Читать книгу Закрытая переписка Б. Стругацкого. Прижизненный вариант некролога. Здесь можно ознакомиться с последней перепиской, удаленной с сайта Б. Стругацкого - А. Аруунас - Страница 10

По сути, любой режим всегда трудился над одной и той же проблемой: как надо правильно думать. Разумеется, имелась в виду подконтрольная популяция, предполагалось, сам режим таким высшим знанием уже наделен и в силу данного обстоятельства обременен миссией имплантирования оного знания в остальное поголовье, которому еще лишь предстояло увидеть свет и вместе с ним смысл жизни. Как и можно было предположить, главный принцип, на который опиралось такое высшее знание, был: «Думать Правильно нужно с выгодой для него». И каждый из режимов, в меру своих возможностей и отпущенного времени, напряженно работал над одним и тем же вопросом, не жалея аргументов, колючей проволоки и гор трупов. Но даже сваливая их бульдозерами в «братские захоронения», никто из них не сомневался, что ответ может быть только один. А когда обнаруживалось, что все несколько сложнее и ответов на деле может быть больше, гораздо больше, они работали над другим: сделать так, чтобы ответ был только один. Мечта любого режима, на которую тот не жалел подручных ресурсов, всегда имела известный конец. Впрочем, это их останавливало мало. Они как москиты: чужой опыт их ничему не учит.

Как утверждают крупнейшие теоретики порядочности, человек сам убеждает себя в моральных истинах: «истины» никакой нет. Но как получается, что то, чего нет, для всех 11-ти часовых поясов континентальной Географии и 140 наций каждый раз удивительно точно воспроизводит то, что выгодно только москве?

Для политической драмы у нас есть все, кроме одного: веры в неизбежное светлое будущее. Дело не только в том, что на любое ваше светлое будущее нам глубоко написать с Северного откоса Эвереста. Социология, которую особенно не любят известные приоритеты, несет на себе прикладной аспект. Ответ на вопрос «чего боятся русские» выглядит как сюжет к сценарию фильма ужасов. «Больше всего руссияне и их президент боятся остаться одни: побега от них неруссиян, и они убивают каждого, кто делает такую попытку. Потом свой главный страх превращают в главный закон – для всех. И страх наказания – в главный приоритет». Побег здесь – прежде всего в смысле социокультурном. К сожалению, оборот «убивают» тут не фигура речи. Это – проблема для современной цивилизации и свободного мира. Их отличие от Boko Haram и ISIS6 лишь в том, что у них есть ядерное оружие, а у тех пока нет. «Русская цивилизация», как они теперь с наслаждением себя называют, была вновь вынуждена вернуться к идеологии. Все три открыто – официально – объявили своим главным противником ценности цивилизации Запада (это буквальный перевод «Boko Haram») и, прежде всего, самую первую из них: свободу. И на наш взгляд, гораздо большую опасность для современной цивилизации и остальной планеты представляют именно «эти», а не те. Тезис также выглядит спорным, и мы сделаем попытку быть аргументированными, сдержанными и последовательными. Разумными.

Параноидальный характер страха перед «иностранными шпионами» диктует весьма узкие рамки выбора реальности, в которой жить. ISIS7, публично расстреливая «шпионов» и «предателей», устанавливая главным приоритетом, понятно, расширение территориальных границ и практически во всех мельчайших деталях воспроизводя послевоенный «русский образ жизни», делают известные тезисы истории наглядными.

Но даже они не решились на введение в строй главного русского изобретения: концентрационных рабочих лагерей.

Концентрационные рабочие лагеря – или просто: «лагеря», в будничном обиходе руссиян – формально выполняя функцию перевоспитания не научившихся думать правильно, служили и до известной степени продолжают служить важным институтом их культуры, как бы ни жестоко это звучало, четко обозначая достаточно прагматичную функцию селекции вполне конкретного генофонда подконтрольной популяции.

И такая селекция у них, безусловно, удалась. То, что осталось, строго говоря, даже читает лишь с трудом, если это не нацфантастика (в силу чего не читает больше ничего), и речь не идет о Ницше и Шопенгауэре. Так дислексия8 становится яркой самобытной чертой не только этнической культуры руссиян: она стала отличительным маркером всех наций, которые они контролируют, от Территории Урала до японской островной гряды. Ни Урало-алтайская ветвь языков, ни Енисейская не сумели объединить силы и получили то, что имеют. Крайне любопытная тема еще только ждет своего проницательного исследователя. Вряд ли надо говорить, насколько такое положение с подконтрольным поголовьем устраивает Москву.

Приоритет рабоче-крестьянского стандарта объема интеллекта и определил, кто должен стать врагом.

Тупое население – преданный друг диктатуры. Стандартный руссиянин до такой степени отличается от носителя разума свободного мира, что безопасную дистанцию инстинктивно соблюдают еще до того, как он откроет свой рот или что-то сделает. То, на чем с пеной у рта, буквально доходя до фатальной истерики настаивали пни, – на своей уникальной особости, можно считать давно состоявшимся фактом, высеченным в генах. Однако объяснение «развязанной на планете русофобии» лежит не только в этом. Москва вынуждена жить в своем мире.

Ее называют раковой опухолью и паразитом, живущим за счет чужих жизненных соков. Но как такое в условиях современных отношений возможно? Это тем более странно, что другие этнодомены с ней не связывает ничто, кроме нефти, эшелонами уходящие от них в ее направлении, и эшелонов с продуктом книгоиздания в обратном направлении от Москвы к ним, в которых она за определенное денежное вознаграждение подробно рассказывает им, с какой стороны состава лежит свет истины.

Она говорит, как думать.

Понятно, что какой-нибудь непривязанный Заратустра откуда-нибудь с Алтайских или Уральских гор в эту схему не вписывается.

Рассмотрим подробнее этот тезис, который Москва запрещает изучать даже в форме научной фантастики.

За сто лет работы вот этой простенькой схемки паразитирующий организм до такой степени видоизменил физиологию своего хозяина, что всё вместе теперь выглядит естественным, натуральным, почти единственно возможным пожеланием законов природы и небес: организм видоизменил психику восприятия своего хозяина. Как это он сделал – хорошо известно. На этапе начала строительства своего светлого будущего пни ставили несогласных к стенке без всякой статьи: на нее просто не оставалось времени, несогласных оказалось слишком много. Сегодня с временем у них гораздо лучше, и под это свое главное пожелание они подвели побуквенный фундамент.

Приглядитесь и обратите внимание на то, как ими построены последние законы для самого опасного для них элемента: политзаключенных. Им нужно не просто наказать не умеющих думать правильно, далеко нет. Им нужно еще их унизить, и прежде всего в собственных глазах. Подконтрольное поголовье аплодирует.

