Читать книгу Мы люди… Разлом - Олег Моисеенко - Страница 18

Ничто не могло омрачить счастья, окутавшего Регину и Вацлава. У кого бы они ни появлялись, им были безмерно рады, где бы они ни останавливались, там становилось светло и радостно, даже в пору затяжных осенних дождей, когда все вокруг казалось таким сырым и мрачным. Вот только с началом холодов у Регины вдруг стало меняться настроение, на ее глазах появлялись слезинки, тогда она ложилась на кровать, отворачивалась к стенке и лежала притихшая и очень несчастная, как она считала. Потом у зеркала она долго приводила в порядок заплаканное лицо, поправляла прическу и громко просила Вацлава, чтобы он не появлялся в ее комнате и не видел ее некрасивой. Такие причуды, как говорила Неля мужу, стали случаться все чаще. Вацлав, бывало, выказывал недовольство, но тут же просил у Регины прощения, и они начинали смеяться неизвестно чему. Карина стала редко проводить с ними время, у нее появились свои интересы и занятия. Зима дохнула морозцем в отношения Вацлава и Регины, все меньше они стали бывать на улице, в комнатах было зябко, и вся семья больше времени проводила у камина. Начинались разговоры о погоде, о самочувствии молодых, вспоминались их детские шалости и пристрастия, тогда раздавался веселый смех и казалось, что жизнь состоит только из радости. Но если вдруг случайно затрагивались городские новости, то начинались споры на политические темы, о былом величии их родины и о том, кто виноват, что ее не стало. Главными спорщиками считались Вацлав и его отец. Вацлав горячился, доказывая свою правоту, его отец вел себя сдержанно, с некоторым превосходством, что еще больше раздражало сына. Хотя они во многом соглашались друг с другом, в методах возрождения польской государственности их мнения расходились. Часто Регина становилась на сторону мужа, но в какой-то момент начинала перечить ему, ее настроение менялось, на глазах появлялись слезинки, тогда все начинали ее успокаивать. Разрыдавшись, Регина убегала в свою комнату. Вацлав спешил за ней, комната оказывалась закрытой, и весь следующий день проходил под знаком взаимных мелочных осуждений, упреков, обид и оправданий. Примирение обычно происходило к обеду, а чаще всего к ночи. Регина считала себя самой несчастной, получалось, что она в этом доме одна, и никто ее здесь не понимает и не любит, а все любят только Вацлава, а он такой несносный и занудный, только знает свою учебу и споры. Такие настроения в доме Грушевских возникали часто, и это стало вызывать беспокойство у родителей Вацлава. Нелли понимала состояние невестки и намекала мужу о необходимости отправить молодых в небольшое путешествие, чтобы они побыли одни и развеялись. К тому же Регине в ее положении очень нужен свежий воздух. Мнение матери поддержал Вацлав, а Регина заупрямилась и захотела пожить в доме своих родителей.

Через пару дней молодых с радостью встретили родители Регины. Настали дни взаимной любви и безмерного счастья, которым хотелось поделиться с друзьями и близкими. Вечером за ужином отец Регины предложил собрать гостей, и это пожелание было с радостью принято. Началось деятельное обсуждение предстоящего мероприятия, главная роль в котором отводилась Регине. Вацлав же сник, сторонился этих разговоров, стараясь незаметно уйти в отведенную им комнату, чтобы предаться чтению. Но не проходило и получаса, как туда входила жена и со словами «ты становишься несносным» забирала книгу и уводила мужа в привычную для нее обстановку.

Небольшой банкет прошел шумно и весело, все были довольны, было сказано много лестных слов в адрес родителей Регины и молодоженов. Раньше всех, сославшись на недомогание Нелли, ушли Грушевские, их провожали Вацлав и Регина. Когда за ними закрылась дверь, Регина, нежно целуя мужа, прошептала:

– Какие они милые.

