Читать книгу Библия смерти - Сергей Фокин - Страница 4

«Письмо к познанию потерянных душ»

Первый звонок – рождение.

Находясь в роддоме, ты еще не видишь, но уже способен слышать недовольства на собственную жизнь от всего окружающего тебя медперсонала. Раскрывая глаза, ты познаешь этот дивный мир, но глубоко внутри собственного подсознания знаешь, насколько он ужасен и жесток.

Месяца пролетают так незаметно…

Еще вчера, ты маленький беззаботный комочек, за которым никак не угнаться твоим родителям, а уже завтра детский сад и новое осознание неопознанного. Раз моргнул. Два моргнул. И наступил второй звонок – школа.

Этот мир считается главной ступеней для всего человечества. Эволюция! Развитие! Процветание! Время глубокой истории и огромного потока знаний… Голова кругом… Но это не вся правда. Этот мир окутан тайнами, вечным унижением более сильного над слабым, разочарованием и непрерывным количеством слез. Не каждый идет с утра с высоко поднятой головой и счастливой улыбкой на лице. И я сейчас не говорю о той искусственной мимике, которую тебя научила создавать эта гремучая смесь безответственного общества. Быть по-настоящему счастливым в те непокорные годы жизни – счастье, которое желал бы каждый. Оно дано не всем! Истинное счастье – роскошь, заваленная каменными руинами грез.

Звуки приглушаются, время замирает…

Оглядываясь по сторонам, ты лицезришь лишь однородную серую массу братства и знаешь, что таких особенных, как ты сам – не существует. Изгой! Брошенный на произвол судьбы и обиженный на весь свет. На таких вечно будут указывать пальцем, забрасывая обглоданными фруктами и смеясь навзрыд…

Таким образом, подрастающий ребенок познал еще один фрагмент своего, казалось бы, глупого или великого существования. Ведь он еще совсем не ведает, как в будущем его примет общество, и то, как он сам себя в нем поведет.

И вот уже слышно, как начинает звенеть третий звонок. Решающий, перед выходом в финальную лигу мирового океана взрослого познания душ. Здесь скорость течения зависит от качества уже пройденного пути. И имя ему – универ.

Ты еще так молод, но уже в дебрях пучковой щетины пытаешься выискать выражение стойкости, мужества и отваги. Ведь ты давно уже не ребенок и должен показать себя взрослой особью. Было бы очень плохо, если новая ступень развития жизни узнает, что ты до сих пор так еще и не оторвался от мамкиной сиськи. Очередной позор и снова оно – клеймо на всю жизнь. Изгой! Покинутый, но не одинокий.

Всегда!

Где бы не оказался тот или иной индивид, насколько добрым или злым его не создала школа жизни, для него всегда найдется помощь. Уныние для большинства – спасение единиц. Так устроен этот нелегкий путь к знаниям, но это та самая важная частичка взросления, без которой человечество не сможет определить, кем оно является для своего времени.

И не имеет смысла, полезен ты будешь, либо вовсе нарасхват, а может твои три ступени станут бессмысленной тратой драгоценного времени – знай и помни, без этих прожитых тобой лет, не было б ни тебя, ни меня.

Жизнь сложна и жестока, но она выучила миллионы граждан и будет продолжать это делать снова, и снова, и снова. До бесконечности!

Звенит четвертый звонок…

Москва. Город большой суеты. Даже если откинуть в сторону время отпусков и каникул, здесь все равно постоянно уйма людей. Столица, как большой муравейник, заставляет каждого «добытчика» выполнять обязанности той ячейки общества, к которой тебя отнесли твои потребности и возможности.

На Воробьевых горах было ветрено, но день был жарким, как и обещали синоптики последние недели уходящего лета. Студенты МГУ потихонечку начинают съезжаться в свое временное убежище, еще совсем не думая о суровых учебных буднях. Каждому приезжему новобранцу хочется как можно больше успеть охватить достопримечательностей большого города. Многие, мегаполис вживую, видят, что можно сказать, впервые. Тем же, кто подобный заезд проделывает не в первый раз, было совершенно безразлично на весь окружающий их мир. Всем хотелось общения! Студенты, за годы учебы, прожитые бок о бок, успевают стать лучшими друзьями и товарищами, которых даже тысячи километров не в силах удержать. Дружба, вещь хрупкая, но за нее стоит цепляться, ведь именно она помогает многим выживать в большом обществе. Жаль, что не всем по силам расщепить ценность того немногого, без чего жизнь не была бы столь одинока.

(Неизвестен). – Здравствуй, «Золушка»!

Молодой парень подкрался к смотревшей в сторону «Олимпийского» молодой девушке и плавно закрыл ей руками глаза.

Алексей Матусов:

Цвет его больших глаз карий. Волосы черные, прямые, жесткие (что естественно для человека якутского происхождения). Длина его локонов не превышала и пяти сантиметров. Имеет овальный облик лица. Не высокий, но широкий лоб. Нос прямой, с горбинкой. Рот был большой, с желтыми зубами, что совсем ни разу не смущало его внутренней мир, поддерживая в нем улыбку, несмотря ни на что. Роста он был не большого, всего 161 сантиметр.

(Если бы не современная мода и накаченное мускулистое тело, кто знает, может та милая девушка, к которой он так умело подкрался, прошла бы мимо него в тот запоминающейся для них двоих день.)

Родился – 6 июня 1998 года, в один из самых дождливых дней лета. Мать умерла при родах. Отец, с первого глотка воздуха и по сей день, во всем винил невинное дитя. Всю жизнь растила бабушка. Темперамент всегда был подвижный, порывистый, местами (когда это совсем не требовалось) вспыльчивый и обозленный на весь окружающий его мир. Эта необузданная черта, не раз наталкивала его на неприятности (в частности избиение кого-либо), из-за которых он дважды был на грани оказаться на скамье подсудимых. Друзья! Коими он успел обзавестись за последние четыре года, всегда вытаскивали его из возникших проблем.

Умеет с легкостью переносить голод. Придерживается этике отношений. Однолюб. Внутри этого «гориллы» имеются весьма четкие моральные принципы, нарушая которые, он старается всячески придать жесткой критике. Но, для любящей девушки, главное было что он сильный и разговорчивый молодой человек, а большего ей и не надо.

(Неизвестен). – Алексей!

От радостного восхищения ее бросило в дрожь. Она не видела своего парня практически два месяца. Немаленький срок для расставания. Ее сердце неловко вздрогнуло, и она, резко обернувшись к нему лицом, тут же впилась в его высохшие от жажды губы.

Ирина Водынаева:

Цвет глаз – ярко-серый. Вьющиеся волосы средней длины русого цвета, разлеглись по прямым плечам, придавая им форму львиной гривы. Лицо продолговатой формы с впалыми щечками румяного окраса, создавало сходство с Золушкой (отсюда и прозвище, всюду преследующее ее по жизни). Она была одного роста с Алексеем и это делало их идеальной парой (не считая небольшие расхождения в национальности), как считали они сами.