Дословно на языке москвы это звучит как «сепаратизм». Причем что это за такой «сепаратизм» и чем он так встал поперек всему прогрессивному человечеству – вы нигде не найдете ни одного даже случайного слова. Уважаемые пни, ну вы простым понятным языком, популярно объясните для рабочего населения и бабушек, что всякий сторонник суверенитета, независимости и свободы своей национальной республики теперь по законам приоритетной нации подлежит тюремному заключению: тот, кто выступает за отделение от Москвы – преступник. Вот, ничего лишнего. Бабушки и рабочее поголовье теперь знают, куда наступать не нужно и как надо правильно думать. Притом, что деятельность партии комминистов, бесчисленное множество раз утвержденная в истории как преступная и бесчеловечная, все также не только остается легальной – она широкими попами сидит прямо в русском правительстве. Так условия режима становятся предельно откровенными. Придумавший это бесстыдство маленький московский фюрер обнаглел до такой степени, что свои пожелания прописывает уже в форме закона для всех. Трусливо прячась за лексику, непонятную не только мясникам, но и офисным работникам, москва истерично уничтожила своего самого страшного врага: право человека на свободу мысли. Превышение власти главным госчиновником в условиях свободного мира имеет один конец; в условиях русской диктатуры даже многократные преступления остаются без последствий. Право человека свободно, открыто и публично выражать свои мысли – то, на чем построен свободный мир – для цивилизации пней что-то вроде атавизма.

Таким образом, принудительная ассимиляция всех этнокультур введена в статус закона.

Здесь научная фантастика заканчивается. Когда свободно, открыто и публично население выражает лишь разрешенные мысли, фабула имеет один конец. Они так спешат всех сделать собой, потому что их время вышло. Смертельно опасный скам, известный на Побережье и в Восточной Федерации как русятина, в буквальном смысле торопится изменить на генетическом уровне состояние всего живого, до которого успеет дотянуться.

Но что может стоять за манией русификации наций, по отношению к которым сами руссияне никогда не испытывали ничего, кроме ненависти? Ниже мы попытаемся разрешить эту и другие загадки. Разумеется, за этим без труда читается едва спрятанный страх. Однако явление совершенно неправомерно было бы рассматривать в отрыве от макромании, бреда величия принятой идеологии. По мнению диктатора Путина, одного из главных архитекторов теории тотальной ассимиляции чуждых этнокультур под приоритет единой страны, каждый даже ничтожный шаг этнической культуры к свободе неизбежно несет угрозу его собственной нации: ее миссии быть великой. Русские под страхом тюремного заключения запретили иным этнокультурам публично говорить о свободе, и на то были основания. Русская клетка обсуждению не подлежит. В целом, такая рабочая схема должна быть продуктивной.

Если вы включите телевизионный приемник под их контролем или просто подставите ухо, то московский «президент» подробно расскажет вам в него, как надо правильно думать. То, как надо думать, поразительно удачно будет укладываться в то, что выгодно ему и его окружению. Если вы настроитесь на теле-радио-интернет-вещание его окружения, то оно тоже немедленно поставит вас в известность о том, чего ему, собственно, не хватает от жизни, чтобы ему стало совсем хорошо. Цепная болонка диктатора Рогожин, тряся холеными щеками и сыто облаивая всё попадающееся на глаза с лейблом «ненаше», зарабатывает на хлеб с такой стремительностью, что аудитории остается разводить в стороны руками. Впрочем, поставленная перед ней цель достигнута: теперь любой охраняемый ею периметр предусмотрительно обходят стороной даже попугаи. Конечно, справедливо недоумение: что общего может быть между собаководством, дирекцией космоса и местом посла в зарубежной стране? Еще один сладкий язык – еще одно Светлое Финансовое Сегодня… Не имеет смысла спрашивать, что же это за такие исключительные достоинства, которые на протяжении десятилетий для одного субъекта держат открытыми двери к радостям жизни, которые закрыты для других? Свободной рукой катая его в масле, купая в сметане и лаская ему пенис, Путин вряд ли даже делает это на сознательном уровне: тявканье в правильном направлении определяет размеры тарелки. Единственно возможная Идеология Единого Куска их усилиями так вживлена в каждый сантиметр оккупированной ими земли, что никакое иное мнение попросту стало невозможно.

Избавиться от тотального контроля «приоритетной нации» – значит избавиться от всех ее болезней, грязи, букв, хронических катастроф, аплодирующей лжи и воняющей трупами истории. Это именно то, чего Москва всеми силами старается не допустить. Так объясняется навязывание русских букв и русского языка всем часовым поясам с подконтрольным населением: навязывая другим реестр своего счастья, она выживает.

Наряду с тем, навязывая другим свою блевотину, она только делает за них обычный выбор. Приоритетная нация следит, чтобы у не имеющих права выбора такой выбор неосмотрительно вдруг однажды не появился.

Русский закон, запрещающий нерусскому населению иметь в собственном этническом алфавите латинские буквы, предельно точно указал им, какие буквы иметь можно.

Запрет московской диаспоры другим этнокультурам совершить переход своего алфавита на родную латинскую графику вызван тем же страхом: что этнический начертательный язык станет реально популярен. Страх, что он выживет. Последствия этого для приоритетной нации, в самом деле, очевидны. Сейчас, под навязанным русским, не имеющим никакой ценности в рамках культурлогических реалий планеты алфавитом – это обреченный абсолютно бесполезный мусор, дни которого сочтены. Переведенный же в цветущую животворную вселенную латинских начертаний он станет уже недосягаем. Превратится в полноценного носителя активной информации, который больше не достать. Очевидно, что москва весьма ревниво отслеживает все из оставшихся путей выживания исторически ненавистного ей этнического контингента Восточной Федерации.

Намерение здесь одно. Четко обозначить чуждую, всё еще жизнеспособную среду – этническую культуру как собственность москвы.

Всего лишь только одна деталь говорит обо всем. Всякое публичное обсуждение данного факта религиозно-этнического конфликта, т.е. на ТВ, радио и в газетах, на протяжении всех лет его развития было запрещено. Его «нет и никогда не было».

Темы для обсуждения нет.

Восстание этнических рабов, первый и главный страх русской диктатуры, как сюжет окажется невозможным даже в форме научной фантастики. Он исключен абсолютно.

Именно такая попытка избавиться от тотального контроля и поспешно определена ею русофобией: «О принудительной русификации говорить нельзя». Всеми каналами москвы был трусливо задавлен всего один вопрос: так на каком основании руссияне с их диктатором решили за чуждые культуры как им жить можно и где им жить нельзя?

Так мы подошли к главному пункту обвинения режима.

Диктатура не сможет выжить, если ее не будет направлять посредственное меньшинство.

…

Этот пресловутый «феномен» так торопится, что опрокидывается на всех поворотах. Мы ведь с самого начала не претендовали на многое, жизнь и в самом деле лишь эксперимент познающего, но чтό им одна жизнь – они изуродовали и замучили насмерть у себя в концентрационных лагерях миллионы жизней.

Для любого режима фундаментальных вопросов всегда только два: это контроль внутренней среды и среды внешней. Оставив для себя практически монопольный доступ к медиа и внимательно отслеживая любое шевеление в эфире этнодоменов, центральный вопрос с контролем внутренней среды был решен. Оставалась среда внешняя.

