Читать книгу Биография неизвестного - Наталья Струтинская - Страница 8

Звонок прозвенел в полдень следующего дня. Я, облаченная в свободную белоснежную мальчишескую футболку, со сметанной маской на пылающем лице, лежала на кровати и смотрела загруженный на ноутбук «Случайный роман». Остановив фильм, я поднялась с постели и потянулась за телефоном, который лежал на своем обычном месте – на рабочем столе. Взглянув на дисплей, я увидела незнакомый номер. Первое, о чем я подумала, – очередное пустое предложение. Разочарование в тот день как никогда наполняло меня: я была разочарована тем, что скорое и успешное трудоустройство по окончании университета оказалось слишком сложной задачей, и тем, что моя кожа слишком жадно впитала накануне солнечные лучи.

Я ответила на звонок, предварительно нажав кнопку громкоговорителя. В тишине пустой квартиры прозвучал звонкий, но приятный женский голос, в вопросительном и официальном тоне сообщивший мне мое имя и отчество.

– Вас беспокоит юридический отдел компании «Вестиндаст-Ком», – продолжил голос после моего утвердительного ответа. – Вы отправляли нам ваше резюме. Наш руководитель готов побеседовать с вами.

Последовала пауза – голос, вероятно, ожидал моего ответа. Я же в свою очередь пыталась дышать ровно и глубоко – от внезапно охватившего меня волнения мои легкие, казалось, стали твердыми и совершенно неэластичными, а язык отказывался подчиняться сигналам лихорадочно засинтезировавшихся серых клеточек головного мозга.

«Вестиндаст-Ком» не принадлежала к тем крупным компаниям, резюме в которые я отправляла с мечтой и без всякой надежды, однако перспектива работы в ней представлялась мне совсем не плохим вариантом. Я испуганно и рассеянно охватила взглядом свою комнату, внимательно прислушиваясь к этому женскому голосу, который стал для меня в ту минуту подобным брошенному в камеру к голодающим узникам куску хлеба, что был вздет на крючок и едва покачивался у самого люка в высоком сером потолке, грозя вот-вот исчезнуть по воле и прихоти сытого тюремщика.

– Да-да, конечно, – выдавила я спустя несколько мгновений молчания.

– Вы сможете подъехать к нам завтра, к десяти часам?

– Да, могу, – сразу же с готовностью выпалила я.

– Значит, ждем вас завтра к десяти часам утра, кабинет номер четыреста семнадцать, четвертый этаж, от лифта направо, затем налево и прямо по коридору. Пропуск будет заказан на вашу фамилию, при себе иметь паспорт.

– Хорошо, спасибо.

– Всего доброго! – учтиво произнес голос и растворился в телефонной тишине.

Несколько мгновений я смотрела на дисплей своего телефона, будто голос еще мог что-либо сообщить мне. Но телефон молча встречал мой растерянный взгляд своим потемневшим бесстрастным экраном.

Затем я оторвала взгляд от экрана и встретилась глазами с собственным отражением в зеркале – с красными ногами и белым лицом. Внезапно меня захлестнула волна такого безграничного восторга и чуть ли не счастья, что я готова была расплакаться. Мне хотелось смеяться, и неожиданно для самой себя я рассмеялась. Я выскочила из своей комнаты и побежала на кухню, по дороге полотенцем стирая с лица сметану. В тот момент мне казалось – вот она, моя судьба, откликнулась на мой немой бесплотный вопрос и теперь спокойными глазами зорко смотрела на меня.

Я остановилась у широкого раскрытого окна кухни и, опершись ладонями о подоконник, посмотрела туда, где синеглазый август заглядывал в московские дворы. И мне казалось, что кто-то незримый смотрит на меня и улыбается озорной отеческой улыбкой, нашептывая мне голубиным воркованием дорогу к моей мечте.

Офис «Вестиндаст-Ком» находился в нескольких троллейбусных остановках по кольцу от Басманного района. Зажав в руках пиджак от черного брючного костюма и папку с документами, предварительно взбив пальцами густые, коротко подстриженные вьющиеся волосы, при этом накрутив на указательный палец непослушную темную кудряшку на лбу, я вышла в районе Тверской и прошла к высокому офисному зданию из стекла. Редкие облака, медленно проплывавшие по голубому небу и отражавшиеся в панорамных окнах, казались ненастоящими, будто кто-то включил дневную иллюминацию.

