Читать книгу Длань Покровителей. Земля избранных. Забудь все правила. Здесь – другая логика… - Мария Бородина - Страница 3

Осенний вечер, наполненный тёмно-синей дымкой, заглядывал в комнату сквозь стекло.

Бороться с усталостью становилось всё сложнее. Нери потёр веки, прогоняя дремоту. Строчки текста на мониторе электронного конспектора дрогнули и раздвоились, напоминая ему, что сон сегодняшней ночью – слишком большая блажь.

Высокая ширма из пластика разделяла комнату на две равные части. Всё по-честному: слева от двери – территория Нери, напротив дверного проёма – зона, отведённая Венене. Даже окно с видом на двор брат с сестрой делили пополам.

Нери терпеть не мог эту комнату. Всё здесь выглядело помпезно: и стеновое покрытие бледно-бежевого цвета с витиеватым орнаментом, и непривычно узкие подоконники, и аляпистые светильники под потолком… Но самое главное – здесь ему приходилось мириться с отсутствием уединения. Хоть сестра и не особо беспокоила его, ощущение постороннего присутствия не покидало Нери ни на минуту. Однако у него не было ни выбора, ни выхода. Два года назад мать, дабы расплатиться с кредитом, вынуждена была продать квартиру в центре, выбрав менее просторную на окраине. Её не смутила даже дурная слава северо-западного спального района. Пришлось навсегда забыть о собственной территории.

Глаза Нери выискивали точки преткновения в череде строчек на мониторе, но попытки ухватить смысловую нить вновь и вновь заканчивались провалом. Невозможно сосредоточиться на конспекте, когда сон вот-вот тебя одолеет. А когда слышишь чужое сопение по ту сторону ширмы – тем более.

Форточка с грохотом захлопнулась, покорившись порыву ветра: осень за окном демонстрировала нелёгкий нрав. Нери потянулся к клавише блокировки окна. Глаза встретили насыщенно-синий сумрак в застеклённом проёме. Прямо над домом завис задумчивый лик полной луны. Чуть поодаль, почти касаясь крыш высоток, плыл зелёный глаз Фаты. Юноша сощурился, поймав гипнотическое сияние спутника, и подпёр подбородок ладонью. Когда он был ребёнком, мать убеждала его, что отец работает исследователем на Фате. Но эти доводы были настолько наивны, что годам к шести в голове Нери созрело чёткое осознание двух фактов. Отец – не космонавт. Отец не вернётся.

Нери бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого.

Если дело пойдёт так и дальше, завтра его ждёт очень низкий балл. Вот Гандива-то обрадуется! Мировая история допереломного периода – это не физика и не высшая математика, где Нери с его логикой постоянно фартит. Здесь нужна бетонная филейная часть и голая зубрёжка. Гандива так умеет. Нери, привыкший брать головой, а не усидчивостью – нет.

Хорошо бы мама сжалилась и забрала Венену к себе в комнату! Можно было бы включить музыку и разбудить разум кружкой кофе.

Можно было бы. Вот только мать не подавала голоса уже четвёртый день. Вздумалось же ему – зелёному мальцу – учить взрослую женскую особь, как расходовать платёжные единицы и покрывать выросшие втрое задолженности по кредитам! Теперь у Нери не было тыла для отступления. И вариантов тоже не было. Он не мог договориться ни с мамой, ни с сестрой, ни с физиологией своего организма.

Оставив конспект, Нери поднялся из-за стола и заглянул за ширму, на территорию сестры.

Венена растянулась по полу, задрав ноги. Её волосы разметались по полимерной облицовке, глаза как всегда не выражали ровным счётом ничего. Девушка обмотала ногу шерстяным шарфом, и теперь размахивала ею, наблюдая, как кисти описывают в воздухе дуги и окружности.

– Венена, – Нери присел на корточки и погладил сестру по голове, – ты не хочешь спать?

– Очешь спать… – повторила девушка. – Очешь спать, спать…

Нери отвернулся. Диалог с сестрой был бесполезен. С самого рождения Венена практически не реагировала на окружающий мир, существуя лишь внутри себя, в своей оболочке. Мать полагала, что странности Венены – истинное повреждение, произошедшее в результате тяжёлых родов. И её рвение доказать свою точку зрения было понятно: будь вина случая и реаниматоров обоснована, государство выплачивало бы Венене огромную компенсацию в течение всей жизни. Но не всегда всё идёт так, как хотелось бы.

Отчаяние накрывало Нери: каждая потерянная минута вычиталась из времени драгоценного сна. Он посмотрел сестре в лицо, пытаясь поймать отрешённый взгляд и наладить контакт:

– Венена, может, переодену тебя и спать ляжешь?

Девушка замотала головой. Похоже, на этот раз удалось-таки до неё достучаться. Надолго ли?

– Мне к семинару готовиться надо, – вздохнул Нери, пытаясь подавить нарастающее раздражение. – Ты понимаешь?

– Адо ты понимаешь, адо ты понимаешь…

– Чччёрт!

Кровь подступила к лицу, обдав щёки пламенем. На языке заиграл терпкий металлический привкус. Нери швырнул конспектор в кресло и стиснул зубы, чтобы не завыть волком. Венена проследила взглядом траекторию полёта устройства и звонко прыснула.

Это окончательно вывело Нери из себя. Вспышка ярости ошпарила грудь. Гнев прожёг кожу и ядом влился в кровь, заставив её бурлить.

– Лучше бы поломка проявилась у меня! – он желал испепелить сестру взглядом. И это получилось бы, если бы Венена хоть что-то понимала. – Никаких тебе забот! Я тоже хотел бы висеть у родственников на шее и мешать им жить!