Тематику тотальной принудительной русификации коренного населения и сознания в беспрецедентных масштабах 10-тичасовой континентальной Географии даже на уровне чисто социологических феноменов трудно назвать актуальной для свободного мира, и там зачастую просто плохо понимают, о чем речь. По большей части, все, что их волнует, это проблема ядерной утечки, и их можно понять. И в дилемме «политический хаос – или диктатура» они слишком часто придерживаются чисто европейского взгляда. Поэтому для москвы так важно, чтобы они продолжали оставаться в стороне. Отсюда был только один шаг, когда она попытается вмешаться в систему свободных выборов свободного мира – того, что для нее неизменно составляло очертания еще одного врага номер один. «Психология народов» (W. Wundt) в том виде, в каком ее преподносят BBC и NBC, нуждается в ряде комментариев.

Захватив абсолютный доступ к медиа с минимально массовым охватом – ТВ, книги, радио и газеты – и крайне ревниво отслеживая к ним подступы, москва утвердила приоритет своей этнической принадлежности. Для всех.

Давайте поговорим о справедливости, предмете, составлявшем особую любовь для руссиян (больше он ее у них не составляет). Я попытаюсь опереться здесь лишь на один инструментарий, с самых лучших сторон зарекомендовавший себя в практике тысячелетий, миров и цивилизаций: на инструментарий логики. И если что-то пойдет не так, пусть меня поправят.

Всю паутину информационных каналов держит в руках только один паук.

В этом простеньком постулате – суть всех несогласований времени, крови и гор костей и трупов.

Сейчас мы уйдем в сторону от горячих живых обсуждений того, могут ли у паука быть руки и почему их у него быть не может, если они у него есть, здесь кое-что важнее.

Верно ли будет сказать, что, опуская всю философию за скобки, восприятие мира любой конкретно взятой популяции определяет тот поток информации, что мягким (или не очень) ворсом омывает их мозги? Теперь мысленно воссоздайте перед собой Кусок Континентальной Географии размером в одиннадцать часовых поясов.

Верно ли будет утверждение, что, также опуская философию за скобки, ЦЕЛИКОМ ВСЮ паутину информации на том Куске держит в руках только и без условий одна жирная точка той географии, Москва, включая интернет? Речь, конечно, идет о буквах фразеологических сложений, но не только. Уверен, не один я слышал о поразительном явлении избирательного затирания в глобальной Сети для того самого Куска, когда отдельный сайт, электронная книга, ее фрагмент либо ссылка на нее, не содержащие ничего криминального, вдруг «исчезают» – тихо отключаются для поисковиков, и их больше «нет». Не подлежит никакому сомнению, что предыдущая версия режима москвы была возможна исключительно в силу контроля всей информации – внешней и внутренней: ее комбинированием, дозированием, оттягиванием и простым уничтожением создавалась совершенно особая реальность, не имеющая ничего общего с внешним миром9. Именно этот механизм, доведенный до индустрии поддельных новостей, и позволил наряду с практикой отстрела и всем прочим создать известный Единый Кусок. Телевидение как инструмент манипулирования сознанием населения и пропаганды идеологии режимом даже не ставится под сомнение. Больше того: они вообще не ставят под сомнение свое право манипулировать чужим сознанием. То есть такой географией владеет тот, кто владеет телевидением. Один раз получив к нему доступ, режим уже не допустит доступа к нему кого-то еще. Вопрос его выживания.

Очевидно, что московский диктатор, охваченный маниакальным желанием реанимировать то, чего давно нет, для которого, по его же словам, падение предыдущего режима составляет «трагедию столетия», будет неизбежно вынужден прийти точно к тому же самому: контролю информации. Данный организм настолько поглощен реанимацией трупа, что со стороны становится слегка не по себе. Как все субъекты маниакального склада, свой смысл жизни он будет претворять любой ценой и всегда за чужой счет. Опасаясь, и весьма справедливо, последствий за все свои преступления, от Путина и его мерзляков следует ждать любых экстремальных, грязных и даже чрезвычайных мер, чтобы сохранить за собой верхние места в Кормушке. Это их вопрос выживания.

Спланированная криминальная система, оказавшись при педальках власти, действует по хорошо известному сценарию. Всякий, представляющий для нее реальную угрозу и просто ее критик, немедленно становится «вором», против него возбуждаются научно-фантастические исследования на тему «хищений в особо крупных размерах», «злоупотреблений служебным положением» и т. д. Защитная реакция паразита предполагает весьма однозначный исход. Власть решает всё. Хорошая новость в том, что стандартная практика дискредитации комбинируется с практикой физического устранения. В том ключе, что она гуманнее.

И вот главный конандрум. Как быть, если на том самом пресловутом Куске в 10 (десять) часовых поясов помимо руссиян живут и жили задолго до появления русси на их Географии еще 140 тех самых non-Russian наций – этнических культур коренного населения?

То, что 140 этнокультур тотально обязаны в рамках целых исторических отрезков созерцать только мужественные русские выражения и всегда только их, предполагалось как бы само собой разумеющимся. Неплохо, правда?

Утомительно навязчивое подчеркивание превосходства русской нации над всеми другими в принципе возможными расами, народностями и этногруппами не открывало никакой новой страницы в клинике их отношений. Это была самая настоящая условно-рефлекторная реакция.

Другие варианты не предполагались.

Делают они это так: попросту не дают другим говорить. Держа в руках монопольный доступ буквально ко всей паутине информканалов, они буднично, непринужденно поправляют собой реальность. Горцы ценой своих и чужих жизней попытались такое положение изменить, но все оказалось даже хуже, чем выглядело. Так они создают удобные для себя законы и устанавливают их для всех.

Теперь москва неспешно и подробно рассказывает всем, находящимся под их контролем, что история их географии – вообще не их история и вообще не их география, поскольку такой-то руссийский поп там успел перессать, от Территории Урала, Алтая до Севера и Дальнего Востока пометив таким образом приоритет пребывания для тех, кто там есть, был и будет, включая, кто еще не рожден.

Где только пн10 в любой форме и в любом контексте – как бы невзначай – начинает рассказывать о «многонациональных исторических традициях и культуре» вашей земли, то вы должны точно знать, что происходит. Они пытаются метить себе новую территорию.

Та же социология воздвигнута под убивающие тупостью вопросы приоритетного населения почему у меня в машине GPS-навигатор на английском языке. Вначале я пробовал отвечать дипломатичным «я не русский, мне можно» и «а на каком он должен быть?». Потом перестал. Когда эволюция находится в раздумье, для катаклизма бывает достаточно одного неосторожного сомнения.