Натянув на себя пиджак, я миновала стеклянные автоматические двери и вошла в прохладный светлый зал первого этажа, в котором стояли темные кожаные кресла и маленькие столики. Кое-где в креслах сидели люди в деловых костюмах. Так же как и во всех остальных офисах в это время суток, в зале пахло кофе.

Я подошла к стойке администратора, у которой в ожидании своих пропусков уже стояли мужчина и женщина. Два охранника, скрестив на груди руки, возвышались между стойкой и турникетами, о чем-то тихо и весело разговаривая. Прошло несколько минут, прежде чем я протянула свой паспорт приветливо улыбнувшейся мне девушке-администратору. Она нажала несколько кнопок на своем компьютере, сосредоточенно глядя на монитор, после чего снова натянула на симпатичное лицо улыбку и протянула мне паспорт с прямоугольником пластиковой карточки, которая являлась пропуском.

Я поднялась в зеркальном лифте на четвертый этаж и оказалась в небольшом холле. Слева и справа от меня были стеклянные двери, выходившие в коридоры, смежные с различными отделами. Прямо напротив лифта, на стене, была надпись – «Вестиндаст-Ком» – и висела доска с номерами кабинетов отделов. Я нашла номер 420 – юридический отдел. Номера 417 в списке не было.

Следуя указаниям, которые были даны мне накануне, я открыла одну из стеклянных дверей, вышла в длинный коридор, после чего повернула налево. Коридор, напоминавший вентиляционную трубу, был погружен в полумрак. Слышались приглушенные голоса, доносившиеся из раскрытых стеклянных дверей, что вели в отделы, – яркий свет электрических ламп полосами заливал коридор. Я проходила мимо дверей и, мельком заглядывая в отделы, не видела ничего, кроме редких теней и света, лившегося из панорамных окон и исходившего от ламп. Голоса казались эфемерными, свет – неестественным, а люди – вымышленными.

Я дошла до конца пустого коридора и оказалась перед светлой деревянной дверью, на которой висела металлическая табличка с цифрой 417. Я взглянула на наручные часы – без четверти десять. Слева и справа от меня были только узкие коридоры и ни одного кресла. Меня била мелкая дрожь так, что даже голова слегка кружилась от волнения. Я прислушалась – казалось, в кабинете стояла звенящая тишина. Я решила подождать несколько минут в коридоре. Оставив кабинет справа от себя, я медленно двинулась по коридору, который уже не так напоминал вентиляционную трубу, как первый, а был светлым, с тонированными полупрозрачными стенами кабинетов и деревянными дверями. Коридор был пуст. Казалось, во всем здании стояла тишина. Я почти дошла до конца коридора, когда у меня внезапно возникло чувство, что я не одна.

Я резко обернулась.

В противоположном конце коридора, у одного из кабинетов, я увидела молодого человека. Он не смотрел на меня, а только складывал в раскрытой темной папке какие-то листы. Потом он захлопнул папку и, не мешкая ни секунды, постучал в дверь. Осторожно, но уверенно раскрыв ее, он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Коридор снова погрузился в тишину.

Спешно я прошла к кабинету, за дверями которого исчез молодой человек. 417. Нахмурившись, я постучала. Ответа не последовало. Я услышала только приглушенный женский голос. Тогда я нажала на ручку двери, и она открылась.

За дверями скрывался вовсе не кабинет, а приемная. Слева от входа, у окна, стоял небольшой стол, за которым сидела рыжеволосая девушка лет двадцати пяти и о чем-то увлеченно говорила по телефону. При моем появлении она подняла на меня свои глаза, в знак приветствия кивнула мне и указала на диван и кресла справа от входа. Здесь уже сидели молодой человек и женщина, которую я видела у стойки администратора на первом этаже.

Я прошла к свободному креслу напротив окна. Светлые жалюзи были раскрыты, и яркий дневной свет заливал помещение. Опустившись в кресло, я невольно разочарованно поморщилась – я чувствовала себя так, будто на меня направили яркий электрический луч и должны были вот-вот начать задавать каверзные вопросы.

