Читать книгу Фея-крестная Воробьева - Вероника Колесникова - Страница 3

На долгожданный обед в столовую Видинеев пошел со своим отделом, заняв целый стол, и даже там умудрился каким-то образом втянуть коллег по собственной воле в обсуждение каких-то рабочих вопросов, причем делая все это легко и с улыбочкой. Обращаясь ко всем, он словно контролировал каждого, непонятным образом мотивируя на общение. И кажется, никто из тех, с кем он говорил, не видел в нем зализанного странного очкарика, а только интересного и увлеченного человека.

Конечно, для остальных голодающих людей нашей фирмы, дождавшихся главного события дня – обеда – его жуткий видок не остался незамеченным. И я с возрастающим недовольством, стоя с Ульяной почти в конце очереди, услышала почти все шутки, что касались моего бывшего одноклассника.

Ярким всезнающим шепотом: «Да он, наверное, из баров знает только Яндекс. Бар!»

Гнусавым голосом прокуренного гопника: «Есть чо почитать? А если найду?»

Детским придыханием: «Решил сходить в качалку, да не смог открыть дверь».

Раздражение от несмешных шуток вылилось на нашего любимого повара.

– Эй, Воробьева, слышала анекдот про тараканов? Судья спрашивает подсудимую-блондинку: «Почему вы отравили соседей?» «А мне в магазине сказали, что травить тараканов лучше вместе с соседями!» Дениска весело засмеялся, купаясь в лучах обожания девчонок, одноклеточных медуз из очереди.

– Лучше быть дураком, чем лысым: не так заметно, – огрызнулась я, торопясь покинуть поле боя. Тема волосатости была самой больной у Дениски. Человеку всего тридцать, а проплешина уже видна. Вот что делается с людьми, ежедневно доводящими блондинок до белого каления старейшими шутками.

– Хороший повар – лысый повар! – пропела Ульяна, и переменчивая в предпочтениях очередь грохнула от смеха.

Эх, какая красота, когда тебя поддержит самый настоящий друг!

За обедом Ульяна, естественно, решила обсудить новое приобретение «стекляшки».

Совершенно не скрываясь (и куда только делась хваленая серьезность моей затянутой в шпильки монохромной подруги?), она во все глаза разглядывала восседающего в самой сердцевине столовой уверенного Видинеева, что словно Иисус на тайной вечере внимал сторонникам.

– Ну и штаны у него… и рубашка. Это что, пижама?

Я недоверчиво выпучила глаза. Видимо, такая пижама была не у меня одной!

– Приятного аппетита, Ален! Не возражаешь, я сел со своим отделом, хочу обсудить дела, нам скоро на рынок с китайцами выходить, а времени совершенно нет, – непонятно откуда взявшийся Видинеев смущенно указал в сторону шумного стола, который только что возглавлял.

Ульянка сморгнула видение очкастого Иисуса, вкушающего хлеб в среднестатистической столовой.

– Да ладно тебе, Максимка, приятного аппетита! – отпустила я осовремененного пластиком очков христианина.

– Вы знакомы? – протянула удивленная Ульяна.

– Имела честь сидеть с новым нашим начальником аж четыре года за одной партой!

Ульянка вдруг отставила с возмущенным звоном главное орудие труда – вилку – в сторону. Ни в чем не повинная вилочка брякнула об ополовиненное зверским аппетитом худеющей девушки картофельное пюре.

– Ну, знаешь, Воробьева! Могла бы и помочь парню стать более социально приспособленным что ли! Не ожидала от тебя, подруга, совсем! Ты же вроде бы своих не бросаешь?! – как уверенный фехтовальщик, выпустила свою шпагу-взгляд вперед.

«Своих?»

«Социально приспособленным?»

Похоже, тараканы в голове моей старинной подруги взяли верх над здравым смыслом и разумом современной и благовоспитанной девушки и занялись фехтованием.

«Своих не бросаю! Звон стали и блестящее туше!»

– Да я об его существовании только сегодня вспомнила! – встала в меру, придвинулась к противнику, чтобы достать его клинок концом своего клинка.

– Недолго же ты помнишь своих друзей! – финт – обманное движение!

