Читать книгу Биография неизвестного - Наталья Струтинская - Страница 12

Несколько раз я встречала незнакомца в тихом коридоре, где отсветы электрических ламп, вмонтированных в потолок, отражались на серебрящихся стенах. Первый раз я столкнулась с ним так неожиданно, что от испуга у меня потемнело в глазах, – он вышел из небольшого холла перед лифтами, держа в руках какой-то документ. В первую же секунду мы встретились глазами, но на этот раз у меня не возникло желания спрятать свое лицо – напротив, я невольно вскинула голову и отвела взгляд, будто незнакомец этот нисколько не интересовал меня. А сердце, остановившееся было в слепом биении, внезапно глухо дрогнуло в висках.

Я продолжала наблюдать за ним, нисколько этому не смущаясь. Я даже чаще стала выходить в коридор, надеясь встретиться с ним, и еще только раз мне посчастливилось попасться ему на глаза. Я не смотрела на него, боясь, что интерес и смущение отразятся в моем взгляде. С каждым днем я все больше привязывалась к этой своей игре, волнительной и пленяющей.

Я начинала сознавать, что все в нем – его запах, его руки, его русые, коротко подстриженные волосы, его шея, едва выглядывавшая из-под воротника рубашки, – привлекало меня. Я ни разу не говорила с ним, ни разу не слышала его голоса и ни разу не видела взгляда, обращенного ко мне, но меня необыкновенно влекло к этому человеку. Со своего места я видела только край его стола, его руку с серебряным перстнем на пальце, его плечо, едва вздымавшееся на вдохе. Если бы я вытянула чуть-чуть шею, то я увидела бы его спину, к которой мне так хотелось прикоснуться, его шею, которая хранила на себе аромат хорошего мужского парфюма, и изредка – его профиль, благородный, спокойный, мужественный.

Много раз я клялась себе в необратимости любви к тому или иному человеку. Много раз я испытывала необычайную симпатию, много раз я ощущала легкость любви или же ее тягость. Но никогда любовь так не влекла меня, никогда еще сердце мое и тело мое не были так едины в своих пристрастиях. Месяц проходил за день, и скоро мне уже казалось, что если бы он вдруг подошел ко мне и коснулся меня, то я, не думая ни мгновения, отдалась бы ему и никогда, никогда бы об этом не жалела.

Но он не подходил, он никогда не оглядывался и никогда ни к кому не обращался. Изредка я видела, как он улыбается какой-то фразе своего соседа, видела, как улыбка его натягивает кожу щек, как профиль его меняется и как белые зубы касаются губ. И от этой его улыбки, далекой и недосягаемой, сердце мое устремлялось туда, где его дыхание смешивалось с атмосферой, наполнявшей меня, наполнявшей все вокруг меня, а оттого живительной и необходимой.

Но несмотря на все эти удивительные чувства, которые, как сотни пауков, оплетали меня ядовитой сетью желаний, меня не томили тягостные мысли или горькая жажда удовлетворения внезапно вспыхнувшей страсти. Все это была та же игра, непостижимая, непонятная, эфемерная, но, несомненно, увлекательная. Я не относилась со всей серьезностью к пленяющим меня мыслям, я просто отдавалась им, легко, без всякой двусмысленности. Я просто жила и дышала, полной грудью вдыхая искрящийся воздух, наполненный мечтами.

В первый вторник после выходных, на которых проходило празднование дня рождения Этти, я вышла из своего подъезда и направилась в сторону дворов, чтобы коротким путем выйти к троллейбусной остановке. Переулки были пусты, как и всякие старые московские дворики, сетью оплетающие главные шумные улицы Москвы. День обещал быть ясным – чистое небо позолотило восходящее холодное солнце.

Я перешла дорогу и ступила на неровный тротуар, не заметив того, как от угла одного из домов отделился человек. Он вышел на середину пустой автомобильной дороги и тихо окликнул меня. Я обернулась на звук своего имени.

На перекрестке стоял Глеб. Он был в длинном осеннем пальто темно-коричневого цвета. Кроме того, мне в глаза бросились его начищенные сверкающие ботинки. В руках он сжимал кожаный портфель. Глеб напоминал мне старого ученого, который каким-то чудесным образом сумел сохранить молодость своего лица.

Когда я остановилась, Глеб направился ко мне. Худое лицо его растянулось в улыбке.

– Привет, – мягко произнес он.

– Привет, – ответила я, решив не задавать сам собою возникающий вопрос.

Заметно смутившись (Глеб отвел свой взгляд и опустил голову), он все же сделал еще один осторожный шаг мне навстречу.

– Как ты после дня рождения? Восстановилась? – Глеб заискивающе посмотрел на меня.

– А чего восстанавливаться? – пожала плечами я. – По-моему, все было прилично и в рамках. – Я смотрела на Глеба и непроизвольно улыбалась, потому как его порыв вызывал во мне лишь умиление. Взглянув на часы, я быстро проговорила: – Извини, я опаздываю на работу.

– Позволь, я пройдусь с тобой… – тихо проговорил Глеб, исподлобья глядя на меня. Растерянная улыбка не сходила с его лица.

– Пожалуйста, – кивнула я и отвернулась, не дожидаясь того, пока Глеб меня догонит.

Но Глеб сразу же нагнал меня. Широко ступая, он шел рядом со мной, высокий и несколько смущенный.

– Что ты делаешь в свободное время? – спросил меня Глеб, когда мы зашли через круглую арку в один из дворов.

– Читаю, гуляю, – сказала я. – Отдыхаю. Как и все.

– А путешествовать любишь?

– Не выношу поездов.

– А самолеты?

– Никогда не летала.

– Нужно это исправить.

Я не смотрела на Глеба, а взгляд мой блуждал по сторонам, как он часто блуждает у людей скучающих или пребывающих в поиске верного ответа.

– Может быть, – неопределенно ответила я.

– Ты-то смотрела вчерашний матч? – отчаянно подбирал тему для разговора Глеб.

– Нет.

– Совсем спортом не увлекаешься, или просто день такой?

– У меня мало времени на телевизор.

К моему счастью, скоро мы вышли на Садовое кольцо, и шум машин был лучшим предлогом отвечать коротко и быть немногословной.

– Нужно больше гулять, – повысил голос Глеб.

Я натянуто улыбнулась и подошла к остановке, где уже собралось человек семь. Троллейбус, царапая ванильное небо, медленно двигался по кольцу, будто так же, как и все пассажиры, постепенно пробуждаясь ото сна.

– Вот и мой троллейбус, – развела руками я, немного переусердствовав с веселостью в голосе.

– Хорошего дня, – сказал мне Глеб, а я, заходя в троллейбус, только коротко обернулась к нему и кивнула, принимая пожелание.

Усевшись возле окна, я не посмотрела на Глеба, который все еще стоял на остановке, сжимая в руках портфель. Только когда троллейбус тронулся, Глеб медленно двинулся в сторону метро, оторвав долгий взгляд от удаляющегося троллейбуса.