– Мешать им жить, мешать им жить, – Венена откинула голову, продолжая размахивать ногами в воздухе. Её волосы, переливающиеся в электрическом свете, походили на языки пламени. – Жить, жить, жить…

Нери шумно выдохнул, подавляя крик раздражения. Ладони сами собой сжались в кулаки. «Возьми себя в руки, идиота кусок!» – вопил внутренний голос, но он не обращал внимания на его призывы. Накопившийся негатив требовал выхода, а самообладание стремительно таяло. Кровь в сосудах нагрелась до предельно допустимой температуры: ещё секунда и закипит.

На непослушных ногах Нери поспешил к выходу из комнаты. Он оттолкнул случайно отказавшийся на его пути стул и с размаху ударил дверью о косяк, выпуская пар.

Уф! Так-то лучше.

Нери прислонился к стене коридора и перевёл дыхание. Разжав пальцы, он заметил тёмно-бордовые отпечатки на ладонях. Точка кипения была пройдена почти без потерь.

Осенний вечер успокаивал монотонным, едва уловимым звоном. Облегчение снизошло вместе с прозрением и щемящим чувством вины. Комок раскаяния подкатил к горлу, мешая дышать. Почему он вечно ищет виноватых и непременно находит их в лице беспомощной сестры?

В детстве Нери, наслушавшись баек о внутренней связи близнецов, воображал, что может читать мысли Венены. Он часами смотрел в её безучастные глаза, не осознавая до конца глубину катастрофы, и старался угадать каждое её желание. Всё его существо переполняла гордость, когда Венена выпивала стакан воды, что он приносил, или мурлыкала, радуясь подложенной под спину подушке. Воспоминания об этих счастливых и трогательных моментах детства заставили его глаза заслезиться.

Нери закусил губу, подавляя непозволительные порывы. Пройдя на ватных ногах пару шагов, он приоткрыл дверь в комнату матери и заглянул в темноту. Кто знает, может быть, она снизойдёт до него и заберёт Венену к себе?

Мать лежала на кровати лицом к стене, с головой накрывшись одеялом. Уличные огни, прорывающиеся через прямоугольник большого окна, отбрасывали блики на кипельно-белую ткань её наволочки.

– Маааам, – позвал Нери тихонько, – ты спишь?

Густое, напыщенное молчание стало ему ответом, несмотря на то, что поверхностное дыхание матери выдавало её бодрствование. Впрочем, большего Нери и не ждал.

Временами, когда Нери ловил на себе потухший и безразличный взгляд матери, он чувствовал, что она отчасти обвиняет в случившемся с Вененой и его. Он-то появился на свет первым и закричал сразу. Те лишние три часа, что отсиживалась в утробе его сестрёнка-двойняшка, возможно, стали для неё роковыми, спровоцировав истинное повреждение.

Но эксперты решили, что повреждения у Венены нет. И списали всё на присутствие дефектного гена, что мешает ей воспринимать информацию внешней среды. Подавить его экспрессию нельзя, следовательно, это – необратимая поломка. Явление это – вина исключительно семьи, её образа жизни и генофонда; пожизненное клеймо для всей генеалогической ветви. Нери едва достиг возраста межполовой интеграции, но уже знал: удача на личном фронте его не ждёт. Грязные – те, у кого в роду были замечены поломки, – редко заводят семьи и ещё реже воспроизводят потомство. Нери может закончить третий этап образования с наивысшим баллом, стать успешным в любой области, но этого аспекта его жизни не сможет изменить никто. Даже если он будет обладать всеми благами мира, отметка в биологическом паспорте и маленькая татуировка между лопаток будут напоминать о его положении в иерархии биологических особей.

Намеренно лязгнув ручкой, Нери захлопнул дверь и направился в кухонную секцию. Может быть, хоть там удастся сполна насладиться одиночеством, что стало роскошью в последнее время. Нажатием кнопки на стеновой панели он запустил кофе-машину. Спёртый воздух насытился пряным коричным ароматом.

Глоток крепкого напитка терпким пламенем разлился по пищеводу. Не включая свет, Нери прильнул к окну, что занимало всю западную стену секции. Темнота улиц стремительно наполнялась огнями, бегущими световыми линиями, отблесками вывесок. Под его ногами пронёсся, сияя металлическими боками, реактивный автобус, оставив в память о себе тающий люминесцентный след. Тротуары в этот час пустовали: лишь влюблённая парочка коротала время на скамейке точно под окном. Видно, глупые детские байки о призраках разогнали людей по домам.

Отпив ещё кофе, Нери достал коммуникатор: хоть здесь часть конспектов сохранилась. Читать с маленького экрана, конечно, не слишком удобно, но на безрыбье и рак – та ещё рыба. Лишь бы не возвращаться обратно в комнату!

Нери устроился за столом, подперев голову ладонью.

Он робко блуждал по дремучему лесу событий, имён, забытых географических названий; терял протоптанные тропы и снова находил их. Факты и домыслы историков смешивались в голове в жуткую нелогичную кашу, временная линия трещала разрывами. Несмотря на изрядную дозу кофеина, веки набирали тяжесть. Проводить вторую ночь напролёт, бодрствуя – это вам не ядерные ракеты запускать…

Ночь, гуляющая за панорамным окном, наконец получила полноправную власть над городом и начала гасить окна многоэтажек. Дорожное движение впало в ступор: лишь одинокие автобусы изредка нарушали тишину ночных шоссе скрипом тормозов.

Промозглый осенний ветер звенел в кронах городских деревьев, распугивая птиц. Он тащил с собой охапки прелых листьев, с яростью швыряя рыжие комья в окна домов. Ему не было никакого дела до того, что за одним из них спит прямо за столом, подложив руку под голову, Нери 42.