Пожалуй, уже никто не станет спорить с фактом, что на вершине лесенки, построенной русосом, может стоять только русос. По их мнению, весь конечный замысел эволюции, эволюционного развития имел своей задней мыслью их – как результат напряженных усилий геологических эпох и отчаянного движения континентов. В это трудно поверить, но именно такой вид имел любой контекст их поздравительных обращений. Это предполагало последствия. Идея эта так понравилась им всем, что «к стенке» выстраивали даже тех, кто хлопал недостаточно громко. Всё то неизбежно должно было оставить след на их рефлекторном поведении сегодня – как они воспринимают новый день. Идеология режима Москвы, мимикрируя, призвана выполнять прежние функции, и на них мы остановимся ниже. Следуя дальше такой логике, сегодняшний маленький кукловод с большим ртом в Москве является закономерной, конечной и единственной целью эволюционного развития, заложенной еще на стадии Большого Взрыва. Я не то чтобы ставлю это под сомнение, и дело не в прическе или бледном виде диктатора, который всегда аккуратно причесан, но важно понять: то упорство, с каким он снова и снова возвращает всех к идее реанимации и советизации истории подконтрольной географии, имеет свои основания. Не обещай они разрядку напряжения бреду величия, они бы не прорастали, как лопухи на заброшенном кладбище. Московский «президент», не успев усесться в кресло и сразу заговоривший о приоритетах, оставил совсем немного места для сомнений, что они будут единственно возможными. Торжественно провозглашенную им Идеологию Единого Куска никто не решился подвергнуть даже робкому осмеянию. Всякий противник насаждаемой им идеологии, видящий ее натужно выкаканным подарком больного ума нарцисса, автоматически становился врагом русского народа с диагнозом русофобии. Согласно же установке преступного синдиката Москвы, русофобия подлежала полному искоренению: она им мешала. Так придуманная Москвой конституция оказалась написанной для других, тех, кто подлежал контролю. На него она не распространялась.

Ведь это же не может не бросаться в глаза: не было ни одного минимально громкого судебного слушания по делу о массовых захоронениях. Больше того: любые преследования – как юридические, так и гражданские – запрещены в отношении участников массовых убийств и массовых захоронений 1935—37 и 1946—47 годов. Не состоялось ни одного судебного слушания над сотрудниками КГБ. Кто поверит, что за весь период его правления с 1999 года это – всего лишь дело случая? Ничего конкретного – только общие слова, общие рассуждения, абстрактные сожаления, предписанные случаем выражения и непременные возложения цветов. И всё, вопрос закрыт. Сотрудники КГБ в шинелях с пистолетами в руках, проходя вдоль усаженных у траншей фигур со связанными за спиной руками, методично поднимая руки к затылку каждой и зачищая свой мир от не умеющих думать, как предписано, оказались всего лишь безликими тенями, которые не имели к идеологии москвы никакого отношения. Испачканная дерьмом и трупным ядом страница русской истории благополучна перевернута. Как только до москвы дошло, насколько такие слушания ей невыгодны, они стали невозможны. «Они только выполняли приказы». Тема закрыта. Очень скоро Москва дает знать, чьи приказы они выполняли. Нехороших людей с недостаточно русским фамилиями. И всем всё сразу становится ясно. Античеловечный режим Москвы без тени смущения мимикрирует, подчиняясь основному стимулу, выживанию. Так Идеология Единого Куска, вбиваемая московским «президентом» в сознание поголовно всех, тихо подтирает за ним всюду, где он успел испачкаться.

Не допустить, чтобы нерусские домены сумели выбраться из русской ямы. Что для этого нужно и что происходит с теми, кто это сделать смог, – составляет уникальную главу истории болезни. Необходимо еще раз сказать, что всякое публичное обсуждение темы – на ТВ, в книгах, на радио и в газетах – запрещено не только Большой Кормушкой: оно немедленно ставится под запрет любым лицом московской национальности. Их яма обсуждению не подлежит.

И еще один важный пункт. Обо всех этнических рабах, успешно запертых в их клетку, в медиа пн надо громко говорить, что они – «русская гордость». Пни не сомневаются, что этого достаточно для профилактики восстания рабов. Никто не скажет наверняка, что это так, но пни абсолютно в этом уверены.

Мы опасаемся, что важный момент всей фабулы ускользнет от внимания. С красной строки вновь отметим, что анально-садистский тип характера диктатора (по классической типологии австрийского психиатра З. Фройда11) сразу предопределил судьбу географии: когда с захватом власти все-все-все политические противники благополучно оказываются мертвыми, за границей, «иностранными агентами» и «ворами», со всем рядом последствий, даже до самых бестолковых доходит, когда рот лучше держать закрытым. Но когда мертвыми оказываются даже те, кто за границей, – вот это для сознания представителя Западной культуры оказывается последней точкой. Тоже – со всем рядом последствий. Всякая попытка антикоррупционной активности со стороны оппозиционного ума всеми этажами власти будет объявлена, конечно же, иностранным агентом. Задайтесь вопросом, почему? Сосредоточив в одних руках колоссальную власть и деньги, уничтожив выборную власть в этнодоменах, целиком оставив ее для себя, маленького, но с большим ртом, чтоб, не приведи случай, там в нерусских республиках не выбрали не то, что ему нужно; откровенно натыкав туда мурзилок, тщательно подбирая тряпок и ослов и просто застрелив всех политических противников, минимально способных что-то изменить, он целиком посвятил себя реанимации трупа. Примитивная и банальная, достойная питекантропа формула удержания под контролем насильно втиснутых в светлое русское будущее десяти часовых поясов удивительно точно пришлась по вкусу приоритетному населению. Пни аплодировали. Менталитет КГБ решил всё. История болезни географии была дописана.

Я не знаю, правда ли это, но, как говорят, он даже не служил у себя в армии – в той самой, которой предписано умирать за его ценности. По слухам, вместо службы в руссийской армии он «выбрал учебу». Спрашивается, почему именно ее. Ну не иначе от большого ума. Человек по всем стандартам в жизни неплохо устроился, не так ли? Феноменально сладкий язык, его единственное достоинство, заставляет задуматься, как многого в жизни можно добиться лишь одной его умелой работой, не имея абсолютно ничего. Скажем, прежде чем вплотную заняться реформами в армии, Адольф Гитлер не без успеха опробовал себя в роли ефрейтора. Бережно охраняемый им (Гитлер, понятно, до этого сюжета уже не дожил) прямо у себя под окном «мавзолей» с чьим-то столетним трупом, бесстыдно выставленным посмотреть, пожалуй, может служить своего рода логотипом ценностей. Реанимация трупа очень скоро перестала быть фигурой речи. «Откровенно диктаторский тип правления» («NPR» – National Public Radio, New York) – всего лишь результат потребностей руссиян. Банальный преступник, боящийся из соображений безопасности оказаться за пределами Большой Кормушки и идущий на новые преступления, чтобы этого не допустить, является венцом выражения сути своей нации.

Соединенные Штаты и культура Запада не могли не стать врагами в официальном реестре дефектов маленького сознания: они были несовместимы. Я далеко не сразу понял, в чем объяснение такой его привязанности к одному трупу, к которому он даже не успел приложить руку. Он видит себя наследником того Куска Географии, который, как рассказывают, тот широкими движениями сгребал, с энтузиазмом расстреливая известный процент населения. Центральная задача «президента», о которой он страшно боится сказать вслух, – любой ценой сохранить Империю Зла. Кусок поменьше Мелкого не устроит, и тема стоит отдельного сюжета психопатологии. Его до такой степени приводит в ужас перспектива навсегда потерять десять чужих часовых поясов, что неприлично улыбаться, показывать пальцем и рассказывать непристойные анекдоты начинают даже вовсе равнодушные к политике лица. Его страх, что однажды та самая География станет свободной, означал для него, что больше она не будет называться именем его нации. Бред величия диктует, как много людей должны умереть в подотчетный период. Так его главный приоритет, сохранить в собственность москве – в свою собственность, 10 часовых поясов становится главной запрещенной темой на всей подконтрольной ему территории.

