Читать книгу Пятая авеню - Кристофер Смит - Страница 10

Наутро после приема, когда большинство людей еще нежились в постелях, Джордж Редман, приняв душ и побрившись, надел свой черный спортивный костюм. Перед встречей за обедом с РРК он решил сделать трехмильную пробежку в Центральном парке.

Выйдя из туалетной комнаты, он подошел к лежащей в постели жене. Ночью они занимались любовью, поэтому скрученные самым невообразимым образом простыни закрывали ее бледные ноги.

– Увидимся за завтраком, – прошептал он, наклоняясь и целуя ее в щеку. – Ты к этому времени встанешь?

Элизабет, пробормотав что-то во сне, приподняла голову с подушки и неловко ткнулась губами в его подбородок, отвечая поцелуем на его поцелуй.

– От тебя хорошо пахнет, – сказала она, поворачиваясь на бок. – Не забудь про подтягивания.

Джордж направлялся к лифту по длинному коридору. В квартире было тихо. Кроме Изадоры, семейной кошки, которая умывалась, сидя на столике из позолоченной бронзы, и его самого, все еще спали, что, в общем-то, было неудивительно, поскольку на часах было пять утра с минутами.

Он вошел в кабину лифта и нажал кнопку. Глядя на пролетающие мимо этажи, Джордж снова стал думать о том, как пройдет его встреча с РРК. Если они решат не участвовать в деле, он должен будет сразу обратиться к Теду Фростману в Чейз. Он уже зашел слишком далеко, чтобы прекратить переговоры с «УэстТекс».

Кабина сбавила скорость перед тем, как остановиться. Двери лифта раскрылись, и Джордж вышел в вестибюль, который, к его радости, почти принял свой обычный вид. Команда уборщиков, прибыв почти сразу после окончания приема, проработала практически всю ночь.

Джордж вышел из здания, взглянул на часы и, вспомнив указание жены, потянул ноги и двинулся по направлению к Центральному парку. Вскоре он уже бежал по его почти пустым дорожкам, размышляя о том, чего он достиг после окончания Гарварда.

Когда в 1977 году он окончил университет и переехал в Манхэттен, все его начинания здесь заканчивались неудачами. Не расположенные доверять новичку банки даже не рассматривали его заявки на получение кредита, предпочитая финансировать преуспевающих застройщиков, а не новоявленного бизнесмена. Джордж знал, что он может вернуться домой и работать под руководством отца, но это означало бы, что он ставит крест на своих мечтах. Поэтому он напрягал все силы, стараясь добиться успеха.

Но ничего не получалось. Казалось, чем усерднее Джордж трудится, тем чаще он терпит неудачи. Так продолжалось до осени 1977 года, когда дела его вдруг пошли на лад.

Луис Райан, его старый друг по университету, позвонил и рассказал о «Сосновых садах», жилом комплексе на тысячи квартир, который недавно был выставлен на торги, поскольку его владелец, заложив комплекс, оказался не в состоянии его выкупить. Как Джордж отнесся бы к тому, чтобы вступить с ним в партнерские отношения, поинтересовался Райан?

Первую ошибку Джордж сделал, согласившись принять предложение старого приятеля. Его второй ошибкой было то, что он скрепил сделку со своим новым партнером всего лишь рукопожатием. То, что поначалу казалось осуществлением его мечты, закончилось многолетней судебной тяжбой с Луисом Райаном, которую он, как ни печально, проиграл.

Через двадцать четыре минуты он завершил свою пробежку и, чтобы отдышаться, прислонился спиной к стволу вяза. Перед тем как покинуть парк, он потянул ноги. Город начал оживать. Машины неслись по Пятой авеню, богатые вдовы и унылые домохозяйки выгуливали своих хорошо ухоженных собак, ведя их на витых кожаных поводках. Уже вставшее солнце заливало ярким светом ряды окружающих Центральный парк домов, и их фасады, облицованные известняковыми плитами, сейчас казались позолоченными.

Он купил «Таймс» в газетном автомате и, не взглянув на заголовки, сунул газету под мышку. Он направился к своему дому, возвышавшемуся среди окружающих его строений.

Даже сам его вид наполнял сердце Джорджа гордостью. Архитектура нового здания компании «Редман Интернэйшнл» была экстравагантной, в то время как здание на Мэдисон-авеню, где до этого размещалась компания, было обычным. Вместо положенных четырех прямых стен, стены нового здания были слегка наклонены назад, отчего оно как бы сужалось от основания до крыши, напоминая холм со склонами, покрытыми стеклом и камнем. Оно превосходило все построенное на Пятой авеню и, что самое главное, здание компании «Луис Райан Энтерпрайзис», стоящее в двух кварталах к югу.