Прошло несколько минут, прежде чем секретарша положила телефонную трубку и приемная вновь погрузилась в тишину. На двери, рядом с которой стоял стол секретаря, висела табличка: «Филисов Владислав Анатольевич, начальник юридического отдела».

Я по привычке сжала мраморные ладони, покоившиеся на папке с документами, и судорожно вздохнула. В тот день я волновалась так, как не волновалась даже перед защитой диплома. Некоторое время я сидела, рассматривая свои пальцы, пока сердце мое хоть немного не восстановило свой ритм. Только когда сердце мое прекратило свое паническое биение и стало мерно постукивать в грудной клетке, я подняла голову и посмотрела на женщину и молодого человека, занимавших кресло у окна и диван.

Женщине на вид можно было дать чуть больше тридцати лет. Темные волосы ее были собраны на затылке в низкий пучок, а круглое, с правильными чертами лицо было непроницаемо. Она сидела, ни на кого не глядя, будто никого больше не было в приемной, и производила впечатление довольно высокомерной особы, хотя то скорее было следствием волнения.

В отличие от женщины, лицо молодого человека было более подвижно, черты его были мягки и непринужденны, будто молодой человек сидел вовсе не в ожидании собеседования, а пришел только за подписью для некоторых не слишком важных документов. Он сидел на диване, подавшись вперед, и тихонько отбивал большим пальцем левой руки по папке какой-то ритм. Я не могла должным образом рассмотреть его лицо, потому как оно было опущено, а профиль его был только тенью на фоне панорамного окна. Однако у меня создалось впечатление, будто я уже видела его где-то, и я с удивлением обнаружила, что память моя словно пришла в движение, перебирая лоскутки и полотна в темных закромах черепной коробки. Но обрывки были смутными, смятыми, и ни один из них не соответствовал тому образу, который представлял собой этот молодой человек.

Я снова опустила глаза на свою папку, автоматически убрав за ухо выбившуюся прядь волос. Только когда пальцы мои коснулись уха, я вдруг вспомнила, что лицо мое, еще не остывшее после воскресного загара, пылает сильнее спелого помидора. В тот момент я испытала катастрофический, всепоглощающий стыд.

Накануне, после звонка из «Вестиндаст-Ком», я весь день провела за туалетным столиком, пытаясь разнообразными средствами вернуть своему пятнистому лицу более-менее презентабельный вид. Однако области вокруг глаз упорно оставались белыми по сравнению с пылающими скулами и красным подбородком. Утром я приложила титанические усилия, чтобы выровнять тон лица, однако от волнения и жары щеки мои покраснели даже под слоем пудры.

Внезапно молодой человек беззвучно вздохнул и, к моему ужасу, посмотрел в мою сторону. Быть может, он посмотрел вовсе не на меня – я не оторвала своего взгляда от папки, а заметила это его движение лишь боковым зрением. Откинувшись в кресле, я поднесла к своему лицу правую руку и коснулась пальцами переносицы, стремясь тем самым закрыть свое лицо. Образ этого молодого человека дышал безупречностью: его костюм, белоснежная рубашка, часы на левой руке, идеально выбритое лицо, спокойный взгляд и мягкий, но упрямый изгиб губ – все говорило о некричащем, но совершенном вкусе этого человека и склонности его ко всему эстетичному, безупречному. Я же, всегда с трепетом относившаяся к своему внешнему виду, была в тот день далека от безупречности как никогда.

Дверь в коридор открылась так неожиданно, что я вздрогнула. В приемную вошел мужчина невысокого роста, в голубой рубашке, галстуке и темно-синих костюмных брюках. Бросив короткий взгляд на нас, он улыбнулся секретарше и, махнув какими-то листами в сторону кабинета, спросил:

– У себя?

– Он разговаривает по телефону, – ответила секретарша. – С минуты на минуту должен освободиться.

Мужчина кивнул и шагнул в сторону дивана, на котором сидел молодой человек. Опустившись на диван, он закрыл собой молодого человека, так что я позволила себе отнять от лица успевшую онеметь руку.