Так какое число трупов он готов возложить под этот свой приоритет, о котором запрещено говорить?

Как Мелкий всеми силами пытается всех убедить, «любое». Ну, а все-таки? В натуральном исчислении?

Комплекс лорда Фаркуаада безошибочно диктует дальнейший сюжет. На всей территории пресловутой Географии не нашлось ни одного Ослика и Шрека, способных дать нескончаемому абсурду цивилизации пней счастливый конец. Маленькое сознание ставит знак «равно» между собой и 11-ю часовыми поясами, отсюда и проистекает тотальный психоз его Идеологии Единого Куска. Попытка стать свободным от него и режима его страны воспринимается им как покушение на его величие. Синдром Румпеля настолько органично связан с коллективным мировосприятием руссиян, что ни один из них его даже не замечает. Понятно, что свобода этноареалов по примеру Эстонии на языке русского режима будет «развалом страны». Центральный стержень усилий Путина – не допустить всеобщего восстания этнических рабов – определял средства. Его основная идея, всё подконтрольное население 11-ти часовых поясов, все десятки миллионов людей привести к «общему знаменателю», Идея Единого, ради которой дышат все диктаторы, является прямой производной его мира, в котором он живет, из которого происходит и выбраться из которого не в силах: официальный представитель Мертвого Прошлого будет убивать всех, кто в силах реально ему помешать.

Психологический портрет достаточно неприятен, но он по определению не может быть полным. Фальсификация выборов, фальсификация референдумов, имитация выборов, имитация референдумов, всё, от чего у любого нормального носителя разума должен случаться рвотный рефлекс, для диктатора и пней – предмет первой жизненной необходимости. Наевшиеся сыны русских гулагов даже не понимают вопроса. В навсегда ригидном, насквозь деревянном восприятии пней всё это лишь элементы обременительной, излишней и утомительной системы ритуалов.

Система ритуалов, в которую механика режима превратила главные ценности мира, с гордостью называющего себя свободным, вновь вернули всё к исходной точке. Понятно, что идея победного возрождения «Матушки Русятины» за чужой счет была горячо поддержана всей диаспорой русосов. Для целей сохранения себе Куска диктатор сделал главное: сразу установил, как всем надо правильно думать. Оккупация пнями Латвии и Побережья была не оккупацией, а «следованием пунктам взаимных договорных обязательств»; национальная независимость республик Башкирии, Татарских Эмиратов и Сибирского Ханства были не последней надеждой чуждых ненавистных этнических культур на выживание в условиях тотальной русской диктатуры, а «следование узкоконфессиональным, частнособственническим интересам»; регулярные подразделения армии республики Ичкерия и повстанцы Сопротивления были не повстанцами, а всего лишь «международными террористами», и так далее, и так далее. Он так увлекся, что под аплодисменты вслед за своим подконтрольным поголовьем стал учить уже и свободный мир счастью единственно правильного мышления. Возмущение Мелкого насчет употребления в мире слова повстанцы составляет целую главу истории болезни. Попробуйте догадаться, как следует называть вооруженных партизан этнодомена с точки зрения паразита, озабоченного отбиранием у других их национальной нефти с газом и имплантацией там своих мурзилок? Госчиновник Куска, не вызывающий на планете ничего, кроме омерзения, должен был в конечном итоге сделать «его» кусок парией современности. Месть миру была теперь только вопросом времени. Исполинская Машина подконтрольных медиа пришла в движение и запустила все чресла. У «террористов» теперь не было никаких шансов.

Нет сомнений, что, сидя в президентском кресле, московский диктатор не только не мог не знать о непрекращающейся практике пыток людей в застенках ФСБ, вслед за чем таких подследственных расстреливают как нежелательных свидетелей, но и как бывший сотрудник КГБ в деталях осведомлен о процедуре такого рода допроса. Причем речь не только о захваченных руководителях и членах Сопротивления. Таким образом, уже формальная логика настаивает, что, по крайней мере, часть пыток проводилась и проводится с его санкции и с его ведома. Но никто так и не решился задать вопрос, принимал ли он сам когда-либо участие в пытках детей? То ли все заранее знают ответ, то ли просто рвотный рефлекс в ответ на вранье из немытого рта старшего госчиновника стал уже общим явлением. Добывание информации, как он однажды публично и радостно всех уверил, непосредственно делает его работу «родственной работе журналиста». И подконтрольному поголовью вот этого объяснения вполне хватило. По просьбе диктатора, население немедленно увидело в нем журналиста. Главное, чтобы всё было произнесено звонким, четким, уверенным, детским голосом. Под аплодисменты «президента» на руках вознесли к пилястрам и колоннам, с тем чтобы он мог звучать еще громче и еще сладостнее.

Трудно сказать, как насчет яда и ножа, но начни журналисты использовать в работе с информацией практику пыток, они, несомненно, добились бы большего.

Дамы и господа! Вот это и есть русское правительство у себя за работой, кто пытает, убивает, отравляет, врет, сжигает улики и уничтожает доказательства, чтобы сладким языком говорить в уши своему безмолвному стаду, что значит думать правильно.

Страх Большой Кормушки, восстание рабов, нашел немедленное отражение в ее законодательном уложении для подконтрольного населения. Символизм условно-рефлекторных дерганий не должен оставаться без должного внимания. Закопать столетний труп означало бы для него закопать Мертвое Прошлое – то самое, официальным представителем которого он является. Один калмык в «мавзолее», являющийся позором свободной степной нации, которому поклоняются русские, может быть объясним исключительно через призму бреда величия. Уже первые наброски в психологических этюдах людей, имеющих устойчивые позывы к социопатии и идиотии, говорят, что ждет популяцию, которую они жестко контролируют. Впрочем, руссияне принимаются аплодировать всякий раз, когда на столе появляется тарелка с супом или кто-то им начинает рассказывать об их неизбежном скором мировом господстве. Как бы то ни было, написанная ими история заслуживает в лучшем случае непристойного анекдота. Отсюда исключительная важность их монопольного доступа к Паутине каналов информации.

Как те же события должны были выглядеть в преданиях, книгах и кинематографе самих 140 этнокультур коренного населения Восточной Федерации, всех оккупированных ареалов от Кавказских Гор и Карелии до Курильских Северных Территорий Японии, кровь и грязь навязанной им русосами лживой «истории», никто никогда не узнает – по хорошо понятным причинам. Говорить им запрещено. Слышать, слушать, видеть и читать всем им можно только москву.

И думать соответственно.

И именно приоритетные решают, можно ли публично – на радио, ТВ и в газетах – обсуждать их «приоритетность» или нельзя. Конечно, это обсуждать нельзя. Тема под самым строгим запретом.

Свободный мир совершенно прав, не подпуская их к своим землям, хорошо предвидя, чем закончится зажеванный насмерть сюжет с русси. И больше того, даже в тех случаях, когда запретить другим говорить не представляется совсем возможным, как с случае с Европейским Союзом, Соединенным Королевством, Соединенными Штатами и 140 non-Russians Первой Нации, они делают всё, чтобы не услышать: здесь больше, чем форма защиты.

Право на существование в смысле биологии имеет только один вариант чего бы то ни было. Видимо, уже ясно, какой.