А вот ее фигура, мягко говоря, просто завораживала своими формами, мгновенно очаровывая голову любому первому встречному (ее вкусы в одежде умели подчеркнуть все самое значимое, доводя сердечко невинных до приступа). Их связывали узы любви и даже такая мелочь – Ирина родилась всего на пять дней позже Алексея (о чем они часто шутили, оставшись наедине, под ватным одеялом, согреваясь теплом растопленных душ).

Эта энергичная, жизнерадостная натура, владела с раннего детства высокой приспособляемостью, что помогало ей с легкостью находить свое место в любой неизвестной ситуации. Она была и остается очень позитивным человеком, эдакий «человек-праздник», излучая невероятную энергетику. Улыбка никогда не сходит с этих губ.

Ирина харизматична и стремиться к созданию приятной и яркой атмосферы на волне оптимизма. Не смотря на все это, она была стеснительной и слабой девушкой, ищущей поддержку со стороны сильного пола. Одиночество для нее было самым страшным в мире страхом, и она всегда старалась быть в окружение дополнительных глаз.

Ирина (создав игривую гримасу обиды). – Я просила тебя так меня не называть.

Алексей (оголив свои зубы). – Ой, да брось. Тебе ведь и самой нравиться, признайся.

Алексей пустил свои шаловливые ручки в ход, но Ирина тут же его обрубила.

Ирина (в этот раз злость была настоящей). – Прекрати, как маленький. Неймется что ли!

Алексей (выплескивая наружу весь накопленный эндорфин). – Моя скромная принцесса хочет уединиться!?

Ирина. – У тебя на уме когда-нибудь бывают другие мысли? Скажи лучше, где остальные? Мы так опоздаем на поезд. И вообще, где твой чемодан?

Алексей (взяв ее за плечи). – Ты главное дослушай меня до конца и раньше времени не злись!

Ирина (вскинув вверх свои опыленные брови). – Не поняла!?

Алексей. – У нас билеты на шестнадцатое число, на завтра.

Ирина (слегка увеличив нотку в голосе). – Что за бред!? Я переписывалась со Стефаном, и он сказал, что на подъезде к универу.

Стефан Шмидт:

«Фамилия произошла от названия профессии – кузнец, что совсем не увязывается с ее носителем.»

Цвет глаз – голубой. Предпочитает ходить побритым наголо, из-за чего цвет волос остается неизвестен. Лицо с ярко выраженными скулами и покрыто морщинами совсем не по годам (в этом кроется совсем нелегкая юношеская судьба). Рост статный – 190 сантиметров. Левша.

«Дружба – вот поистине сложная немолекулярная вещь! Что общего эта троица могла найти внутри каждого индивида – загадка. Они все были такие разные, и все-таки оставались по сей день вместе, с первого дня знакомства.»

Стефан не любил бедных и часто задевал за живое Алексея Матусова о его несостоятельности (» – Если бы не золотая медаль, сидел бы ты сейчас дома в своей деревне, улыбаясь и радуясь профессии типичного слесаря.» – Слова Шмидта, сказанные в один из обыденных вечеров в общежитие.). Подобное поведение не раз доводило суждение Стефана до конфликта (Характер Матусова – вещь не контролируемая и в порыве гнева смертельно опасная). И все же, здравый смысл одерживал над всеми ними верх, и бесконечные споры сводились к общему знаменателю.

Фигура обычная, что говориться – не худой, не толстый. Родился 28 ноября 98 года, в городе Эрдинг, Германия. В школьные годы увлекся с головой в ботанику, разбавляя единственное хобби возможностью свободно говорить на русском. Ради шанса покинуть на время родину, поменял любимое дело (труд всей своей юности), на химию (по программе студент по обмену).

На первом курсе был клеймен прозвищем – «Германец», что на слуху бойко звучало отголосками в каждом кабинете величественного здания МГУ. Благодаря пробивной способности добиваться своей цели, уже на втором курсе возглавил студенческий совет по вопросам «Объединения наций». С рождения, будучи, не умея еще ходить, был очень внимательный, что позволяло ему развиваться быстрее всякого сверстника. Уже на моменте обучения чтению, родители знали, что их сын трудолюбивый и деловой человек.

Темперамент по Гиппократу, больше подходит флегматик. Речь всегда спокойна и уравновешена. Имеет корыстный интерес к славе. Предпочитает качество и пунктуальность, отсюда и любовь к дорогой классической одежде. Немцы знают толк в «музыке»!

Был справедлив и ответственен, что совсем не скажешь о его темном прошлом и запятнанной грехами душе.

Алексей. – Я уговорил всех подыграть мне.

Ирина (выраженный жирный вопрос, вырисовавшийся у нее на лбу, совсем не желал уходить). – И для чего мне скажи, ты устроил весь этот цирк?

Алексей (улыбнувшись). – Так уж вышло, что тебя сегодня ждет много сюрпризов. Но сперва, пойдем отнесем твой чемодан в общежитие. Он будет нам только мешать.

Ирина. – Хорошо, пошли. Заинтриговал!

Пейзаж здания МГУ сменился менее свежими красками комнаты местного общежития. Сейчас здесь было еще свежо и чисто. Комната была рассчитана на четверых человек, но еще не успела заселиться своими постояльцами и была пустынна и безмолвна.

Ирина (чуть слышна). – Так не привычно. Я еще ни разу не въезжала первой. От такой мертвой тишины, даже как-то грустно на душе.

Алексей (взглянув в окуляры своих «ролексов»). – Сегодня нет места грусти. Так, сейчас у нас двенадцать часов, нам к трем. Поэтому у тебя есть на сборы целых два часа. Этот день станет запоминающимся, так что не опоздай на него.

Ирина (для нее эти сюрпризы были совсем не понятны и не привычны). – Что ты все мелишь!?

Алексей (отворяя дверь). – Попрошу без пререканий.

Ирина (пытаясь не дать ему сбежать). – Куда ты собрался?

Алексей. – Все, я удаляюсь. Я буду тебе только мешать.

Ирина. – Постой!

Но дверь уже захлопнулась.

Ирина осталась одна. В тишине. С кучей нерешенных в голове вопросов. Она старалась перебрать множество всплывающих в ее мозгу вариантов поведения Алексея, но никак не могла решиться наверняка о его «злодейских» планах. Он дал ей столько мало информации. К чему в друг понадобилась вся эта скрытность? Матусов, все их совместные годы, сам настаивал на том, чтобы Ирина разгадывала его подарки, и различные сюрпризы (хотя их было в возникших отношениях не так уж и много). Алексей старался изо всех сил устоять на ногах, работая с целью выжить и не дать себе умереть с голоду. Водынаева это прекрасно понимала и старалась всячески поддерживать своего защитника. Правда уже подумывала над тем, что после учебы им придется расстаться. Не лучшая партия!

Так в оцепенение прошли ее первые пятнадцать минут одиночества. Она прогнала из головы все ненужные для этого дня думы и направилась разбирать тщательно упакованный чемодан в поисках косметики и вечернего платья.

Время пролетело так незаметно!

Когда прозвучал знакомый тембр стука по дверному косяку, Ирина сделала на своем лице завершающий маневр красоты и с улыбкой на устах, впустила своего кавалера.