Прежде чем войти в «Редман Интернэйшнл», Джордж остановился и посмотрел на здание Райана. Несмотря на прошедшие годы, он не мог смотреть в ту сторону без злости. До сего дня он помнил, как его бывший приятель утверждал в суде, что между ним и Джорджем никогда не было партнерских отношений. До сего дня Джордж помнил, как Райан, выступая в суде, называл его лжецом за то, что тот утверждал обратное.

* * *

В ожидании Майкла, встреча с которым была назначена на восемь часов, Луис Райан стоял у окна в угловом офисе, из которого была видна почти вся Пятая авеню и, сжимая заложенные за спину руки, мысленно проводил инвентаризацию своей империи.

Из этого окна он видел множество отелей, жилые и офисные комплексы, приобретенные им за прошедшие годы и строящиеся сейчас. Его гордостью был новый отель, возводимый на пересечении Пятой и 58-й авеню. Скоро он откроется и станет самым большим отелем в городе. Его сметная стоимость составляет почти тринадцать миллионов долларов.

Луис уже давно постиг науку контроля за уровнем затрат. Когда они работали вместе с Джорджем Редманом, тот прекрасно его этому обучил.

На южной границе Центрального парка Луису удалось приобрести земельный участок для постройки нового жилого комплекса. Снос двух зданий предвоенной постройки был завершен четыре недели назад; через неделю после этого был готов фундамент.

Он все еще смеялся над музеем Метрополитен[10], обратившимся к нему с просьбой передать в дар четыре рельефные фрески в стиле ар-деко, украшавшие фасады каждого снесенного здания. Сначала Луис согласился, так как не видел причины ответить отказом. Тем более пресса похвалит его за это, а бесплатная реклама строящимся домам не повредит. Но, узнав, что аккуратная выемка фресок потребует нескольких недель, не говоря уже о затратах сотен тысяч его личных долларов, Луис дал команду сносить дома, не обращая внимания на фрески, не желая тратить деньги и время на то, что в его понимании было ничего не стоящей мазней.

Он отошел от окна и направился к письменному столу. В его просторном кабинете было множество вещей, которых у него никогда не было в детстве.

Он родился в Бронксе, в бедной рабочей семье. Сейчас он стоял перед свадебной фотографией родителей, висевшей на противоположной стене. На ней мать сидела на обитом красным бархатом стуле, ее руки были сложены на коленях, на губах чуть заметная улыбка. Она была в простом, цвета слоновой кости свадебном платье, в котором до нее выходили замуж ее мать и бабушка. На этом фото ей было семнадцать лет, и Луису она казалась красивой.

Стоящий позади нее мужчина был Ником Райаном. На нем был костюм – один из немногих, что он купил в течение всей своей жизни. Костюм был синим и на несколько размеров больше, чем требовалось для его тощего тела, но улыбка на его лице и то, как гордо он держал голову, заставляли смотреть не на одежду, а на самого мужчину.

Как жаль, что его родители не могут увидеть, каких успехов он достиг. Осенью 1968 года Ник Райан был убит во Вьетнаме. В тот день, когда Луис узнал о смерти отца, он сразу определил свою собственную судьбу. В тринадцатилетнем возрасте он понял, что теперь обеспечивать семью должен он и что теперь все для него будет не так, как прежде. В то время как его мать трудилась в прачечной, да еще подрабатывала на стороне шитьем, Луис работал по сорок часов в неделю, моя посуду в «Каппучилли» – итальянском ресторане, расположенном в их квартале. В школе он был отличником. Вместе с матерью он планировал их семейный бюджет так, чтобы отложить что-то на будущее, в которое они смотрели без оптимизма.

Мать и сын представляли собой непобедимую команду. Ему исполнилось восемнадцать лет, и через несколько дней после того, как Гарвардский университет предложил ему полную стипендию, мать заболела. Она постоянно чувствовала усталость. На шее появились узлы и какие-то затвердения. Ее мучили боли в суставах.

– Я теряю в весе, Луис. И у меня стул с кровью.

Он отвез ее в больницу. Врач был грубым, холодным и откровенным. Осмотрев Катерин, он отвел Луиса в сторону.

– У твоей матери дырки в костях, – сказал он. – У нее рак. Его не вылечить. Ей потребуется госпитализация, но лишь для того, чтобы обеспечить ей хоть какие-то удобства. Но это будет дорого. У вас есть страховка?

– Страховки у нас нет, – ответил Луис, глядя в глаза врача твердым взглядом. – Но у нас есть деньги, так что лечите ее как положено.

