Читать книгу Банда профессора Перри Хименса - А. И. Вороной - Страница 8

Уже издали он увидел, что Кэти ходит взад и вперед по пляжу, поглядывает в его сторону. Заметив его, она побежала ему навстречу.

Он снова подумал, что же она могла узнать из его досье и из какого досье. Кроме тех фактов из его биографии, которые он указал в анкете для профессора Перри Хименса, и считал нужными, ничего больше не было. Не могло там быть и его участия в подготовке выступлений на заводах Чикаго, не было там и его участия в организации «Всеобщий социализм», так как к тому времени он был уже кое-чему обучен.

Он обратил внимание на ее испуганное лицо. Кэти подходила к нему грациозной походкой. Распущенные сухие волосы, оригинальный купальник, красивое тело, чуть прищуренные глаза.

– Дик. ты изверг! – воскликнула Кэти и отвернулась, готовая расплакаться.

– Ох, изверг! Какой изверг! Как же, обидел маленькую девочку!

– Изверг и чурбан!

– Полегче, мисс Орен! Полегче!.. Там была большая очередь, – соврал Дик, успокаивая Кэти.

Они подошли к коврику. На нем был уже приготовлен обед, разложены бумажные мисочки, стаканчики. Он разлил вино, посмотрел на Кэти.

– Дик, что-нибудь случилось? Поругался с кем-то?

– Прости, Кэти. Вспомнилось кое-что.

– А ты не думай о плохом, Дик. Нам сейчас хорошо, и будь только со мной, здесь…

– Здесь я, дорогая мисс Орен, здесь. Весь ваш, – неизвестно почему начал он злиться.

– Не рефлектируй, Дик! Нужно быть проще. Женщины любят сильных и уверенных. Не нужно копаться в самом себе. Тебе не хватает самоуверенности! Са-мо-уве-рен-ности, Дик! Среди нас ты бы не выжил!

– Среди кого это «вас»? Среди террористов?

– Не придирайся к словам, Дик!

– Самоуверенным!? Не сомневаться!? Только животные не сомневаются. Спроси вон хоть у Джун. Она тебе скажет.

– Джун! Джун! Все Джун! Она крутит тобой как своими подопытными кроликами. А тебе это, наверное, нравится?

– Нравится. Я ее больше знаю, чем тебя.

– Меня, значит, лорд Ричардсон, вы не знаете, – прошипела разъяренная Кэти. – Так кто же я по-вашему? Закоренелая террористка, хобби которой взрывать самолеты и убивать полицейских?…

Рассерженное лицо Кэти было обольстительным. Дик притянул ее к себе и поцеловал; губы были мягкими, влажными, солоноватыми.

– Дик, милый, успокойся, – отпихнула его осторожно Кэти. – На нас смотрят. Ты на меня сердишься за досье? Я просто хотела узнать о тебе чуточку больше.

Он покраснел, – Кэти прочла его мысли – примолкнул и думами своими, ведь не дай бог она и дальше отгадает, какую чушь он возгородил на нее. Еще он припомнил, что Кэти ему еще в первые дни их знакомства рассказывала, что она окончила курсы психологии творческой личности, что профессор ее интересует как «материал», который она собирает, проводя свои научные исследования. И он понял, что Кэти и его, как и Хименса, хочет взять под свое заботливое крылышко и создать и ему, неврастеническому типу – как выражается иногда бабка – необходимые условия для работы.

Вино было выпито сразу. Потом они накинулись с жадностью на курицу, захваченную из дому Кэти, на сандвичи, на мороженое.

– О, Дик, я обо-жра-лась! – простонала Кэти, сползая с коврика. – Больше не могу. В школе так пирожными объедались… Мальчики угощали…

Она чему-то засмеялась, катаясь по песку, что-то, видимо, вспоминая.

– А я отличаюсь от них, от твоих мальчиков, Кэти?

– Отличаешься, Дик. Ты большой мальчик. Тебе все время, как мне кажется, хочется всем нравиться. Но так не бывает… Ты и присяжным, дамочкам в сером, в Кейптауне, подмигивал.

– Подмигивал? Кэти, ты прелесть!

Они снова долго бегали по холмам, по пляжу, целовались, смеялись, купались до самой темноты. А когда уже выруливали на скоростное шоссе, Дик предложил заехать к нему.

– А не поздно ли для визита, Дик?

– Нет, я уверен, бабка дожидается нас.