– Кому я нужна – всегда со мной! – купе – скольжение по клинку!

– Может, кто-то помнит, да стесняется о себе заявить! – вольт – уход от удара!

Максимка расплылся в улыбке, поймав наши горящие и возмущенные спором взгляды.

И начинающийся спор тут же сошел на нет. Будто водой плеснули на разгорающийся костер о двух веточках.

Шипение потушенного костра вылилось в сказанное сквозь зубы:

– Ладно. Помогу. Стать. Социально. Приспособленным.

На самом деле, подружка лишь озвучила мои мысли, я и сама подумала, что не дело это – расхаживать начальнику отдела филиала зарубежной фирмы в рубашке цвета подростковой пижамы для девочек.

И к реализации своего плана по преображению старинного знакомого, соратника по парте, рыцаря в сияющих очках, благодаря которому мне удавалось выходить победителем из схватки с цифрами на алгебре, бойни с формулами на физике, баталий с аксиомами на геометрии в течение нескольких лет, я решила приступить незамедлительно.

То есть чуть-чуть попозже.

Все же мои редеющие нейроны головного мозга, с трудом выжившие в утренней схватке с Грымзой, нуждались в некотором отдыхе.

– С чего же ты начнешь преображение своего подопечного Золушонка?

– Ну, во-первых, пусть он сначала просо от гречки переберет, пуд соли с Грымзой съест и не подавится. А вдруг я в него тут душу и деньги вложу, а он, так сказать, возьмет и слиняет в беззвездную даль? А я, как жена декабриста, должна буду тут слезы лить по неудавшемуся эксперименту? Нет, так не пойдет!

– Да тебе просто это не под силу! – кошачьим зевком усмирила мою пламенную речь подруга.

Вонзив в постную котлетку легкую алюминиевую вилку, легко разрубив ее тем самым на две неровные половинки и метнув взгляд в мужчину, явившегося в стеклянный мир метросексуалов, еженощно заботящихся о своем внешнем виде, в рубашке, сшитой из пижамы для девочек-подростков, я выдала сакраментальное:

– Ничего я не боюсь! Мне под силу все!

– Не всякий, кто трубит в рог, охотник, – тихонько выдала подруга. Я покосилась на нее с искренним недоумением во взгляде.

Она только отмахнулась от меня, благоволив рукой к продолжению спича.

– Да я! Я! Могу найти сумочку от Hermes с тридцатипроцентной скидкой! Да мне под силу отыскать красивый шарф от Hanna Hats! Да я на раз-два выбираю туфельки от Jimmy Choo!

– Чу! Не чу! – кто-то легко пробежал по моим плечам подушечками пальцев.

Ульянка хихикнула.

– Воробьева опять кому-то войну объявляет? – вышедший из-за спины Дениска участливо поглядел на меня, улыбнувшись снисходительно, будто шаловливой обезьянке в вольере.

Прервав на полувздохе мое праведное возмущение, он уселся к нам за столик.

– Кого на этот раз обсуждаете?

– Твои удачно подгоревшие котлеты, – показала ему язык.

Повар шутливо погрозил кулаком.

– Смотри, дошутишься, в следующий раз добавлю туда слабительного. Будешь знать, как обижать мой честный труд!

– Честный труд? Не смеши мои колготки! – фыркнула, не забыв угоститься предметом спора. Вкусного, между прочим, предмета спора. Котлетки в столовой были именно такими, как нужно вечно худеющим, стремящимся влезть в размер меньше, девушкам: без лишнего грамма масла и жировой прослойки, начиненные хлебом с запахом мяса. Такими дома не покормят. Дома кормят во всех лучших традициях голодающих Поволжья, выживших в блокаду Ленинграда: котлета сочится горячим жиром, который брызнет во все стороны, стоит ее разрубить, и размер не в пример больше, как минимум, в десять раз.

– Воробьева, хватит придираться! Тебе ли не знать, что меню разрабатывают технологи, и тебе, офисному работнику, грех жаловаться, если даже мастера с завода уходят отсюда сытые и довольные.

Ульянка обвела глазами территорию столовой, немо призывая в свидетели едоков.