Его жизнь превратилась в ад. Времена были нелегкими, больницы были переполнены. Мать поместили в палату с тремя другими женщинами, все они цеплялась за жизнь из последних сил, но жизнь упрямо вытекала из них. Луис не мог забыть тех дней, когда мать лежала в больнице, – он трудился на трех работах, и только поэтому мог оплачивать счета, да и то на пределе возможного. Он практически не спал, для того чтобы проводить время с женщиной, которая уже перестала походить на его мать, держать ее за руку – он знал, что она боится смерти и тоскует по мужу.

Он помнил нескончаемый поток специалистов, вводящих один яд за другим в ее тело, которое и без того было смертельно отравлено. Он видел, что мать уходит от него. Ее кожа постепенно становилась слишком большой для ее тела. Житейский опыт, полученный в этот период, закалил Луиса. Заставил его по-иному смотреть на вещи.

В конце первой недели пребывания в больнице Катерин, ослабленная химиотерапией, разрушающей ее организм, протянула руку и положила ладонь на колено сына. Ее голос звучал необычно сильно, глаза горели решимостью, говорила она спокойно и отчетливо:

– Я знаю, о чем ты думаешь, – обратилась она к Луису. – Но школу ты не бросишь. Об этом я и слышать не хочу.

– Мама…

– Выслушай меня, Луис. Если ты не добьешься успеха, считай, что моя жизнь прошла впустую. Бог дал тебе эту стипендию, а мне – этот рак. Он возьмет меня, но Он не отнимет у тебя эту стипендию. Осенью иди в школу. Ты добьешься успеха.

– Но счета…

– …сами позаботятся о себе.

Ее лицо смягчилось. Глаза были затуманены лекарствами, и теперь их цвет казался таким же серым, как цвет четырех окружавших их стен.

– Неужели ты не видишь? – спросила она, сжимая его колено. – Неужели ты не видишь, кем ты станешь?

Она умерла за три недели до начала занятий в Гарварде. Вечером перед смертью она шепотом сказала ему:

– Я хочу, чтобы меня кремировали. Если я умру, этот рак умрет вместе со мной. Я не позволю ему пожирать и дальше мое тело. Я хочу, чтобы меня сожгли. Это мое последнее желание.

Он исполнил ее волю и рассеял ее прах в парке в северной части Нью-Йорка, где родители гуляли с ним, когда он был маленьким. Именно тогда он поклялся себе в том, что завоюет мир бизнеса, чего бы это ни стоило. Он поклялся в том, что станет лучшим из лучших.

Все его внимание и силы были сосредоточены на этом, пока, будучи первокурсником в Гарварде, он не встретил Энн.

Однажды он шел домой после занятий, когда вдруг его ухо уловило что-то похожее на женский крик и лай собак. Из любопытства Луис остановился и прислушался. В следующий момент он подумал, что услышанные им звуки не что иное, как шум движения транспорта и скрежет голых веток деревьев, гнущихся под сильным мартовским ветром.

Но вдруг стая из семи собак выскочила из-за угла прямо ему под ноги и, едва не сбив, устремилась в направлении Кембриджа. Луис повернулся и стал наблюдать, как собаки понеслись вперед, таща за собой спутанные между собой дорогие кожаные поводки.

А потом он увидел ее.

– Ради бога! – кричала выбежавшая из-за угла молодая женщина. – Помогите мне их поймать!

Луис бросился на выручку. Девушка с трудом дышала, щеки ее пылали, длинные черные волосы разметались по плечам. Луис собирался спросить ее, как собакам удалось вырваться, когда девушка вдруг остановилась и поднесла обе руки ко рту. Визг шин резанул по ушам. Похоже, причиной была собака, устремившаяся вслед за своими друзьями, но не поспевавшая за сворой.

– Быстрее! – закричала девушка.

Они снова побежали, на этот раз быстрее. Мозг Луиса лихорадочно работал.

– Они все привязаны к одному поводку? – спросил он.

– Да!

Он бежал рядом с ней. А она хорошенькая, пришло ему в голову.

– Я побегу на ту сторону улицы и встану у них на пути. А вы гоните их на меня.

Глаза у девушки расширились.

– А как?

– Не знаю. Встаньте перед ними, помашите руками. Когда они приблизятся, я ухвачусь за поводок, и они снова станут вашими. – Он посмотрел на другую сторону улицы и указал на группу деревьев. – Я буду там.

– Так легко это не получится.

– Получится, – заверил девушку Луис. – Пошли.

Он стал переходить улицу.