Понятно, что при такой диспозиции о диалоге речь идти не может. И здесь стороннему наблюдателю был бы небезынтересен собственно генезис патологии: Идеология как форма физического уничтожения вновь становится приоритетом.

И происходит до скуки заезженная история. Когда слышишь только самого себя, совсем скоро то, что говоришь, проходит уже не только как общепринятый факт: теперь это уже что-то вроде почти закона природы.

О том, что они еще недавно делали с теми, кто пробовал бороться с установленными ими «законами природы», все хорошо помнят.

Диктатура предписывает звуки своего голоса в качестве единственно возможных. Так они с топотом, опрокидывая все едва слышные возражения, приходят к концепции о «русской цивилизации», о чем-то, не имеющим аналогов в истории миров и анналах эволюции. Вкусная глупая птица глухарь весьма счастлива именно в моменты своего мыслительного онанизма.

О том, что саму пресловутую концепцию они без тени смущения сдернули ни у кого иного, как автора «Легенд…» и «Диалога о Стене», – нигде не было даже мимолетного упоминания.

Одна группка людей, отметившая себя особым знаком этнического отличия, захватывает единоличный доступ к сети информационных каналов и навязывает сознанию всех других Приоритет для всех – Приоритет Своего Этнического Происхождения, делая это тихо и украдкой. Как много слышно возмущенных голосов?

Таким образом, приоритетность одной конкретно взятой нации, равно как и ее «всемирно-историческая миссия» (это дословный диагноз), определяется не зависанием звезд и завещанием небес, а той самой тривиальной паутиной с назойливым пожеланием как надо всем другим правильно думать.

По этой причине москва и, прежде всего, ее «президент», бдительно следят, чтобы, кроме них, доступа к ней больше не было ни у кого. Сделайте однажды паузу и попробуйте ответить на вопрос, так чего вы должны бояться больше, русского правительства или терроризма?

…Если только сказать, что они навязывают коренному населению в сто сорок этнокультур русскую литературу, свои буквы, свой язык и свои экзамены, чтобы держать их под контролем – в подчинении, то это было бы слишком просто. Потому что чтобы избавиться от того, что кто-то кому-то навязывает, сразу сделав жизнь прекрасной, достаточно одного желания – и немножко здравого смысла. Здесь – система, и она крайне ревниво относится к попыткам сделать ее достоянием остального мертвого прошлого. И тем не менее.

Понаблюдаем, как они интересно сделали. Для всех географических карт мира и всех его измерений кусок, который заняли, они крупными буквами, доступно и непринужденно обозначили: «Русская Федерация» («Russian Federation») – на всех возможных языках мира. Разумеется, все континенты того же мира так же недвусмысленно, кратко и убедительно поставлены в известность, что проживать на том Куске могут только и исключительно «Russians» – без вариантов.

Но как только они переходят на отношения внутренние, то же самое вдруг моментально становится «Российской Федерацией». Реальный оборот вы попросту нигде не найдете. Правда, хорошо?

Вопрос: «Куда вдруг делось всё остальное?» – ни разу не был произнесен ни на радио, ни в газетах, ни на ТВ.

Он в категории запрещенных.

Понятно, случайного обозревателя карт мира не может не потрясать величием нация, непринужденно – Без Вариантов – разместившая себя на исполинском куске географии в 11 часовых поясов планеты.

То есть пни всеми силами пытаются сказать тем 140 этнокультурам, что они живут в их стране.

А всей остальной планете – сказать, что их «нет».

Но делают это крайне невнятно, зашнурованным ртом. Ну, конечно, напрашивается вопрос, что не так.

Тут можно сколько угодно улыбаться, но лучше, сохраняя умное выражение, пойти им навстречу и в доступной для них форме показать, что они, действительно, «особенные», как они настаивают всеми рупорами и двигателями своей исполинской информационной машины: попытаться показать, в силу чего им никогда не быть тем полноценным разумным элементом свободного мира и современной высокотехнологичной цивилизации, которую они без конца имитируют, нечеловечески напрягаясь и немилосердно попукивая от усилий.

Но в самом ли деле одной трусливой буковки «о» вместо «у», выделенной «этим» (которые неприоритетные), достаточно, чтобы пользоваться их национальным газом (с монопольным доступом) и эшелонами вывозить нефть (под стоимость в $60—100 за баррель) – или же ее все-таки будет чересчур немного?

Другими словами, возможно ли такое, чтобы провести в жизнь вот такой простенький сценарий, не прибегая к услугам инструмента диктатуры?

Это хороший вопрос, и мы сделаем попытку на него ответить.

…

«Подаренная» приоритетами буковка «о» вместо «у» вскрывала не просто пласт мировоззрений.

Русская литература, как можно догадаться, в широком ассортименте и с утомительными подробностями трудится, по сути, лишь над всё тем же одним сюжетом, настойчиво предлагая убедиться, насколько, поистине, весомо большую ценность собственно русские представляют в сравнении со всеми остальными нациями, культурами, расами и этногруппами. Очевидно, что так назойливо можно вертеть лишь то, по поводу чего имеются обоснованные и весьма глубокие сомнения.

Это тот самый сюжет, над которым без конца трудилась и, видимо, будет трудиться исполинская индустрия кинематографа пн: сделать приятное своей этнической принадлежности. Пни стараются, и старания их приносят нужные плоды. Пукающий восторг, обеспеченный резервом русской идеологии, окружающий появление каждого такого их «бастера», не лежит в плоскости художественной ценности цивилизаций. Это уже не входит в область компетенции нашей критики, с их кином мы, честно признаемся, пересекать себя и свои наблюдения не станем. Мы любим изредка пробегать раздел комментариев, а вот на них стоит задержаться. Лишь в качестве похвального жеста заметим только, что, на взгляд пней, несомненной путеводной звездой для всех должно работать то, на каком языке всё, что есть и всё, что движется, говорит: буднично, без тени сомнения – без вариантов; и какими буквами печатает – тоже: обыденным широким движением. Без вариантов. Масштаб замысла должен впечатлять.

Соединенные Штаты лежат на трех часовых поясах – или на четырех, включая острова. И там на географии не осталось ни одной щели, где бы в реальности Голливуда не произошли эпические события глобального и даже космического масштаба.

Москва держит под контролем одиннадцать часовых поясов – но всё, что в рамках кинематографа цивилизации пней происходит, может происходить только в Москве или там, куда сочла нужным переместить свою сытую жопу москва – другой кинематограф не предусмотрен.

Философия паразита делает актуальными избитые истины; из пахнущих трупами ценностей она создает кульминацию дня. Как можно было предсказать еще на подходе, целиком весь их кинематограф для «неприоритетных» посвящен пропаганде подчинения. Спрашивается, с чего бы это?

Вот какая маленькая деталь, о которой тоже нельзя что-то спрашивать.

По какому бы то ни было сюжету съемок или в книге пн тем самым коренным представителям 140 non-Russians вообще запрещено говорить на своих этнических языках – даже в виде самых коротких, случайных, мимолетных фраз.

Для всех может быть только один язык, и других в русском сюжете быть не может.