Алексей (сердце невольно сжалось в груди от возникших в голове мыслей похоти и разврата). – Господи, Боже! Как же ты красива!

Алексей стоял, открыв рот, не веря собственным глазам. Водынаева всегда старалась выделяться из толпы, но сегодня! Сегодня она была прекрасна, как никогда!

Ирина. – Ты только об этом узнал!?

Алексей (вернувшись с «небес»). – Конечно же нет! Просто это платье… оно… сшито словно специально для тебя.

Ирина. – Ладно тебе, перестань. Вогнал уже в краску себя и пытаешься прихватить меня с собой.

Алексей. – Прости. Что ж, тогда не будем боле медлить, нас внизу давно заждалось такси.

Ирина. – Может хоть сейчас немного намекнешь, куда ты меня везешь?

Алексей (помахивая в ее сторону указательным пальцем левой руки). – Я знаю к чему ты клонишь. Но, нет. Иначе будет не так захватывающе и интригующе.

Когда Алексей назвал таксисту адрес, она, перебрав в голове окружающий точку доставки пейзаж, тут же поняла, что это не больше, чем самое обычное свидание.

Ирина. – И стоило так секретничать!? (Эти слова звучали про себя и были не доступны окружающему миру). Можно было сразу мне все сказать. Было бы не менее эффектно! Не так уж часто мы с тобой ходили куда-то, где готовят блюда, дороже самого обычного бургера. Боялся, что я откажусь? Возможно, в этом есть доля правды. Зачем тратить то единственное что у тебя есть, на ту, кто в скором времени решила с тобой порвать. Может еще не поздно все бросить и вернуться? Обидится!? Да! Обидится. И что? Так, пораскинем мозгами: там кругом одни рестораны, значит за бронь уже все равно уплачено и ее нам никто не вернет. Какая же я все-таки бессердечная сука. Все! Скажу ему сейчас и будь, что будет…

Алексей. – О чем мечтаешь?

Ирина. – А? (Она резко вышла из своего транса и слегка растерялась)

Алексей. – Ты всю дорогу смотрела в одну точку и молчала.

Ирина (взяв себя в руки). – Думала о будущем. Мне необходимо тебе кое-что сообщить…

Алексей (не дав ей договорить). – Мне тоже надо тебе о многом сказать, но давай чуточку отложим наш разговор. Мы уже приехали и наш катер отправляется через десять минут.

Ирина (не веря своим ушам). – Ты что, заказал столик в «Замке Люцифера»?

Алексей. – Тебе нравиться!?

Ирина (залившись неудержимым счастьем вперемешку с ложкой безумия). – У меня просто нет слов.

В этот самый миг Ирина захлебывалась в собственных эмоциях и совсем позабыла о предстоящем разрыве. Голова от волнения пошла кругом, и она с трудом удерживалась на ногах. Колени тряслись, словно от страха.

Ирина. – Я не понимаю, как тебе это удалось!?

Алексей. – Скажем так, мне помог один очень хороший друг.

Ирина. – Стефан?

Алексей. – Не совсем. Но ты само собой его хорошо знаешь.

Ирина (вернув недовольство). – Опять секрет!

Алексей. – Это временное явление, и вскоре я выложу на стол все свои карты. Я тебе обещаю!

Ирина. – Но хоть скажи за какие такие заслуги вся эта роскошь?

Алексей. – Услуга за услугу. Ничего больше.

Ирина. – Хм. Ты все больше и больше меня удивляешь. Не смею нас больше задерживать. Веди меня, мой герой!

Алексей взял Ирину под руку, и они вошли на борт судна. Здесь всегда было практически невозможно заказать столик. Но сегодня в зале ресторана не было ни души. Из людей в помещение находился только обслуживающий этих двоих персонал. Бокалы были наполнены красным вином и молча, смотря друг другу в глаза, прозвучал первый звон хрусталя.

После чего раздались первые слова:

Алексей (сдерживая спокойствие). – Вижу, тебя терзает изнутри вопросами. И я готов тебе на них ответить. Пожалуй, начнем с этого.

Алексей положил на стол маленькую коробочку, слегка потрепавшуюся годами. Ирина молчала.

Алексей. – Помнишь?

Ирина (заволновавшись). – Да… В ней я подарила тебе первый подарок, на новый год, кажется. Это был зажим на галстук, который ты так и не надел.

Алексей. – Верно, как и галстуки тоже. Открой ее.

Ирина (ее нахлынули воспоминания недавнего прошлого, и она с трудом сдерживала себя, чтобы не упасть в обморок). – Давай для начала, я тебе кое в чем признаюсь. (она закрыла руками глаза, пытаясь вернуть давно позабытые фрагменты)

…

Стефан. – Мы вас уже обыскались! Чем вы тут так долго занимались?

Ирина. – Извини, я не хотела никому портить праздник.

Стефан. – Да причем здесь это. В чем дело? Почему ты плачешь?

Ирина. – Не бери в голову.

Стефан. – Погоди, а куда делся Матусов? Что у вас уже стряслось?

Ирина. – Ничего серьезного. Мы просто поругались, и он, кажется, пошел в общагу.

Стефан. – Здрасьте, приехали! Это что еще за номер? Ладно, я ему это еще завтра припомню.

Ирина. – Не стоит.

Стефан. – Давай поступим следующим образом. Мы не будем портить праздник ни себе, ни остальным и пойдем к костру, пока они все не решили, что я тоже здесь потерялся. Гулять ночью по лесу одной опасно.

Ирина. – Постой, не так сразу. Давай немного постоим в тишине. Пожалуйста.

Пикник – как повод окончания очередного учебного года, шел в полном разгаре. Уже давно «веселые» студенты пели песни под гитару и поедали остатки еще не успевшего остыть шашлыка (мяса, как всегда, купили меньше, чем ожидалось). Проблемы были позади и все могли спокойно шутить, танцевать и ни о чем не думать. Алексей опять показал свою странную черту характера. Еще с самого начала пути он пытался отговорить Ирину от идеи последовать со всеми и без конца тянул ее домой. Но кому захочется так обламывать собственный кайф? Весь год им приходилось вставать с пением петухом и ложится намного позже положенного. И все ради того, чтобы крепко выстоять семестр, получить положительные баллы и возможность передвинутся ближе к финишной отметке диплома. Такой балласт хотелось скинуть каждому, но как выяснилось не вечно скучному Алексею. Что в итоге и послужило столь сильному скандалу. После чего, весь на нервах Матусов, сняв напряжение на первом попавшемся дереве, отправился восвояси, бросив собственную девушку и даже не посчитав нужным проявить уважение к ее желаниям. Возможно, уже тогда и зародилась червоточина, желающая в дальнейшем порвать с ним после окончания учебы.

