Читать книгу Не книга имён - Игорь Михайлов - Страница 11
РОССИЯ. КЛАССИКИ
Александр Грибоедов. «Дома новы, а предрассудки стары…»
ОглавлениеСкажи-ка, что глаза ей портить не годится,
И в чтенье прок-та не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится…
Александр Сергеевич гениален не только потому, что написал бессмертную комедию «Горе от ума» (в первоначальном варианте «Горе уму»). И не только потому, что первое исполнение его пьесы было на коньячном заводе в Ереване. И не только потому, что дрался на дуэли из-за балерины Истоминой (которая «и быстрой ножкой ножку бьёт»). И не потому что Чацкий – это, по сути, Чаадаев. И не потому, что погиб, выполняя свой служебный долг, оплакиваемый безутешной вдовой, грузинской княжной… Нет, не только поэтому. А потому что Москва живёт до сих пор по заветам Грибоедова.
Скажите-ка, а вам хорошо спится от русских книг?
Вот и я о том же.
Ах! от господ подалей;
У них беды себе на всякий час готовь,
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь…
Грибоедов разгадал московский ковер-код, обнаружил её родовой ген.
Времена меняются, приходят и закатываются эпохи, случаются эпидемии, войны, но ничего, НИЧЕГО не меняется в этом любимом до нервной икоты городе. Ни в его жизненной философии, ни в его мироустройстве. И как ты не разбавляй русскую водку грузинским вином, хохляцкой горилкой, еврейским кошерным, цыганским пожаром, таджикским или марсианским самогоном, чачей, а всё одно в крови, и на выходе будет вот это:
Дома новы, а предрассудки стары!
Московская Азиопа слопает и переварит все глобальные катаклизмы, коронавирус, коммунизм и капитализм в придачу, «рассудку вопреки, наперекор стихиям».
Как жили наши предки, так и мы живём, и будем жить далее. Ничего не меняется в сем мире подлунном. И в этом виноват Александр Сергеевич Грибоедов!
От русских книг особливо спать хочется уже утром. Политики с перекошенными лицами, не влезающими в экран телевизора, как будто все грибоедовские герои: свежо предание, а верится с трудом!
Вся комедия настолько гениальна и проста, что даже солнце русской поэзии приревновало Онегина к Чацкому: «А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий и благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Всё, что говорит он, – очень умно. Но кому говорит он всё это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подобными».
А не этим ли занимается сам Онегин:
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
Да Александр Андреевич по сравнению с Евгением хотя бы честнее, хотя это – тот же Чаадаев. И умнейший человек своего времени метал бисер, выступал за вольности, но, путешествуя по Европе, велел батюшке с крепостных взимать подати поболее, потому что денег ему категорически не хватало:
Подумаешь, как счастье своенравно!
Бывает хуже, с рук сойдёт;
Когда ж печальное ничто на ум нейдёт;
Забылись музыкой, и время шло так плавно;
Судьба нас будто берегла;
Ни беспокойства, ни сомненья…
А горе ждёт из-за угла…
Но народ любит и поныне комедию больше, чем драму. Грибоедов обскакал Онегина в народной любви. Поэтому Пушкин, словно Молчалин, и выдумал в «Путешествии в Арзрум» историю с телегой, на которой везли Грибоеда.
В этом «Грибоеде» – слёзы ребёнка: обиженный плачет и не может простить.
В любом театре всея Московии, если даже актёр забудет слова, зал хором ему подскажет:
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине…
Потому что все так живут. А литераторы, от чьих книг спать хочется, особенно.
А всё потому, что «Евгений Онегин» – это литература. А «Горе от ума» – жизнь в её первооснове. Ничего не изменилось и 200 лет спустя.
Москву выдумал Грибоедов, вложил в её уста реплики, распределил роли. Чёрт бы его побрал, этого гения!
– Карету мне, карету!