Любое робкое недоумение теперь ими немедленно относилось к «русофобии», а всякие попытки открытого обсуждения в пределах той же Географии гасились уже задолго до того, как последние отголоски достигали официальных каналов информации. Вообще, то, как Идеология и ее инструментарий пропаганды создает реальность для контингента подконтрольной популяции, можно свести всего лишь к одному механизму: Принципу Удовольствия. Разумеется, собственно удовольствие не предназначено распространять себя на то, что за пределами приоритетов приоритетной нации. Таким образом, дозирование означенного удовольствия предполагает только тех, кто «наши». Он, упомянутый принцип, имеет такое же отношение к действительности, как воздушный шарик и то, что внутри него, – к реальной атмосферной среде. Главная функция его – четкое разделение сред.

Есть то, что хорошо; ему мешает (противодействует, препятствует здоровому поступательному росту) то, что плохо. Всё. Ничего лишнего.

Комплекс превосходства нации руссиян, macromania, как следствие бреда величия Русской Идеологии и определил четкие рамки реальности, в которой им жить: очевидно, что лишь то, что уверенно обещает совместимость с данным комплексом, и получит наибольшую вероятность доступа к самым большим кормушкам. КГБ, удобно и навсегда расположившийся в президентском кресле и в креслах поближе, явился закономерным следствием комплексов русосов.

Коллективное Бессознательное определяет своим главным приоритетом посредственность, и посредственное меньшинство управляет их Коллективным Бессознательным.

«Психология народов» (W. Wundt) уже в первых набросках подскажет, что делать всем тем, кто не относится к приоритетным, если они хотят однажды увидеть себя свободными.

Официально установленный статус «всемирно-исторического освобождения» для понимания режима исключительно важен: он позволяет оккупировать чужие территории и оставаться на них неопределенно долгое время. Возражения населения объявляются возражением непосредственно против миссии «освобождения вашей земли». Невероятными усилиями аппарата правления население было превращено в культовую секту, фатально верящую в свою всемирную миссию. Ключевое слово здесь: «всемирную». Иные мнения культ не предполагал. Идеология освобождения прямо проистекала из бреда величия и утверждала единую ценность, никому не оставляя шанса. Но самый интересный вопрос, от кого конкретно они всемирно что-нибудь освобождают. Именно эта миссия была бесчисленное количество раз воспроизведена информационной паутиной пней на территории горцев при уничтожении независимой республики Ичкерия, убийствах легитимно избранных, признанных ОБСЕ президентов, имбецильного «водружения» русского трикотажа над зданием администрации и массовых убийствах населения. Подконтрольное поголовье истерично аплодировало.

Русская Миссия освобождения от нерусского в пределах чуждого этнического домена доведена до логического конца.

Утвержденный московским диктатором культ и всеобщий психоз выполняли точно ту же самую функцию, что и развернутая им полномасштабная религиозная пропаганда: по мысли диктатора, оба компонента его идеологии, русская миссия освобождения и приоритетная русская конфессия, призваны были служить цементирующим составом для населения, запертого под его контролем, одновременно навсегда утверждая превосходство одной нации – его нации – над всеми прочими. Его болезненное стремление любой ценой сделать свою нацию великой и посредством этого стать великим самому («исторически большим»), кто, подобно еще одному вождю, единственный узрел во тьме столетий свет и опасность нежно любимому («большому») куску географии под его оккупацией, не раз служил темой для усмешек с бесстыдным заглядыванием ему в штаны, но анекдотами проблему не разрешить.

Комплекс мелкого переложим не только к географии. Достаточно встретить глазами аннотацию к любому их фильму, к любой их книге и пролистнуть пару комментариев, чтобы невольно сложить губы бубликом и тихо освободить легкие от воздуха. Теперь все усилия в данной области ими благополучно сведены к одному небольшому, сдержанно-содержательному тезису: «О русской цивилизации».

Как можно ожидать, трактаты на эту тему совсем скоро будут с негромким мужеством (выдающим особенное происхождение генотипа) предваряться «Еще раз к вопросу о русской цивилизации…», «Снова к вопросу о русской цивилизации…» и т. п. Но о том, с кого ими эта «цивилизация» содрана и украдена, никто не найдет ни слова, что и составило тему известного политического анекдота. В качестве беспристрастных социологов мы также обратимся к нему своим взором. И не только к нему.

Система вынуждена подсовывать суррогаты. И когда только это происходит, значит, есть тема для внимательного взгляда специалиста и всего лишь одного детского вопроса: «Почему?»

Почему на деньгах – на всех – при наличии у вас в стране 140 наций показана всегда лишь одна приоритетная; или почему при формальной представленности других религиозных конфессий на 11 часовых поясах той же географии на тех же банкнотах дана лишь одна, нетрудно догадаться, какая? И почему при наличии тех 140 non-Russians язык на деньгах указан только один? Или как объяснить, что при наличии все тех же 140 этнических культур на той же географии в 11 часовых поясов в официальном названии страны представлена только одна? Или в силу чего 140 наций упомянутой географии в русском правительстве представляет только одна? Понятно, что на протяжении очень долгого времени москвой делалось все, чтобы элементарные вопросы вроде этих нигде никем не произносились вслух.

Или по какой причине русское правительство и русская федерация широким движением сбывает на экспорт исторические национальные ресурсы коренного населения, нефть и газ, снимая проценты и торопливо набивая длинными нулями личные счета в банках Швеции, Швейцарии и Флориды, но все те ресурсы, нефть и газ обозначены для западного пользователя исключительно только как «русские» («Russia/Russian Federation» – официальная регистрация Москвы в ООН.). Тот, кто сталкивался с этим хотя бы раз, уже знает, что происходит дальше. Вопросы вроде этих они бегом проводят по своей новой категории «русофобия»: «разжигания межнациональной и межэтнической розни». Смысл вы уже поняли: от вас им нужно только одно: чтобы вы молчали. Так кто поверит, что при живом преобладающем сегменте коренного населения практически все ключевые посты в этнических республиках заняты лицами московской национальности, – чистая случайность?

Догадайтесь, кому эти лица дают работу.

Отдельного внимания заслуживает то, как те же лица в тех же креслах имитируют соблюдение Европейской Конвенции по правам человека.

На всех уровнях, на всех этажах социальных структур, где только в кресле сораспорядителя оказывается лицо московской национальности, от пиджака до скромного паразита при чужих ресурсах, идет отбор по этническому признаку. И процесс этот трудится на всей десятичасовой Географии Восточной Федерации. Напряженно отслеживая малейшие доступы к ступеньке выше, чем это предписано ими в иерархии для всех 140 non-Russians, они отслеживают выход из-под контроля. Понятно, что у всех других есть только одна возможность остаться в живых: противопоставив «пням» зеркальное отражение их же паттерна поведения, и не только в пределах собственных этноареалов. Ясно также, что реальный шанс сделать это у них будет, лишь объединив усилия. Как раз этим объясняется экстремальная политика стравливания со стороны Москвы, где только у ареала появляется шанс на свободу.12

В общении с москвой всплывает одна чрезвычайная, изумляющая взгляд стороннего наблюдателя подробность. Поистине, лишь деликатная работа аналитика способна еще только приоткрыть то, о чем они нигде и ни при каких обстоятельствах не говорят вслух. Речь идет о праве этнокультур на свободу, о том, почему же пн не может допустить повторения Эстонии в этнодоменах Башкирии, Татарских Эмиратах и Восточной Федерации – почему пни не могут допустить их независимости.