– А ведь я даже и не знаю, как вас зовут, – сказал он. – Я – Луис Райан.

– А я – Энн Робертс, – представилась она и снова побежала. – Обещаю, если мы поймаем этих собак, вы об этом не пожалеете!

В тот вечер за ужином Энн рассказала Луису, что выгуливала этих собак для того, чтобы заработать денег на учебу в колледже. Сейчас, вспоминая тот день и все, что за ним последовало, он представлял себе, что она не умерла и что все идет так, как должно было бы идти, не сломай Джордж им жизни. Но потом, как это бывало всегда, Луис вспомнил тот снежный февральский вечер – накануне суд оставил без удовлетворения последнюю апелляцию Джорджа – и все то, что он вспоминал до этого, буквально рушилось и разбивалось вдребезги.

Вытянув руку, он взял со стола фотографию Энн. Когда умирала его мать, он был бессилен ей помочь. Ее смерть он воспринял как свою собственную судьбу. Но тот, кто виновен в смерти его жены, должен быть наказан. Эту смерть Луис Райан не считал неизбежной.

В течение многих лет Луис рисовал в своем воображении, как Джордж Редман убивал его жену. В течение многих лет он представлял себе, какой радостью для него было бы лишить этого человека женщины, которую Райан считал своей самой большой любовью. Но по прошествии времени он, размышляя об убийце Энн, понял, что раз Редман так сильно любит свою жену, то должен испытывать подобные чувства и к «Редман Интернэйшнл», и к своей дочери Селине.

Они олицетворяли собой его жизненные успехи и до поры не беспокоили Луиса. Но вот теперь, когда дочь Редмана и его многопрофильная компания оформились окончательно и стали главными ценностями его жизни, Райан пробудился. Для того чтобы заставить Редмана почувствовать такую же боль, которую он сам испытывал все эти годы, Луис должен лишить этого человека всего и не останавливаться до тех пор, пока окончательно не удовлетворит жажду мести.

В дверь его офиса постучали. На часах было всего половина восьмого. Майкл должен явиться к нему через полчаса.

– Войдите, – сказал он.

Дверь раскрылась, и в офис вошла его секретарша Джуди. Увидев, что он держит в руках фотографию жены, она остановилась в нерешительности, вспомнив, как несколько лет назад, войдя к нему без вызова и застав его с фотографией жены в руках, увидела в его глазах слезы. Джуди быстро повернулась, чтобы уйти.

– Простите, – извинилась она. – Я вошла уточнить кое-что по работе. Джим сказал, что вы уже на месте.

В одной руке она держала свежий номер «Нью-Йорк таймс», а в другой чашку кофе, над которой поднимался пар.

– И собиралась оставить вам это, – добавила она.

Отложив фотографию Энн, Луис заставил себя улыбнуться.

– Напомните мне увеличить вам жалованье, – сказал он. – Вы принесли именно то, что мне сейчас необходимо. Входите.

– Я думаю, в этой газете вы найдете кое-что интересное, – объявила она, подходя к его столу.

Джуди была привлекательной женщиной в возрасте между сорока и пятьюдесятью, с коротко подстриженными белокурыми волосами и массивным носом. Она работала у Луиса почти двадцать лет и разбогатела благодаря незаменимому и очень ценному качеству – она умела хранить секреты.

– Особенно на первой полосе и в разделе «Бизнес».

Луис озадаченно посмотрел на нее.

– Что именно?

Джуди поставила перед ним чашку кофе.

– Вот это, – ответила она, передавая ему газету, на первой полосе которой была фотография нового здания Редмана.

Небоскреб компании «Редман Интернэйшнл» с одним из взорвавшихся прожекторов – фото обгорелого прибора крупным планом на фоне здания. Заголовок, напечатанный во всю ширину страницы, гласил: «ДЕНЬ ВЗРЫВОВ ДЛЯ ДЖОРДЖА РЕДМАНА».

Прежде чем Луис смог прореагировать на увиденное фото, Джуди, открыв рубрику «Бизнес», добавила:

– И посмотрите на это.

Напечатанный крупными буквами заголовок сообщал: «СТОИМОСТЬ АКЦИЙ РЕДМАНА ПРОДОЛЖАЕТ ПАДАТЬ; ПЛАНЫ ПО ПОГЛОЩЕНИЮ «УЭСТТЕКС» ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ».

Луис бегло пробежал публикацию под заголовком, потом, вернувшись на первую полосу, прочитал о прожекторах, которые Винсент Спокатти начинил взрывчаткой. Закончив чтение, он поднял глаза на Джуди.

– Мне кажется, сегодня тоже будет тяжелый день.