После того вечера в отношениях молодоженов снова произошел перелом, а причиной тому опять стали разговоры о политике. Анджей, как отставной полковник австрийской армии, считал, что будущее польских земель – в составе Австрии, по его заключению, тогда можно будет рассмотреть вопрос о придании некоторых функций государственности. С этим категорически не соглашался Вацлав, не соглашалась с мнением отца и Регина, она просила их прекратить спор и вернуться к другим темам, и мир ненадолго восстанавливался. В один из дней Вацлав после бурного разговора с полковником молча собрался и вышел побродить по городу. Регина пыталась его остановить, но дверь закрылась, и она сквозь слезы со злостью выкрикнула отцу обидные слова:

– Это вы виноваты, что он ушел! Я тоже сейчас пойду за ним, он мой муж!

Настроение у Вацлава, как и погода, было слякотное, он озяб, возникло чувство вины перед женой, тянуло к теплу домашнего очага. Но образ австрияка, как втайне называл он отца Регины, снова вызвал раздражение, и Вацлав незаметно для себя оказался у родного дома. Нелли была встревожена видом сына, Казимир же обрадовался его появлению и сразу предложил крепкого вина, как он выразился, для согрева. Удобно расположившись в креслах в предвкушении интересной беседы, они чокнулись бокалами, и Вацлав сразу почувствовал, как по телу разнеслось тепло, куда-то улетучилось плохие мысли, все вокруг было родное и близкое. Он кратко рассказал о случившемся, но оно уже не казалось таким горестным, как на улице. Завязался разговор о Регине. Лучше всех состояние невестки понимала Нелли.

– Это пройдет, сейчас ей, как никогда, нужны поддержка и внимание, настроение у нее будет часто меняться, и нужно потерпеть, сын, – поучительным тоном произнесла она. Казимир кивал головой в знак согласия.

– Вам нужно какое-то время побыть одним. Может быть, совершите небольшое путешествие в Варшаву? Казимир, ты бы мог организовать им там теплую встречу? – строго посмотрев на мужа, продолжила Нелли.

За этими разговорами и завершился тот вечер.

Закончились занятия в университете, подходило обеденное время. Когда Вацлав постучал в дверь, она тут же открылась, перед ним стояла жена. Она обхватила мужа за шею, прижалась к нему и тихо сказала:

– Я так тебя ждала.

В доме воцарились мир и спокойствие. Вацлав не стал надолго откладывать разговор о поездке в Варшаву. Вечером после ужина Регина сама заговорила о необходимости развеяться и побыть вдвоем, тогда он и озвучил свое предложение.

– Варшава – это скучно, – надула свои чуть пополневшие губки Регина. – Я хочу уехать далеко, где мы будем только вдвоем. У тебя же есть имение, давай поедем туда.

От такого неожиданного предложения австрияк аж побагровел, но промолчал, а его жена, Алина, сразу отвергла эту идею.

– Это же так далеко, там живут совсем другие люди, там грязь и невежество, ты, моя милая, туда не поедешь. Лучше бы вы отправились в Вену.

Эти слова предрешили дальнейшие действия. Регина выпрямилась в кресле, приняла строгий вид, и все поняли, будет так, как она решит, а в ней говорил протест против отца и матери и их нравоучений и советов.

– Вацлав Казимирович, мы едем с тобой в твое имение, – Регина впервые назвала так мужа.

Повисло молчание, которое нарушила Алина:

– А что на это скажет доктор? У тебя уже большой срок, и он может не разрешить.

– Я чувствую себя превосходно, он сказал, чтобы я больше двигалась, вот там мы и будем гулять вдвоем. Погода там не такая слякотная, как здесь, там настоящий снег и морозы, а мы тепло оденемся, и морозы будут нам не помеха, – ответила Регина.

Вацлав впервые видел свою жену такой решительной и подумал, как мало ее знает, и был горд за ее уважительное обращение к нему.

Поначалу с этой поездкой не согласилась и Нелли, она знала, что имение пришло в упадок, там нет условий для проживания, к которым привыкла Регина. Однако такие разговоры только укрепляли желание невестки ехать только туда. Доктор не нашел ничего, что могло быть стать препятствием для поездки, хотя и срок был немаленький. Были куплены дорогие билеты до ближайшей железнодорожной станции, которая находилась на приличном расстоянии от имения, и послано известие управляющему о скором приезде Вацлава с женой. В Кракове уже чувствовалось наступление весны, хотя было сыро и серо. В один из таких дней от дома Грушевских отъехали два экипажа в сторону железнодорожного вокзала.