Кэти вдруг разволновалась, прижалась к Дику, попросила включить в машине свет, начала расчесывать густые волосы, прихорашиваться. Дик и сам чуть волновался. Бабка давно просила привести в их дом хозяйку, ей хочется нянчить внуков, если, конечно, они не сдадут ее в пансионат для престарелых.

Не доезжая до окраин Куинса, машина свернула вправо на узенькое шоссе, уходящее к темным силуэтам высоких деревьев.

* * *

Миссис Сабрина Ричардсон прохаживалась возле дома. Старомодно кланяясь, она пригласила Кэти во двор. И уже когда они шли по дорожке, усыпанной белым ракушечником, она забегала то с одной стороны, то с другой, стараясь разглядеть получше Кэти.

Большой двухэтажный деревянный особняк был окружен старым садом. Лунный свет высветил столик, плетеные кресла, кроны фруктовых деревьев, аккуратные газончики.

В гостиной миссис Ричардсон еще раз окинула внимательным взглядом Кэти, и, кажется, осталась довольной. Вот только лицо у нее какое-то заплаканное. Ни обидел ли чем-то Дик, этот псих и неврастеник.

– На первом этаже у нас столовая, гостиная, подсобные помещения. На втором – спальни, ванные комнаты, кабинет Дика и небольшой спортзал, – объясняла она Кэти, констатируя про себя, что на вертихвостку девушка не похожа, серьезная и, наверно, робкая и пугливая. – Жаль, что я не могу показать вам сейчас наш сад, – с обидой в голосе добавила миссис Ричардсон. – Вот утром!.. Солнце поднимается из-за лазурного океана. Легкий ветерок, его называем бризом, шевелит листьями. Вы бы видели, Кэти, как он изумителен. Раньше всех солнце красит верхушки вязов, потом касается яблонь, перескакивает на апельсины. И те, вы не поверите, загораются как игрушечные фонарики, подвешенные к веткам. Сад оживает, будто та оркестровая яма перед спектаклем, наполняется писком, свистом, трелями птиц.

– Ба, ты так красочно описала наш сад, что я должен задержать у себя Кэти до утра.

– Не паясничай! – обозлилась бабка, замахнувшись кулачком на Дика.

– А как же восход солнца?

– Я заеду к вам как-нибудь потом, утром, – смутилась Кэти, слегка краснея.

– Вы его не слушайте, Кэти. Он у меня совсем одичал. Ему нужна твердая и волевая рука… Дала бы я тебе, – разошлась миссис Ричардсон, – если бы не прогрипповала! Грубиян! И чему только тебя учили в колледже?!

Дик обнял бабку за плечи, потерся щекой о ее нос. Сабрина Ричардсон слабо вырывалась, махала кулачками. Ее морщинистое лицо сморщивалось еще больше. Она уже улыбалась. Спросила у Кэти, где та живет. А когда узнала, что на пятой авеню, в фешенебельном квартале, от зависти присвистнула, уставившись на Дика – мол, почему же ты не предупредил меня заранее, а я тут хвастаюсь нашим старым домом.

Кэти было здесь по душе. Просторный деревянный дом, большой сад, много деревьев, чистый морской воздух, не тот, что в центре Нью-Йорка. «Хорошо бы летом жить тут, – думала она. А на зиму перебираться к нам. О, господи, – всполошилась она, – я думаю так, как будто уже стала женой Дика».

Пока миссис Ричардсон возилась на кухне, приготовляя свои угощения, они поднялись по витой лестнице на второй этаж, вошли в комнату Дика. Письменный стол, два компьютера, шкаф с книгами, на креслах валяются журналы, выделяется пестрой обложкой «Фридом»[6], рулоны пожелтевших, чертежей, подвешенные на проволоке к потолку, у стены телевизор, напротив тахта. Большое окно выходило в сторону океана. Дик распахнул его. Вдали светились огнями надстройки субмарин, всплывших на поверхность в бухте. На восточном мысе Лонг-Айленда чернел высокий маяк, поглаживая воды светлым лучом.

Заглянули в спортзал. Всевозможные гантели и штанги, предназначенные больше культуристам, чем простым спортсменам, боксерская груша на крюку, шведская стенка, брусья, перекладина.

Они вернулись в комнату и еще долго беседовали у распахнутого окна. А снизу чуть слышно доносилось поскрипывание половиц: миссис Ричардсон волновалась почему-то, переживала за своего вспыльчивого внука. Тому ничего не стоило обидеть своей напускной надменностью человека, как она считала, и не заметить даже этого.