Читать книгу Копье Судьбы - В. И. Иванов - Страница 26

Аравийская пустыня. Времена Исхода

Сергей увидел себя в походной кузне, освещенной сполохами примитивного горна, который он раздувал мехами из шкуры черного козла. Он видел свои руки за привычной работой – только теперь это были руки воина и кузнеца – загорелые, сильные и огрубелые. И звали его теперь не Сергей Скворцов, его звали Финеес. Он оказался отброшенным на тысячелетия назад, в древнее иудейское племя времен Исхода, и в походной кузнице он выковывал Копье.

Никто в мире еще не делал такого Копья, и сам «черноликий» не знал, что у него получится. О, как он был еще молод и самонадеян! Он и не знал, какие беды могут обрушиться на голову смельчака, заковывающего в слои железа имена духов ангельской и демонов аггельской иерархии, самых могущественных и страшных, призываемых по дням недели, фазам луны, минута в минуту, секунда в секунду.

Особое железо взял Финеес для изготовления Копья – дар богов, самородок металла, упавшего с небес.

При каждом ударе молота по багровой полосе пробегали искрения, слагающиеся в созвездия. Ровно тринадцать ударов наносил Финеес молотом по раскаленному лезвию. Опасно число тринадцать, чревато переходом к нестабильности и взрыву, ибо на единицу превышает полный комплект, божественную законченность созданного Богом мира: двенадцать месяцев и знаков зодиака, 12 колен Израилевых, 12 часов дня и ночи. Число 13 – это число оружия, пресекающего жизни.

Подобно взрыву вылетали искры из-под молота и выжигали волосы на мощной руке кузнеца, но не замечал боли чернобородый и черноликий Финеес, сын Елеазара, внук Аарона. Имя его происходило от египетского «Пинкас», что значило «черноликий», но не потому что родом он был от смешения крови деда его и эфиоплянки (это ложь!), а потому, что солнце пустыни обуглило его лицо до черноты смолы.

Итак, в воскресение на поверхность еще не остывшего клинка была нанесена иероглифика имени и числа архангела Михаэля, а на оборотную сторону – демона Машена. Заворачивались раскаленные слои металла и остывали последовательно в чашах: с водой из источника, с вином, с молоком, с освященным маслом елеем, с очистительной кровью козла и, наконец, закалялось железо в яде пустынных гадюк, смертельней которого нет. До следующей полуночи остывало и отдыхало копье.

В понедельник на пышущих углях вновь добела раскалялось копье, вновь наносились по нему тринадцать ударов молотом, навечно заковывая в слои металла имя архангела Габриэля, а на обороте демона Шамаина, и вновь опускалось острие для закалки в семь чаш – с водой, вином, молоком, кровью, священным елеем и ядом гадюк, чтобы жалило копье врагов, как змея.

Во вторник возникло на клинке начертание числа и символики архангела Самаэля, а на обороте – демона Машона, в среду архангел Рафаэль стал спиной к спине с демоном Ракусом, в четверг Сашиэль сошелся с Зебулоном, в пятницу – Анаэль с Сагуном, а в субботу правит Каффиеэль и нет ему пары в аггельском чине.

По часам суток рассчитал Финеес заковку духов в сердцевину Копья, ибо Каббала знает, что у каждого духа есть свои часы дежурства. Процедуры закалки были согласованы с фазами Луны и знаками зодиака. Для жертвенного копья Финеес выбрал заклинание Альдебаран в созвездии Быка, при котором Луна находилась в положении 28 градусов, 34 минуты и 2 секунды. Альдебаран вызывает ожесточение сердца, поднимает в воинах свирепую ярость, рассеивает вражью магию, а врагов повергает в панику.

Затем пришел черед каждения. Семь дней окуривалось копье благовониями и очистительными травами. В воскресенье заправили жаровню красным, как кровь, сандалом, в понедельник – алоэ, во вторник красным перцем, в среду ладаном, в четверг тимьяном, в пятницу деревом ситтим, а в субботу не кадили – копье и люди отдыхали.

Крым. Чаир Голого шпиля

Наши дни

Даша была поражена красотою шкатулки. Дед не соврал, они нашли его клад, вот же цепочка извивается от ручки чемодана в груду колотого камня…

Она потянула за обросшую землей цепь – из щебня выполз наручник с зажатой в нем окаменевшей человеческой кистью, на которой читались очертания пальчичных суставов. На безымянном пальце выпирал нарост – под каменной скорлупой вышелушился серебряный перстень «Мертвая голова». Сомнений не оставалось – это был клад Василия Акимовича Жукова. Кисть убитого дедом в 1942 году полковника германской армии подтверждала это собственноручно.

Даша попробовала снять перстень, но он сросся с окаменевшим пальцем, и ей пришлось отломать две верхние фаланги. Почистив находку, девушка взяла впавшего в оцепенение Скворцова за руку и надела кольцо на его безымянный палец. Чужеродно смотрелся на плебейском пальце с заросшей кутикулой и грязью под ногтем цельнолитой перстень с двумя крупными бриллиантами, вмонтированными в глаза серебряного черепа.

Даша повернулась на шум за спиной и вдруг пронзительно завизжала.

Через кусты шиповника двигался воющий от боли обнаженный белокожий юноша, которому безумный хирург пересадил голову негра. Глаза Димы Капранова спеклись и не открывались. От осмаленной головы к небу поднимался чад.

Из лесу донеслись свист и крики. Это возвращались конвоиры, упустившие беглеца.