Но едокам не было дела до гастрономической баталии, начинающей разгораться между лысым и блондинкой. Дениска, почувствовав, что пахнет жареным (конечно, это же профессиональное!), поспешил свернуть тему разговора в более спокойное для него русло.

– Ну, так о чем вы тут спорили?

– Алена встретила сегодня своего бывшего одноклассника и поняла, что сделать из гадкого утенка настоящего лебедя ей не под силу, – словно отличница на уроке, доложила Ульяна.

– Гадкого утенка? – Дениска посмотрел в сторону Видинеева, вставшего из-за стола, и мигом оценил его нафталиновый налет одежды. – Ну, может быть, тут нет красоты, но, как говорил дедушка Гейне, «единственная красота, которую я знаю, это здоровье».

– Давай-давай, вспомни еще тему сочинения в одиннадцатом классе: что такое красота и почему ее обожествляют люди?

– «Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» – смеясь, хором закончили мы с подругой.

– Не вижу здесь вообще никакой проблемы. В ваш офис, нашпигованный метросексуальными и не очень парнями и девчонками, пришел обычный человек с улицы, видимо, обладающий недюжинным интеллектом, раз его так просто взяли на должность, которая – о боже, двадцать три дня! – была свободной, – бездарно спародировал меня никчемный коллега. – И тут же начались обсуждения. А может быть, он вообще «человек дождя»?

Мы недоуменно переглянулись.

– Я имею в виду, может быть, ему вообще все это чуждо. И главное для него не внешний вид, а результат, цифры, может быть, он и с людьми особо хорошо не умеет общаться?

– Нет! Максим совсем не «человек дождя»! Просто он своеобразный ботан!

– Из которого ты никогда не сможешь сделать современного парня, – подколола меня девушка, по странному стечению обстоятельств именующая себя моей подругой.

– А вот и нет! Очень даже смогу! Я сама лично! Вот этими вот руками, – я протянула вперед руки, оценив по ходу дела идеальный французский маникюр с горошиной страз на мизинце, – сделаю из него мечту всего офиса! Вот увидите – совсем скоро за ним будет стоять очередь в «стекляшку», в которой будут стоять все! Абсолютно все девушки офиса. Даже беременные.

Я проводила глазами Пелевину, разрезающую, словно баржа, пространство столовой своим огромным животом, в котором подрастал Пелевин-младший.

– Может быть, ты и женишь его на красавице нашей фирмы? – хитро подмигнул Ульянке Денис.

– Мозет бить, ты и зенись ево на крафавитсе фирмы? – очень по-взрослому ответила на вопрос я и подняла стакан с компотом над столом.

– Говорю вам здесь и сейчас: я сделаю из Видинеева настоящего мачо!

– И женишь его тут же! – чокнулась со мной компотом подруга.

– И сделаешь это в этом году! – легонько ударил кулачком по нашим стаканчикам Денис.

– Иначе век воли не видать! – хихикнула я, но тут же исправилась под упреждающим взглядом повара. – Иначе сменю работу и пойду веники вязать!

– Кстати, о вениках. Перерыв закончен, вам работать не пора?

– Ой!

Для претворения своего плана по перевоплощению гадкого, вернее, не очень красивого утенка в настоящего белоснежного лебедя мне пришлось ждать чуть ли не до восьми вечера, пока этот трудоголик, что по паспорту звался Максимом Леонидовичем, не закончит с делами и не проверит все выполненное его подчиненными за день.

В это время обычно я уже давно находилась в своей уютной комнате под пледом и просматривала очередную серию веселого сериала, но данное в столовой слово нужно было сдержать во что бы то ни стало.

Наконец, стеклянные двери открылись, выпуская почему-то не торопящихся уходить сотрудников домой.

Даже в лифте коллеги обсуждали какие-то схемы доставки товаров в случае, если мы выйдем на рынок Китая. Я прислушивалась к разговору, но не принимала в нем участие. Китай? Какой еще Китай? Мы в Китай или Китай к нам? Непонятно, но и не очень интересно. Куда важнее цель впереди!

Запахнула на груди легкое кашемировое коричневое пальто и волной выпустила волосы из-под него. Как ни крути, а красоткой быть очень выгодно – наши мальчишки пропустили меня первой из проходной, благодаря чему я быстро нагнала Максимку.