Так мы просидели еще около пяти минут, когда на столе секретаря зазвонил телефон. Мгновенно подняв трубку, девушка произнесла, обводя нас вопросительным взглядом:

– Вера Эдуардовна?

– Это я, – услышала я собственный слабый голосок.

– Заходите, пожалуйста, – сказала секретарша, кладя трубку. – Вы тоже можете зайти, – обратилась она к мужчине с листами.

Все присутствующие в приемной мгновенно вылетели из моей головы. Я быстро поднялась с кресла и твердым шагом прошла к кабинету с табличкой «Филисов Владислав Анатольевич, начальник юридического отдела». Вслед за мной в кабинет вошел и мужчина.

Кабинет Филисова не напоминал мне кабинет врача – в нем были светлые стены, стол и шкаф из дерева и окно с жалюзи, но выглядело все это благородно, дорого. Сам Филисов при моем появлении мгновенно поднялся из-за стола и вышел мне навстречу. Это был высокий мужчина средних лет, с живым умным лицом и немного печальными, подернутыми пеленой мыслей глазами. Протянув мне руку, он мягко улыбнулся.

– Извините, что вынудил вас ждать, – произнес он слова, которые заставили меня проникнуться к нему невольным уважением и несомненным расположением.

– Ничего страшного, – мягко произнесла я, отвечая улыбкой на внимательный и участливый взгляд Филисова.

– Присаживайтесь, – указал он на одно из кресел напротив стола.

Пока я проходила к креслу, Филисов вернулся к своему рабочему месту, опустился за стол и стал просматривать протянутые ему вошедшим вслед за мной сотрудником бумаги. Взяв ручку, он размашисто подписал некоторые из них, после чего молча сложил листы и вернул их сотруднику.

– Итак, – начал Филисов после короткой паузы, складывая руки на столе и внимательно и несколько изучающе глядя на меня, – вы хотели бы у нас работать. У нас есть вакансия в секторе планирования и оперативного управления. График «с девяти до шести» является условным – возможны частые задержки на работе, в некоторых случаях превышающие рабочий день на четыре-пять часов. Суббота и воскресенье – выходные дни. Вы проходили практику в университете. С чем вы работали во время практики?

– Я занималась учетом нормативных актов.

– Значит, вы имеете некоторый опыт в работе с документацией?

– Небольшой, – честно призналась я. – Но я все очень быстро схватываю и думаю, что со своими обязанностями я справлюсь.

– Хорошо, – чуть слышно произнес Филисов и опустил взгляд на свои скрещенные на столе пальцы. – Вы живете в Басманном районе. Едете сюда в пределах тридцати минут…

– Мне очень удобно сюда добираться, – откликнулась я.

– Ну что ж, – выпрямился Филисов и мягко улыбнулся мне, – вам необходимо будет заполнить некоторые документы для службы безопасности. Проверка займет около двух недель.

– Значит, вы меня берете? – уточнила я.

– Если вы пройдете проверку в службе безопасности, то да, – снисходительно конкретизировал Филисов.

– Спасибо! – облегченно выдохнула я.

– Алла распечатает вам необходимые документы. Вы их заполните, и примерно через две недели вам перезвонят, чтобы сообщить о результатах.

– Хорошо…

– Всего доброго, – усмехнулся моему по-детски растерянному лицу Филисов.

Я поднялась с кресла и нетвердым шагом двинулась к двери. В ушах у меня шумело, а сердце от радости выпрыгивало из груди. Я слышала, как Филисов поднял телефонную трубку и дал какие-то распоряжения секретарше.

Когда я открыла дверь, мой взгляд столкнулся с двумя темными океанами глаз в обрамлении пышных островов ресниц. Я увидела чистое загорелое лицо и прямой изгиб губ, высокий лоб, венчавшийся тенью русых волос. Лицо это теперь не казалось мне таким безупречным, а в глазах, смотревших на меня, не было больше покоя. Фигура молодого человека была слишком крупна, широкие плечи показались мне несколько массивными, а парфюм – чересчур резким. Молодой человек посторонился, пропуская меня, а я, в свою очередь, больше не испытывала неловкости. Все у меня было в порядке и все будет очень хорошо!