Стефан приобнял Водынаеву за плечи, дав ей возможность выплакаться и справиться с собственными чувствами. Они просто стояли, слушая пения птиц и стрекот кузнечиков. Где-то отдаленно был слышан гул веселящейся толпы, к которой как можно скорее желал присоединиться и Шмидт. Он так сильно рвался к очередной порции холодного пива, которое каждую секунду всплывало в его голове, что даже не сразу почувствовал, как руки Ирины оказались у него на члене. Когда он одернул ее от столь вольной неожиданности, она уже старательно пыталась вывести его зверька из спячки.

Стефан. – Ты что творишь? Не стоит таким пагубным образом уходить от возникших проблем. Легче тебе от этого не станет, да и мне тоже. Я не желаю быть просто мальчиком для свершения мести.

Ирина. – Просто трахни меня! Я знаю, что ты этого хочешь.

Стефан. – Может и хочу. Но не таким образом. И я не думаю, что эта идея понравиться Матусову, а схлестнуться с ним, знаешь ли, хочется мне меньше всего.

Ирина. – Забудь ты уже о Матусове. Просто, возьми, и трахни меня. Неужели это так сложно.

Ирина вновь подкралась к его гениталиям, чуть, было, не вырвав их с корнем.

Стефан. – Давай мы это обсудим завтра, на трезвую голову. И если твои желания окажутся прежними, я с радостью их выполню.

Ирина. – Завтра будет завтра. Я не пила сегодня ни капли, разве с этим тираном можно нормально отдохнуть.

Стефан. – Не надо…

Она впилась в «Германца» губами, и его внутреннее животное не могло больше себя сдерживать. Он закрыл свои глаза и ответил ей той же взаимностью. Они отсутствовали не долго – минут пятнадцать-двадцать, но совершая свой страшный грех, Водынаева успела кончить целых четыре раза. Стефан не был с ней груб, хотя она сильно настаивала на обратном, желая совершить преступление по полной (чтоб не так обидно было). Но на все ее мольбы, пришлось довольствоваться малым, чтобы сэкономить время и поскорее утолить голод обоих.

Вечер был завершен более, чем удачно. Ирина успела изрядно накидаться. Вернувшись под утро домой, в качестве «извинения», она сделала Алексею королевский миньет, и они тут же забыли о всех прочих обидах, продолжив свои недетские игрища в ванной. Стефан в свою очередь стал тем самым мальчиком, на ком вымещают зло ради мести и хотел расставить все точки над «И». Но Ирина умела убеждать, а пару капелек слез, сохранили их маленький секрет в тайне от всех прочих глаз.

Что ж, он хотя бы получил то, чего желал все эти четыре года. Далеко не менее приятное завершение учебного года. И пусть он был сильно обижен за обман Водынаевой, пользоваться этим в качестве угрозы для корыстных целей, не стал. Но думал об этом каждую ночь.

Алексей (немного раздраженным голосом). – Просто открой и все.

Ирина волнующими, слегка трясущимися руками, пододвинула картонную коробку к себе поближе и сглотнув ком волнения, открыла.

Алексей. – Любимая, пока ты пытаешься переварить всю суть сегодняшнего кавардака, хочу сказать, что эти четыре года, были самыми лучшими и все это, только благодаря тебе одной. Прошу у тебя прощение, за все те обиды, что я тебе причинил. Выходи за меня замуж!

Ирина пустым взглядом смотрела на своего кавалера, не решаясь открыть рта. Лишь слезы, медленно скатившиеся по ее румяной щеке, показали ее волнение.

Алексей (занервничав). – Не молчи! Прошу тебя! Скажи хоть слово.

Ирина (крича от счастья). – Да! Да! Я согласна! Какая же я дура! Дура! Конечно, да!

Она смеялась и ревела, но рыдала больше от радости, чем от грядущего разочарования, которому как выяснилось, пока не суждено было сбыться. Ее сейчас даже не заволновал вопрос, появившейся легким туманом в дальней части головного мозга, откуда у Матусова деньги на бриллиант в пять каратов.

Они сделали еще по одному маленькому глотку полусладкого и для них заиграла песня. Это была их песня!

Ирина (удивленно). – Ты помнишь даже наш первый танец?

Алексей (тая на глазах). – Я помню каждый прожитый с тобой миг!

Матусов грациозно, что было так не похоже на его прежние повадки, взял Ирину за руку и они закружились в ритм играющей музыке, прижавшись к друг другу вплотную. Алексей чувствовал ее волнительное теплое дыхание и его радовал проделанный им успех. Водынаева продолжала молча наслаждаться нотками песни, впервые, по-настоящему, за долгие месяцы его захотев.

Дальнейший вечер прошел без нареканий. От изобилия стола разбегались глаза и все блюда были чертовски привлекательными.

Ирина. – Тебе удалось сделать этот вечер незабываемым. Мне так хочется, чтобы он никогда не заканчивался.

Алексей. – Я постараюсь продлить его для тебя, как можно дольше.

Ирина (тайны – это не про нее). – Опять сюрприз?

Алексей. – Всего лишь более правильное завершение. Вместо привыкшей нам за эти годы комнаты, мы отправимся в солидный номер отеля, который я заранее для нас подготовил.

Ирина (недоумевая). – И ты хочешь мне сказать, что все это за оказанную кому-то помощь?

Алексей (спокойно). – Нет. Номер – это я уже сам, своими силами. Должна же быть какая-то помощь от моей качалки.

Они весело посмеялись этой крохотной минутке юмора и уселись в подъехавшее такси.

Алексей (шепотом). – Закрой глаза.

Ирина. – Только не вздумай меня пугать. Ты знаешь, что я боюсь всего на свете.

Алексей. – Успокойся. Сегодня не тот случай и я не посмел бы испортить момент.

Когда Водынаева открыла глаза, она уже в который раз за сегодня ахнула от удивления. Шикарный номер-люкс был тропою усыпан лепестками белых и синих роз, ведя свою спутницу к огромному двуспальному ложе, на котором красовался букет из ста одной алой розы. Рядом на прикроватном столике стояла совсем недавно принесенная бутылка шампанского в ведерке со льдом. Свет был приглушен, создавая интим.

Атмосфера блаженного безумства!

Больше не нужно было лишних слов. Ирина обвила своими плетями горячее тело своего, теперь уже, будущего мужа и их губы сплелись в сладком танце любви. Подняв ее на руку, он аккуратно, словно боясь разбить фарфоровую талию, положил на центр кровати и принялся снимать всю лишнюю одежду. Она получила свой первый оргазм, когда он еще не успел до конца оказаться в ее сладком цветке. Стоны были настолько громкими, что им сперва с непривычки стало не ловко, что к ним постучат в дверь. Но вспомнив, где они находятся, Ирина вновь вернула Алексея к своим голодным утехам. Они побывали везде, и даже на небе, испробовав все известные им позы и завершив свой забег великим удовлетворением смеренных душ, сладко уснули в объятиях.

Ирина проснулась очень рано, и быстренько вывела, своим умением, Алексея из крепкого сна, решив заговорить о волнующем ее вопросе.

Ирина. – У нас есть немного свободного времени, и я жду обещанных ответов.

Алексей (увиливая от ответа). – Подожди. Дай хоть умыться схожу.

Ирина. – Нет, нет, нет. Даже не думай уходить от ответа.