– Видинеев, стой! Поговорить надо!

Тот повернулся ко мне.

– Подвезти?

– Конечно подвезти! Ох, как здорово, не придется тащиться полчаса в холодном автобусе! Спасибо! А еще лучше, если мы сейчас заедем в кафе, что в торговом центре на Ленина, наверняка ты ужасно голоден после первого рабочего дня в нашей фирме! Поехали, поехали!

Видинеев вздохнул, но спорить почему-то не стал.

В заведении я растянулась на диванчике и заказала себе чай. Уже восемь вечера, есть после шести уже давно не принято, и я держалась. Не то чтобы я постоянно придерживалась этого жуткого правила, но старалась держаться в своей размерной сетке, чему не способствовали постоянные перекусы на ночь.

Максимка этого правила не придерживался и набросился на пасту.

Я умильно наблюдала, как однокашник ест. Видимо, мой материнский взгляд тому не пришелся по душе, потому что Видинеев закашлялся.

– Запей водичкой, – заботливо я протянула ему стакан сока.

Чтобы не мешать приходить человеку в норму после тяжелого и первого, между прочим, трудового дня на рабочем месте за ужином принялась разглядывать посетителей кафе, периодически ловя заинтересованные взгляды молодых людей. Но сегодня не вечер для флирта, сегодня я фея-крестная для своего однокашника!

Когда расслабленный после ужина Видинеев приступил к чаю, я, наконец, перешла к активным действиям.

– Видинеев, это правда, что мы переходим к работе с китайцами?

– Еще какая! Ваши, вернее, уже наши, молодцы! За такой короткий срок смогли договориться с ними, это большой успех для фирмы. Знаешь, китайцы – очень осторожная нация, они двести раз все проверят и перепроверят, прежде чем зайти на рынок, но если войдут в какой-то регион, начнут работать с конкретной фирмой, как тараканы перейдут сюда и заполонят все. Это вопрос буквально пары месяцев.

– Если это случится, тебе же придется много работать с зарубежными партнерами напрямую?

– Конечно, в этом, вообще-то, и состоят мои обязанности, – добро улыбнулся Видинеев.

– Ну и собой тебе придется олицетворять нашу фирму.

– Конечно, – Макс сузил глаза, ожидая моего следующего шага.

– Ну и выглядеть тебе нужно будет соответствующе! – наконец, выдохнула я и вперилась в однокашника взглядом.

Видинеев будто провалился в себя. Глаза потухли, а сам он закрылся и съежился от моих слов.

– Максимка, послушай, я не хочу делать тебе больно, обидеть тебя, но ты сам подумай. Ты пришел в крупную фирму, перед тобой будут открыты все двери, тебе нужно будет производить впечатление, заключать контракты. И знаешь, тебе пригодится уверенность в себе, ну сам посуди – ты такой молодец, такой умный и приятный парень, наши вон – сразу твоими идеями загорелись! Тебе нужно только немного помочь, позволь это сделать мне. И я от тебя много не прошу. Просто позволь мне заняться твоим внешним видом. Только и всего.

– Ничего мне не нужно, – Макс встал, видимо, собираясь уйти.

Я сразу же скуксилась. Его хорошее воспитание сыграет с ним сейчас очень хорошую шутку, уж мне ли, его бывшей однокласснице, не знать!

– Тетя Валя бы меня сейчас поддержала! – запрещенный прием, но очень действенный. Мама Макса была настоящим авторитетом для всего нашего класса, а возглавляя родительский комитет, авторитетом была и для наших родителей. Не сомневаюсь, что своего отпрыска она держала в ежовых рукавицах.

Макс улыбнулся. Вернее, просто растянул губы в улыбке. «Хороший мальчик», – мысленно похвалила я его и едва ли не потрепала по шерстке. То есть по отросшей шевелюре.

– Что тебе надо?

– Мне нужно только твое время. И ты! – вдохновенно выпалила я.

Видинеев растерянно снял очки и подслеповато уставился на меня, потом натянул свое убожество снова на нос и взъерошил волосы. Разволновался. Правильно волнуется, он еще не знает, сколько я ему добра сделаю!