пеньюар раскрыл свои створки и…

Он, покосившись в ее сторону, отвернулся и пробурчал:

– Бесстыдница…

Хотел, кажется, еще что-то добавить, более весомое и аргументированное, но передумал. От жены он – без ума. Без ума – вообще, а тут, в частности, когда перед ним этакая прелесть, теряет рассудок. Нравится, когда, как вот сейчас, смыта «штукатурка» и предстает в своем естестве. Несмотря на сорок с хвостиком и двоих детей, жена по-прежнему очаровательна и на нее многие заглядываются. Наблюдая со стороны, как мужики облизываются, ревнует и, одновременно, гордится. У мужиков, при одном только взгляде, начинается обильное слюневыделение. Многие, не скрывая, завидуют, намекая, что тому сильно-таки повезло с женой. Говоря по чести, любит он жену не столько за красу ее природную, сколько за мягкость характера и домовитость, за понимание его и душевность к нему. Он искренне уверен, что недостоин такой жены.

– Еленка, – хвастаясь, говорит он знакомым, когда те речь заводят о жене, – мой зам по тылу. А тыл в моей ситуации – наиглавнейшее дело.

Это сущая правда: тыловое обеспечение на высочайшем уровне, а потому за дом, за семью он ничуть не волнуется. Знает, что дети (у него дочь Машенька двенадцати и сын Никитушка десяти лет) ухожены и под приглядом. Знает, когда бы не пришел домой, ночью или под утро, а такое бывает, что его ждет горячий и потрясающе вкусный обед. Знает, что в доме всегда прибрано, а его рубашки – чистёхоньки, отутюжены так, что никакой придира и морщинки-складочки не найдет.

Жена, улыбнувшись (заметила, как тот стыдливо отвернулся), присела, запахнув небрежно полы пеньюара, рядом на табурет. На красиво и аристократически тонко изогнутых дугах бровей все еще висели крохотные капельки.

– Почему «бесстыдница»? Ты – муж или не муж?

Он, хмыкнув, пробурчал:

– А если бы дети?..

– Дрыхнут без задних ног.

– Все равно, – упрямо сказал муж.

Услышав, что муж ложкой усердно скребет дно тарелки, встала, подошла к духовке, достала из нее сковородку с домашними пожаренными котлетами (не переносит муж паровые котлеты, ему подавай жареные, причем жареные на сливочном масле), картофелем-фри, зеленым горошком, маринованным огурчиком и поставила перед мужем.

– Да, – вспомнив, муж поднял глаза, – почему, как ты изволила выразиться, все еще дрыхнут? Им не в школу разве?

– Рано еще. Пусть чуть-чуть понежатся в постели.

– Балуешь, – притворно проворчал муж и глянул в окно. – Хмуро… Пожалуй, побрызгает… Может, пылищу прибьет, а то дышать в городе нечем.

– Не забудь взять зонтик, – напоминает жена, хотя прекрасно знает, что муж зонтик все равно не возьмет: руки, почему-то считает он, всегда должны быть свободны. Она спросила после паузы. – Когда объявишься – сегодня или уже завтрашним утром?

– А что? Неужто скучаешь? Или, может, ревность гложет?

– Нет…

– Обидно, когда по тебе не скучают, – муж притворился обиженным, вздохнул.

– Скучаю, ясное дело, но не ревную.

– Почему не ревнуешь? Не веришь, что какая-нибудь бабенка позарится на такого никудышного мужичка?

– Не в том дело.

– А в чем?

– Ты, Васечка, не мужик, а неприступно высокая гранитная скала, взобраться на которую не так-то просто бабе.

– А тебе удается.

– А чего мне это стоит?

– Ладно, шутки в сторону. Почему интересуешься моим возвращением, еще не проводив за порог?

– Я бы… – жена мнется, не зная, говорить ей или нет. – Хотела сходить в театр драмы. Новая постановка идет… Что-то современное.

– Иди. Держу, что ли? Дети уже взрослые. Вечерок без тебя как-нибудь обойдутся.

– Одна? Никогда! Только с тобой… Я и билеты уже купила… В партере… Места центровые.

Муж покачал головой.

– Сама знаешь: работа такая, что планы строить бессмысленно.

– А ты все-таки постарайся. Вспомни, когда был в театре?

– Согласен: давненько. Но…

– Все-таки… Хоть попытайся…

Муж усмехнулся.

– Что-что, а уж это, то есть «попытаться», могу твердо пообещать.

Он встал и пошел в прихожую.

– А кофе?

– Опаздываю. На работе попью, – уже в дверях добавил. – Встретимся у театра. Ну, а если что-то будет другое вырисовываться, – звякну.

Жена кивнула и прикрыла за мужем дверь. Вернувшись на кухню, убирая со стола посуду, подумала: «Не видать мне театра… У других мужей на всё время хватает». Вздохнула и пошла поднимать детей: сами раньше обеда не встанут…