Алексей. – Но я…

Ирина (повысив тон). – Алексей!

Алексей. – Хорошо. Этим летом я не ездил домой. В апреле, когда Окумура забрали за хранение и употребление кокаина, который он, кстати, достал по твоей просьбе, ко мне пришел человек из корпорации его отца и попросил выступить в качестве свидетеля со стороны защиты.

Акайо Окумура:

Цвет глаз – серо-голубой, с узким разрезом, что свойственно любому человеку японского происхождения. Волосы черные, постоянно просмоленные. Длина короткая. Лицо было вытянуто. Кожа гладкая, как у младенца. Без малейшего намека на щетину. Даже пушок, и тот никогда не покрывал покров нижней части его лица. Для тех, кому приходиться бриться по два раза на дню и тем, кто не считает ношение бороды модным аксессуаром, подобное явление считается как знак свыше.

Рост студента, четвертого курса химического факультета МГУ, был средний – 173 сантиметра. Телосложение худощавое (кожа, да кости – что греха таить). Не смотря на его зверский аппетит, Акайо с трудом удавалось лишь изредка перепрыгивать планку в 55 килограмм. Поэтому о мышечной массе в его теле пришлось позабыть на корню.

Родился он 31 марта 97 года в городе Киото. Из-за травмы головы, причиной чего стало обрушение в храме (в котором он практически каждый день проходил службу), ему пришлось пойти в школу на год позже. Отсюда и разница в возрасте с однокурсниками. С рождения Окумура был направлен в буддийскую школу. Направление в вере прижилось ему и по жизни. Даже спустя пятнадцать лет с момента вступления, несмотря на множество противоречивых факторов, он продолжал верить, что до сих пор является истинным верующим в своей вере. Целью студента по обмену, было желание продвигать учение буддизму за пределами храма и своей страны.

По своим манерам очень воспитан и тактичен в каждой мелочи. Всегда вежлив. Умеет сострадать чужому горю. Чувствует людей на интуитивном уровне. В подробностях видит тонкости взаимоотношений. Акайо мог многого достичь в своих жизненных планах, но у его отца, владельца многомиллионной компании, были другие взгляды на этот счет. Из-за чего, изо дня в день, не обходилось без драматических сор, после которых Окумура пускался во все тяжкие. Сын пытался отстаивать свою честь в глазах непонимающего его отца и это редко заканчивалось хорошей вестью.

Характер Акайо добрый (даже местами через чур). Сам по себе очень умный, но ему всегда не хватало хитрости. Без помощи друзей, он никогда не смог бы заработать собственное состояние и увяз бы в трясине проблем по самые уши (а оттуда, как всем известно, нет спасения). Благодаря спокойному внутреннему миру, ему удавалось творить беззаконие и делать при этом вид, будто он просто торгует морепродуктами. Отличные качества для приступного мира, но плохие для того, кто является студентом и должен думать совершенно о других вещах.

Алексей. – Мне пришлось хорошо попотеть, чтобы доказать его невиновность и спустить всех собак на козла отпущения. Так уж вышло, что это я заложил нашего курьера, другого более легкого шанса вытянуть из передряги Акайо у меня не было. Суд продлился до конца июля, после уже не было смысла возвращаться домой. Родные думают, что я остался на очень престижные заработки, но от части это так и есть. За это дело мне было уплачено четыреста тысяч рублей.

Ирина (не веря своим ушам). – У меня просто нет слов. Теперь мне понятно, откуда у тебя деньги на такое колечко. Мне совершенно плевать на судьбу курьера, он прекрасно знал на что шел, когда решился толкать по вузу наркоту. Но ты не боишься, что кто-то решит перейти тебе дорогу за подобное крысятничество?

Алексей. – Акайо обещал мне полную неприкосновенность. Так что я остался инкогнито.

Ирина (удивлению не было предела). – Да уж. Совсем не это я себе вчера нарисовала. Все что угодно, но не это. Честно признаться, ты меня сегодня удивил еще больше.

Алексей (слегка вспотев от волнения). – Надеюсь, это никак не повлияет на твое решение?

Ирина. – Не вижу в этом необходимости.

Поцеловав его в щеку, Ирина направилась в ванну поправлять вчерашний макияж, так как краситься по новой ей сегодня совсем не хотелось.

Алексей продолжил отлеживать свои бока, задумавшись над тем, как отреагировала бы Водынаева, скажи он ей истинную правду.

Ложь, иногда может смело сойти за правду, если от части таковой и является. Во всяком случае причина тому была сама матушка любовь. Матусов знал, что Ирина никогда не одобрит поступок вступления в подобного рода бизнес, именуемый – наркокартель. Да, Водынаева не редко баловалась различными видами наркотических веществ, но ведь это совсем другая история. Алексей действительно не поехал этим летом домой, но правда заключалась в том, что Окумура был освобожден из-под стражи тридцатого апреля и тем же днем с него были сняты все обвинения.

Еще на втором курсе, обессилев постоянно выслушивать упреки отца, Акайо основал группу людей, занимающихся изготовлением и распространением метамфетамина. Уже спустя год их маленькая группка переросла в самый крупнейший наркокартель страны по сбыту тяжелых наркотиков. Год назад Матусову предложили стать ячейкой их общества. Так как все они являлись практически дипломированными химиками, и такая задача была по силам каждому, Алексею на раздумье потребовалось не больше суток. До этого лета северянин лишь изучал весь наркотический рынок и практически не высовывался из своей лаборатории, которую ему любезно предоставил Акайо. Там Матусовым изо дня в день производились модернизации продукта по улучшению качества, с добавлением различных примесей для разнообразия выходящего эффекта. На своих последних каникулах он решил сыграть по-крупному и лично занялся сбытом собственного товара. Проделанный им мониторинг сыграл всем только на руку. Якуту удалось за последнее лето сбыть в два раза больше «стирального порошка», что сделало огромный прирост клиентов и они теперь могли смело расширять границы своих владений. Сам же Алексей впервые заработал свои первые миллионы. Для человека все время прожившего в нищете, это был колоссальный прорыв и конечно же деньги затмевали любую крупицу страха быть пойманным. Даже пожизненные сроки не пугают людей, когда им в руки попадает несметное богатство, да еще добытое таким легким, как казалось Матусову, способом.

Прокрутив в голове все последние прожитые этим летом «во лжи» события, Алексей махнул на все рукой и решил присоединиться к Ирине. Вдруг еще не поздно и ему обломится кусочек «утреннего пирога».

Стефан. – Scheisse! Где эти чертовы голубки?

(Неизвестен). – Да хо’ош тебе так мельтешить. Успеем. Догова’ивались на час, сейчас только половина.

Кузнецов Егор:

Цвет глаз – синий. Блондин. Волосы густые, длинные (всегда собраны в пучок). Лицо имеет округлую форму. На левой брови находится глубокий рубец (в свое время пришлось наложить четыре шва). Рост – 185, с фигурой атлета, должен был дать ему огромное будущее в профессиональном спорте. Приемные родители с ранних лет воспитывали его стать спортсменом в прыжках в высоту, но страшная автомобильная авария и переломанные конечности поставили крест на его карьере. Металлическая пластина, посаженная на правое бедро на одиннадцать саморезов, преследует его и по сей день.