Дело в комплексе, известном в среде специалистов как бред величия: в комплексе превосходства. Оказывается, если однажды случится так, что наследники той самой Золотой Орды, Каганата и Сибирского ханства станут от них свободными, то ими, москвой, руссиянами, приоритетной нацией будет испытана такая степень унижения, которую они не сумеют пережить. Отсюда и проистекает политика ассимиляции – крайне осторожного, вкрадчивого уничтожения того, что несет угрозу. Именно сюда спешит на помощь составленная непосредственно русским населением статья о сепаратизме. И именно здесь объяснение всех их преступлений на юге. Таким образом, невооруженным глазом видно, как законодательное уложение строится для интересов одной конкретной нации. Той, которой оно составлено. Этнодомены не были приглашены даже для целей имитации положений известных европейских соглашений.

Причина в том, кто распоряжается их национальными ресурсами. Нефть и газ (на который Москва в настоящее время сохраняет за собой монопольный доступ) в сочетании с реальной свободой неизбежно ведут при прочих равных условиях к уровню жизни экономически развитых стран Западной культуры. Они полностью обеспечивают себя продовольствием за счет собственного производства – им никто не нужен. Это и решает всё. Вот этот ночной ужас и толкнул Мелкого на преступления. Его мерзляки, способные рассуждать только в рамках той же самой логики, заранее подписались на всё, что он сделал и сделает.

Но насколько правомерно переносить тот же диагноз на всю нацию руссиян? Иными словами, допустимо ли переносить индивидуальный страх одного экспоната прошлого на целиком всю его нацию, индивидуальную психологию на «психологию народов»?

Мы бы взяли на себя смелость утверждать, что это так. Именно он, тот страх, о котором запрещено говорить вслух, и является той паутиной, препятствующей нормальной эволюции этнических доменов и которая есть причина их уродства, их анормальности, если хотите, в биологическом смысле слова. И именно она призвана в конце концов задушить то, страх перед чем до настоящего времени хранит Коллективное Сознание приоритетной нации, каждого ее представителя, сидит ли он в редакции телевидения, в редакции радио, журнала фантастики, книгопечатной организации, в кресле начальника отдела, верховного суда или в кресле президента.

Эта футурология не имеет второго прочтения. Нетрудно предсказать, что ждет в ее конце, когда все ключевые звенья сохраняют один жесткий не терпящий отклонений механизм.

Корни происхождения русофобии как явления на планете выглядят настолько естественными, непринужденными, я бы даже сказал, имеют настолько натуральный цвет, что тот, в ком в ответ на ряд известных событий современности они до сих пор не дали о себе знать, либо не владеет всей информацией, либо идиот. Так или иначе, предложенная психологией народов диспозиция имеет один вид.

Москва держит весь этнореалм в заключении, потому что ей нужен кто-то, кто будет любоваться ее величием. Отсутствие таких зрителей поставит под угрозу сам вопрос величия. Макромания диктует условия.

Отсюда и необходимость мурзилок, просто пугающих уровнем своей сытости на фоне подконтрольного населения, уровень который, понятно, им приходится прятать, что они и делают, но не всегда удачно. Москва торопливо и трусливо купает их в масле и сметане из вполне прагматичного страха. Так объясняется налаженный отток из этнодоменов их жизненных соков. Здесь есть над чем подумать.

Остановимся на этом моменте еще раз. Территория Урала, реалм Башкирии, реалм Татарстана полностью обеспечивают свою территорию продовольствием за счет собственного производства.

Им никто не нужен.

Москва это знает, и отток соков за пределы Спорной Территории стал ее первоочередной задачей еще на заре создания конъюнктуры отношений рынка. Путин, приехавший в этнодомен и сразу начавший рассказывать в микрофон об «ускоконфессиональных, частнособственнических интересах», имел в виду как раз это: как заставить кормить Москву этнодомены, впервые задумавшиеся над тем, а с какой стати они должны 20 из 30-ти миллиардов своей национальной валюты и 97% своей нефти отдавать Москве, оставляя себе практически ничего?

Мурзилки этот вопрос закрыли.

Вопрос, что делает паразита паразитом, лежит в плоскости восприятия: как они видят внешний мир. Однако московский диктатор, сладко рассказывающий в микрофон о всемирно-исторической миссии борьбы с международным терроризмом, выглядит как-то бледно. За унынием, с каким отдельные носители разума пялятся на официальный аппарат правления, уже просто неприлично проглядывает обреченность. Когда сторонние наблюдатели, оборачиваясь на хронику событий, делают компетентное заключение, что наверх всплывает только говно, то это следует понимать именно как попытку трезвой оценки шансов на выживание у достояний разума: носитель моральных ценностей попросту находится в крайне невыгодном положении по отношению к элементам, таким грузом не обремененным. Это и решает все.

То, что крикливо как бы пытается спешить на смену диктатору, делает тему о том, что всплывает наверх, попросту непристойной13. Является очевидным, что следующий диктатор Русляндии (когда-нибудь этого должны же торжественно похоронить) должен быть клоном теперешнего с теми самыми четырьмя главными, краеугольными приоритетами, на которых покоится светлое русское будущее: притворство; ложь; суррогат; и имитация. И уже его 20 или 30 лет правления отметит повторение того, что есть. Разве только если он не надумает нажать на ядерную кнопку и посмотреть, что будет. Русятина как культура и система культурных традиций весьма чувствительна к малейшим, даже самым ничтожным изменениям в геологии грунта, и режим это хорошо понимает. На его языке это носит название «приоритета стабильности».

Так величайшая ценность Свободного Мира, принцип правительство для народа, когда последний то самое правительство немедленно меняет на что-то более свежее, как только оно перестает ему нравиться, в условиях русской диктатуры невозмутимо стала народом для правительства.

Догадайтесь, как на языке режима называется первый вариант, первая ценность свободного мира. «Политический хаос».

Тотальная принудительная русификация коренного населения – от ветви языков Енисейской до ветви языков Урало-Алтайской – не есть какой-то отдельный случайный симптом какого-то одного времени. Из своего опыта могу сказать, что практика этнической сегрегации в книгоиздающих и печатных органах федерации п.н. носит характер неофициальной, но предельно строгой селекции по фамилии на обложке: она должна быть «достаточно русской» – не говоря уже о содержании. Это не всегда содержит в себе по отношению к носителю другого генотипа желание унизить: таким образом приоритетная нация старается сохранить свой язык в чистоте от иного генотипа.

Но свое право вмешательства в этнический алфавит «неприоритетных» с навязыванием тем своих букв пни воспринимают как нечто, не подлежащее обсуждению – ни публично, ни в частном порядке, ни в форме неприличных анекдотов.

Восстание рабов во всех официальных уложениях самых больших кормушек миров всегда находилось в числе первых преступлений, карающихся смертью. Но если время целые нации ставит перед выбором: «быть рабом – или быть мертвым», то, значит, с этим временем действительно что-то не так.