Родился 17 января 1998 года (по другим данным 29). Точных сведений о нем нет. Его, еще месячным, беспомощным комочком, подкинули к дверям дома малютки с обгоревшими обрывками документов. Без каких-либо сведений о настоящих родителях, сложно найти теплый кров под крышей новой любящей семьи. Но на его счастье, в возрасте двух лет, его приметила молодая семья из Смоленска, совсем недавно переехавшая жить в Воронеж (в поисках новой жизни). Так Егор на ближайшие пятнадцать лет поселился в Левобережный район, пустив корни по улице Саврасова, 35.

До семи лет новые родители яростно пытались избавить своего ребенка от картавости, но она прилипла к нему как зараза и оставалась изо дня в день, портя его красивую речь.

Не смотря на все это, жизнь забилась новым ключом!

Социотип Кузнецова, сложившейся к юношескому возрасту, можно было смело соотнести к Наполеону. Этот типаж имеет в себе силу воли, честолюбие и упорство. Такие люди «расцветают» от возможности продемонстрировать свою силу, как физическую, так и моральную. Возможно, именно это и не сломило в нем боевой дух, после того рокового для него дня. Полностью восстановившись от травм, он быстро нашел замену спорту, увлекшись таблицей Менделеева и всем остальным, что с ней связывало. Не смотря на резкое отсутствие спорта в его жизни, он не перестал быть подвижным и порывистым. Смешивая эти качества со спокойствием и идиллией, он создавал вокруг себя некий невидимый вакуум, помогающий ему не оглядываться в прошлое.

Егор был всегда разговорчив с людьми, даже совсем ему не знакомыми, а веселые оптимистические черты его характера, лишь только притягивали к себе всеобщее внимание.

Стефан. – Ты прекрасно знаешь, как я не люблю опаздывать.

Егор. – Да, но до нашего поезда еще полто’а часа, а нам п’оехать всего пару станций.

Стефан. – Это ничего не меняет.

Егор. – Как же! Это, мой д’уг, называется па’анойя.

Стефан. – Знаешь, у каждого свои тараканы в голове. Поэтому давай мы перестанем уже письками мереться и просто помолчим.

(Неизвестен). – Вот см-о-отрю я на вас, во-о-о-ркуете, как самая наст-о-о-ящая сладкая пар-о-о-чка. Даже Матус-о-о-в так не о-обхаживает св-о-о-ю Ирен.

Сэмюель Дикенсон:

Цвет глаз – карий. Волосы вьющиеся, густые, черные (всегда коротко стрижен). Кожа выражено черная (имеет африканские корни). Рост истинного баскетболиста – 1 метр 95 сантиметров. Лучший игрок МГУ. Тело отлично сложено, есть все шансы стать превосходным боксеров в среднем весе, но таковое желание пока отсутствует.

Родился 26 августа 98 года, Нью-Йорк, Западный Бруклин. Относиться к католической вере, но совсем не придерживается ее взглядов, как, впрочем, и любой другой вере в Бога. Изучал русский язык, усердствуя больше, чем над родным (детская любовь к Булгакову, затмила его разум).

Знание языка свело его с местными русскими барыгами и в восьмом классе он уже сумел сварить свой первый метамфетамин (Акайо ценил подобную «нежить», но не желал связывать свою узы с неверующей личностью – кто бы мог подумать!). Эксперимент можно было считать успешным, но плохая экипировка защиты от ядовитых паров, отправила его в больницу, а после полного становления на ноги в исправительную колонию. Там, по нелепой случайности был сильно напуган сторожевым псом, после чего заикание стало неотъемлемой частью его голоса.

Закончив школу, клеймо, нависшее над его головой, всюду преследовало Сэма, и его отцом было принято решение отправить сына студентом по обмену в Россию, на факультет химии (пусть проявляет свои таланты в более правильном русле). Дикенсон не препятствовал решению отца, наоборот уцепившись за идею двумя руками. Старательно скрыв его юношеские приводы, он был сразу же зачислен и уже на первом курсе смог отличиться, показав свои таланты в смешивание различных ингредиентов.

По своей натуре, Дикенсон обладает несколько эгоистичным типажом, из ряда «вижу цель, но не вижу препятствий». На первом году жизни на чужой земле, данная способность помогла выбиться в лидеры, но дремлющие весь год студенты его группы (те немногие, с кем он сумел обзавестись дружбой), решили выйти из тени, тем самым скинув его на ступень ниже. Сэмюель привык реализовывать все свои прихоти, во что бы то ни стало, и какой ценой это будет сделано, его не интересует. Тем самым война за власть на факультете продолжалась и продолжается по сей день, передавая эстафетную палочку из рук в руки. Сейчас его сильно опережает по баллам Окумура, но у сильного духом американца впереди еще целый год и он яростно готовился к финальной битве целое лето, день и ночь напролет, зубря материалы для предстоящего диплома. Каникулами такое веселье не назовешь. Энергии этому парню хватает, хоть отбавляй.

Характер Дикенсона был вечно озлобленным, хитрым и малоразговорчивым. Правда не смотря на все эти формальности, он беспрепятственно любил шутить над сверстниками. Быть занозой в заднице для него было делом личным и нуждающемся, как сам воздух.

Стефан. – А ты у нас, как посмотрю, опять решил юмористом заделаться?

(Неизвестен). – Девочки не ссорьтесь!

Виталий Витрасов:

Цвет глаз – зеленый. Волосы русого окраса, длинные (всегда засалены и распущены, крайне редко собраны ободком). Лицо круглое, с двумя подбородками, что явно наталкивает на его лишней вес. «Важность» этого зачитанного до дыр химика – 101 килограмм, при росте 173 сантиметра. Причиной тому не было постоянное желание есть, всему виной генетика, которой он в свое время уделил далеко не мало времени, изучая вопрос своего похудения. Родные мечтали, что его увлечение ляжет в основу будущего и они смогут привить к его рвению любовь к зоологии, скрестив эти два индивида в одну гремучею смесь. Но, бросив на корню желание похудеть, так же поспособствовало смене его интересам, увлекшись с головой во все различные опыты.

В возрасте пяти лет врачи поставили диагноз бронхиальная астма. Частые приступы сильно мешали обычной жизни ребенка, но он научился с этим жить, и это закалило его дух никогда и не перед чем не сдаваться (правда пользовался он этим апгрейдом не всегда).

Всю сознательную жизнь считал себя панком, но единственные сходства его типажа были музыка, долбившая без остановок из наушников и постоянно надетые на ноги кеды, в качестве всесезонной обуви. Во всем остальном он больше походил на обычного немытого общажного студента.

Родился 4 января 98 года.

Виталий великолепно видит скрытые возможности, будь то объект или же ситуация. Люди такого типа по своей природе больше этики, а не логики, именно по этой причине им не чужды фантастические идеи, которые на первый взгляд кажутся невыполнимыми.

Крайне любопытен и обладает феноменальной памятью. Его внешность обманчива. Снаружи душка, внутри которого с самого рожденья было множество червоточин, от которых уже никуда не деться.

Егор (указывая в даль). – Ну слава Богу! Вон они.

Стефан. – Золушка, радость ты наша, здравствуй. Вы, как всегда, в своем репертуаре.

Егор. – Еще пять минут, и мы бы все пе’ед’ались.

Ирина. – Как же я по всем вам скучала!

Алексей. – Вечно вы на своей тропе войны.

Ирина. – Ни дня нельзя обойтись без подколов и издевок. Взрослые люди, а ведете себя как малые дети. Как мы еще умудряемся до сих пор быть вместе, ума не приложу.

Акайо (размышляя). – Мы идеально сбалансированная группа людей, так или иначе подходящих друг другу душевным пониманием.

Ирина. – Ой, да брось ты.

Виталий. – Тебе стоило четыре года назад хорошенько призадуматься над выбором своей будущей профессии. Ты точно ошибся с выбором факультета. Сто процентов.

Стефан (разводя руками). – Это все конечно хорошо, споры, беседы после летних каникул, но мы всего не виделись сколько? Пару месяцев!? Думаю, можно и потерпеть пока мы не обустроимся в купе поезда.

Сэмюель. – Как-о-o-й же ты все-таки не терпеливый, Стефан.

Продолжая бессмысленный ветренный разговор, они растворились в туннели метро и уже через пол часа обустраивали собственные уголки временного пристанища. Отправление было назначено на 15:15, сейчас 14:50, а значит у них еще было в запасе практически пол часа, и они могут спокойно, без спешки, отметить свой отъезд (как обычно провожают старый уходящий год, садясь за украшенный салатами стол, минут так за двадцать до первого боя курантов). По крайней мере так всегда делали в семье Кузнецова. Взяв всю инициативу по данному вопросу в свои руки, он незамедлительно поставил в центр стола дорогостоящую бутылку абсента. Напиток совсем отличался от тех, что обычно привыкли видеть на прилавках спиртных магазинов.

Сэмюель (улыбаясь во весь рот). – Н-о-o ничег-о-o себе!

Акайо. – Откуда такие щедрые дары?

Стефан (стараясь зацепить). – Кого пришлось убить на этот раз?

Егор. – Источники п’осили не «азглашать себя.

Ирина. – Господи!

Виталий. – К чему вся эта скрытность?

Егор. – Не к чему, но думаю стоит сменить тему для «aзговора. Я так или иначе все «авно вам не «асскажу.

Ирина. – Что за повод хоть?

Алексей (поддерживая идею выпить). – Думаю поводов сегодня найдется предостаточно.

Егор. – Мне пообещали, что она выстояна по тому самому зап’ещенному «ецепту.

Сэмюель. – И эт-о-o главн-о-o-е!

Стефан. – Дай-то Бог.

Ирина. – Чувствую, будет веселая ночка.

Сэмюель (улыбаясь широкой клоунской улыбкой). – Раз так-о-o-е дел-о-o, я т-о-o-же п-о-o-делюсь! – И вывалил на стол солидный пакетик отборных шишек.

Ирина. – Ты что, совсем офонарел!?

Сэмюель. – А чт-о-o здесь так-о-o-г-о? М-о-o-жн-о п-о-o-думать у нас эт-o-о будет впервые.

Ирина. – Начнем с того, что там, куда мы едем, хватит и своего дерьма. А подставляться на досмотре через границу как-то совсем не хочется.

Алексей (пытаясь задобрить свою кровинку). – Ой, да успокойся ты. Нам ехать еще уйму времени. Разойдется все за одну ночь, до последней крохи. Еще и мало будет, первой и не хватит…

Голос из динамиков вагона (сопровождающийся большими помехами). – Отправление поезда, через пять минут. Просьба провожающих покинуть вагоны.

Егор. – Взд’огнем «ебятки. За наш пе’вый совместный и незабываемый отпуск.

Стефан. – Дай Бог не последний.

Акайо. – Пусть эти две недели станут самыми лучшими в нашей жизни.

Сэмюель. – Если п-о-o-везет, о-o-тпраздную св-о-o-е день р-о-o-жденье с шик-о-o-м.

Голос из динамиков вагона. – Осторожно, двери закрываются.

Первые стопки были опрокинуты и поезд медленно сдвинулся с рельс. Веселые, еще совсем не обремененные лица, провожали взглядом Киевский вокзал, мысленно представляя, как они в скором времени будут расхаживать по улицам Голландии.

Егор. – Кто едет с вами в купе: соседка, или же потный жи’ный сосед?

Ирина. – Акайо купил себе два билета, так что нас совсем никто не потревожит.

Егор (оголив зубы). – Стало быть тревожить его будете вы!

Алексей (поддержав улыбку). – Мы громко не будем.

Акайо. – Время не стоит на месте, а словно диаграмма нашего сердца движется вперед, то подымаясь вверх, то падая вниз…

Стефан. – Философия нам сейчас не к чему.

Акайо. – Не перебивай. Я вот о чем толкую. Остался последний год учебы и каждый из нас вернется в свой обыденный, протертый до дыр, мир. Кто знает, может нам и не суждено будет больше встретиться!

Алексей (думая о свадьбе). – Да брось. Может и не так часто, но думаю, что пару раз мы встретится еще сумеем.

Акайо. – Мечты! Мечты! Мечты! Они одурманивают ваши головы, заводя вас в тупик, руководствуясь одним лишь обманом.

Виталий. – Кто-нибудь, возьмите разговор в свои руки. Я не могу больше слушать его высказывания, а ведь он еще трезв.

Сэмюель. – И так, п-о-o-г-о-в-о-o-рим о-o пр-о-o-шедшем кр-о-o-х-о-тн-о-м разрыве. Кт-о чем п-о-o-радует нас первыми свежими н-о-в-о-o-стями? Что-o н-о-o-в-о-г-о успел-о пр-о-o-из-о-йти у кажд-о-o-г-о за два месяца веселья?

Ирина (улыбаясь, охмелев после первой рюмки). – Хорошо. Предоставим слово нашей даме. Думаю, для многих уже не секрет, что мы обручены!?

Виталий. – Постойте-ка! Об этом меня не оповестили. И давно?

Ирина. – Со вчерашнего дня.

Виталий. – Мои поздравления!

Сэмюель. – К-o-o-гда планируете свадьбу.

Алексей (решив вставить в разговор свое слово). – Мы об этом толком еще и поговорить не успели.

Ирина. – Думаю не раньше, чем после окончания пятого курса.

Егор. – Но хоть «ешили воп’ос с жильем?

Виталий. – Да, не в общаге же жить до старости.

Алексей. – Думаешь мы всю ночь решали бытовые вопросы будущего?

Стефан. – Чем вы там ночь занимались, знать хочется не больше, чем о результатах выборов мэра Москвы.

Сэмюель. – Но-o х-о-o-ть какие-т-o-о идеи в ваших светлых г-о-л-о-o-вках д-о-лжны были всплыть?

Ирина. – Мы занимаем туже ячейку общества, что и основная масса всей молодежи. Поэтому ипотека, будет в дальнейшем, нашим единственным решением и общим большим шагом во взрослую жизнь.

Егор (закинув брови от удивления). – Ипотека!?

Акайо (медленно пожевывая кусочек плитки молочного шоколада). – Ипотека – это самоубийство! Двадцать лет ты вычеркиваешь из своей жизни, в надежде, что заживешь после, но после, жить уже слишком поздно.

Стефан. – Ты и вправду себя философом считаешь? Я вот не пойму никак?

Акайо. – Я всего лишь выражаю свои мысли. Не у каждого они вообще имеются.

Окумура, не говоря ни слова, показал свою клоунскую улыбку, устремив свои очи в сторону Матусова. Второй, в ответ на его ехидность, лишь незаметным жестом кивнул ему в ответ. Сэм, сидевший по левую руку от Алексея, тем временем увлеченно накручивал косяки, старательно уделяя своему процессу все внимание.

Виталий. – Раз такое дело, пожалуй, стоит это отметить. Егор, прошу вас наполнить наши стаканы.

Егор. – О чем «ечь!

Виталий. – Этот тост я хочу посвятить нашим молодоженам. Надеюсь, вы станете достойным примером всем нам.

Акайо (вставив свое слово). – И шагнете в светлое будущее рука об руку.

Стефан (в голосе чувствовались нотки некоей задумчивости, никак не увязывающейся со сказанными им словами). – Совет вам да любовь.

Сэмюель. – За вас з-о-o-лушки.

Опрокинув очередные пятьдесят грамм зеленой жидкости, Сэм с поклоном истинного аристократа восемнадцатого века, раздал всем по самокрутке и сделав задумчивое лицо в сторону Водынаевой, первым взорвал свой косяк.

Возвышенность. Каждую клетку организма уносит в даль, в мир, где нет места проблемам житейским или обидам. Это место наполнено светом с самого своего зарождения. Природа подарила столь ценное величие над человеческим разумом и каждый жаждет обуздать энергию запретного плода, зная каким сладким на вкус будет ожидание реципиента. Эйфория наносит ответный удар, нейроны мозга расслаблены до уровня моря, питаясь возникшими отовсюду иллюзиями подаренного блаженства. Тело парит, витая в облаках, унося все выше и выше.

Ирина (достав свою записную книжку и положив ее в центр стола для общего обозрения). – Смотрите, я тут выбрала для нас наиболее лучший маршрут, учитывая пожелания каждого. Сможем сэкономить себе пару лишних дней.

Сэмюель (просчитывая в голове возможные варианта празднования дня рождения). – А эт-о, о-o-чень даже умная идея. Ты м-о-л-о-o-дчина.

Ирина (весело улыбнувшись). – Все ради вас, ребятки.

После непродолжительной паузы, Водынаева почувствовала в своем теле прилив эйфорического блаженства, и разлеглась на плече Алексея.

Акайо (встав на ноги). – Друзья мои! Я хочу попросить вас об осторожности. На днях мне приснился странный сон. Шесть белогрудых голубей прилетели и постучались в окно нашего купе.

Егор. – Ты се’ьезно!

Ирина (пытаясь пересилить нахлынувшую сонливость). – Смерть шестерых из нас! Забавно.

Алексей. – Вот только кроме тебя, в сонники никто из нас не верит.

Акайо (выкручиваясь из возникшего положения). – Это всего лишь легкое волнение и ничего больше. Не стоит зазнаваться.

Егор (доставая из-за пазухи кубинскую сигару). – Раз такое дело, то, пожалуй, я скурю ее сейчас один.

Акайо (преградив рукой подступ зажигалки к свертку из табачного листа). – Э-эй! Притормози коней. Хочешь выглядеть статно, придерживайся всех этнических качеств.

Егор (недоумевая). – А что не так-то?

Акайо. – Сигары, мой любезнейший друг, подкуривают строго спичками. Так ты сохранишь ее аромат.

Стефан. – Куда бечь!

Через час веселье завершилось.

Поезд тем временем стремительным шагом подходил к туннелю. Группа молодых людей, допив свою «сочную» бутыль, сладко спали, рассматривая красочные цветные сны. Стефан, оказавшись более стойким, докуривал остаток своей самокрутки, когда неожиданно для него, да и для всех остальных (резко прервавшихся от просмотров своих мультфильмов), вагон издал тряску (схожую с вибрацией землетрясения).

Ирина (протирая сонные глаз). – Что это было?

Акайо (даже не открывая свои веки). – Турбулентность.

Стефан (зарядив Окумура легкую пощечину). – Идиот. Мы в поезде, а не в самолете.

Акайо (истерически крича). – Попрошу без рук!

Ирина. – Сейчас не время для сор.

Алексей. – Может это из-за туннеля?

Стефан. – Что-то мы долго по нему уже едем. Я не припомню такого на карте.

Ирина (испугавшись за свою жизнь). – Что ты хочешь этим сказать?

Еще одна последующая волна смела со стола остатки недавнего пира и по всему вагону послышались крики паники.

Егор (спокойным голосом, словно ничего и не произошло). – Ско’ее всего в туннеле п’оизошел обвал. В этом нет ничего се’ьезного. Ложитесь спать…

Но договорить ему так и не удалось. Очередная волна вибрации, сопровождаясь огненным отсветом, выбила Кузнецову три передних зуба, забрызгав все его лицо свежей ароматной кровью, после чего опрокинула вагон с рельс. Перевернув его несколько раз вокруг своей оси, мир – так полюбившейся каждому студенту – исчез, оставив только боль.

Сорвавшаяся верхняя полка раздробила череп Акайо, раскидав по полу его философские мозги, после чего ее забег устремился дальше, и она прижала Витрасова к стенке, перебив ему обе коленные чашечки. Из открытой раны полным ходом вытекала кровь, уводя в темную комнату крупицы его цепляющейся за жизнь души. Матусову повезло меньше всех. В переполохе вращающегося вагона, ему в правый глаз прилетел подарок, в виде горлышка от бутылки, вонзив его до самого основания. Жизнь, утекла, мгновенно! След Водынаевой тянулся несколько десятков метров туннеля. Из номера ее купе были видны одни лишь ноги. Остальная часть отсутствовала. Первые пятнадцать минут были слышны стоны каждого находившегося в купе. Мужество овладело в это мгновенье практически каждым, пытаясь сохранить достоинство перед возможным концом. После чего, в глазах студентов наступила ночь.

Наслажденью нет предела, и нет ограниченья!

Сегодня ты сильней всевышнего Царя.

И как же жаль, что этот путь не вечен,

И время вынуждено тебя обгонять.

Свобода исключительна лишь только в этих водах.

Ступя на землю, прерывается гармонии эфир.

Ты бороздишь захваченные вновь владенья,

Отстаивая право, на каждый новый миг.

Цена всего величия безмерно высока,

Осмелятся переступить экватор единицы.

Но кайф, полученный с употребленья,

Разрушит все преграды на века.