Читать книгу Тысяча снов. Сборник рассказов - А. Писателев - Страница 19

Хлопком двери затянуло вовнутрь и выдавило остатки аромата ландышевых духов на улицу, вместе с Сашей.

Она оглядела пустоту, в которой повсюду должны были быть разбросаны частицы фарфоровых эмоций на полу, но всюду было чисто. Пустой стул и стол, на котором стоял ссохшийся ужин, одна тарелка и столовые приборы на одного….

– Не так просто, моя дорогая. Я тебе не отдам ни свою дочь, ни своего мужа. – Говорила она в зеркало, замазывая пудрой возрастную невыспанность. – Ты еще молода…. Еще успеешь украсть свое. Так не мешай другим. Ведь, семейное счастье – оно как фарфор. С ним нужно быть очень бережным…. Одно неловкое движение и все, назад уже не склеить.

Наташа спокойно собралась, накинула спортивный костюм, темные солнцезащитные очки и вышла на улицу.

Когда она проходила мимо лавочки со своими соседками, то даже не поздоровалась – настолько сильно она была сосредоточена на своих мыслях.

– Такая молодая, а одевается, будто алкоголичка. – Заметила первая соседка своим седым пенсионным голосом.

– Так, а чего ей. Она еще не замужем, одинокая. Для кого стараться-то?

Небось, в магазин за хлебом пошла…. – Ответила вторая.

– Ну, так, время-то идет….

Наташа двигалась в сторону пляжа по асфальту, на котором все больше и чаще встречался раздутый по всему городу морской песок. Шелест песчинок сухо хрустел на поверхности, под истертыми протекторами ее ботинок, которыми она безжалостно издавала скрип по песку.

– Наташа!

Этот неожиданный оклик сзади пошатнул ее твердость походки, и она замедлила шаг, но не оборачивалась.

– Наташа! Здравствуйте! – Перед ней вынырнул высокий полный полицейский, запыхавшийся от спешки. – Думал застать вас дома, но соседи у подъезда сказали, что вы ушли.

– Да. Я не могла находиться дома…. Одна….

– Понимаю. – Сочувственно сказал он. – У меня для вас хорошие новости. Я кое-что нашел на Елену. Мне кажется это можно причислить к попытке аферы, если только вы…. Как бы это сказать…?

Но Наташа не стала дожидаться продолжения. Она всем телом мягко прильнула к нему и обняла, как в тот вечер хотел сделать он, но не успел.

– Вы мне поможете? – И она сразу продолжила. – На пляже есть кафе, единственно работающее в это время. Зайдите вовнутрь и ждите в кабинке женского туалета.

– Женского?

– Эта аферистка ведь не пойдет в мужской. Идите. Я подам вам знак, когда будет нужно.

– Но…. Как же…? – Растерялся он.

– Ну…. – Она из-под низа посмотрела на него, затем взяла за плечи и приблизилась к лицу. – Нужно быть решительнее.

Ее легкий поцелуй в щеку преобразил полного полицейского в плотный сгусток раскрасневшейся твердости. Он кивнул ей в согласии и почти побежал в сторону пляжного кафе.

Пляж был наполнен прохладными лучами бархатного сезона с ароматом приближающихся холодов. Она села на песок и ждала….

Этот смех Наташа уже где-то слышала. Эти знакомые инстаграмные фото пестрили счастьем, теплом и уютом. Как будто прямо из фото доносился радостный смех. Брызги волн заглушали летящий издалека звон детской радости. В какую-то минуту ей пришла в голову идея, от которой любой бы ужаснулся, но для нее это показалось единственно верным путем, чтобы быть счастливой. Как когда-то….

Вскоре на каемке морского берега стали появляться едва уловимые следы босых стоп. Девушка шла впереди, ее распущенные волосы страстно развивались по ветру, охватывая ароматом тяжелых ландышевых духов идущих сзади девочку в розовой кофточке, мужчину в рубашке с закатанными рукавами и плетущуюся между всеми ними собаку по кличке Бим. Каждый шел думая о своем, но даже так было заметно, что все они сплетены одной неразрушимой ландышевой нитью семьи.

Наташа внимательно смотрела на них через темные солнечные очки. В голове кипело напряжение поджидания верного момента, который нельзя было упустить.

Саша взял за руку маленькую девочку, догнал девушку с развивающимися волосами, и указал на пустые столики прямо на песке, которые хаотично стояли под одной крышей кафе. Их следы согласованно повернули к заведению и оборвались на первой деревянной ступеньке подъема.

– Закажи что-нибудь на свой вкус, любимый. Я сейчас вернусь. —

Сказала Лена и проследовала в уборную.

Пока официант дружественно общался с Сашей и Машей, за их спинами Наташа пробралась по тем же деревянным ступеням подъема и быстро нырнула в уборную.

Дверь скрипнула за ней и посвятила в тишину, где перед первым зеркалом стояла Лена и намеревалась тщательно обрызгать всю себя и особенно волосы из парфюмерного флакончика, на котором красиво плелся рисунок двух длинных зеленых стеблей и белых колокольчиков посередине. Увидев Наташу, она замерла и спокойно опустила руку с флаконом вниз.

– Ах, это ты. – Она улыбнулась ей, как старой знакомой.

– Сначала ты украла мою дочь…. Потом ты украла моего мужа. – Ее взгляд испепелял ее на месте, но не особо действовал против ее безразличия.

– Как тебе живется в чужом счастье?

– Ты и правда сумасшедшая. Хотя мне все равно. Но, знаешь…. – Обратилась к ней Лена. – Счастье только со стороны кажется счастьем, только на фотографиях. Слез проливается намного больше, чем улыбок. И в твоей иллюзии, даже если ты сможешь отобрать моего мужа, даже если ты сможешь обмануть мою дочь, ты никогда не сможешь отнять у меня мою молодость, ты никогда не сможешь обмануть себя….

– Но…. – Она посмотрела на единственную закрытую кабинку, где прятался полицейский. – Есть один аргумент, против которого не надо слов. Схватить ее! – Скомандовала она громким выкриком, но ничего не произошло. – Я сказала схватить! Фас!

Лена обернулась, подумав, что она говорит сама с собой, как и положено сумасшедшим.

– Я сказала арестовать! Взять ее, ищейка! Пес! Ментовская крыса! Я сказала…. – Она расплакалась, и ее скривившийся рот, ее набухшие веки, ее просевший под комом горечи голос, ее измученное лицо отразилось в зеркале так искривлено, что было правдой.

Наташа ужаснулась и медленно отступила назад, прислонилась спиной к стенке и сползла по ней вниз. Лена хотела пожалеть ее, но не решалась подойти ближе. Эти всхлипы плача были вроде выставленной вперед ладони, парализующий действия.

Наташа плакала, а ее правая рука потянулась в сторону. Она нащупала металлическую урну, плотно взялась за грязный ободок, сжала ее, сильно выдохнула вниз, и вскинула голову вперед, готовая к броску.

Резкий шаг и удар ведром с замаха отразились в расширенных зрачках Лены. Лицо Наташи впивалось в ее и было ужасно, но глаза не смотрели вперед, а плавно в этом секундном отрезке времени поворачивались в сторону. Металлическое ведро в сантиметре от Лены разрезало воздух и с грохотом много годичной ненависти врезалось в зеркало. Затем еще раз и еще раз Наташа била им до тех пор, пока из стены не начала сыпаться штукатурка прямо в раковину, где осколки зеркала не стекали в слив.

Лена долго стояла и не могла ничего вымолвить. Наташа громко дышала, плакала одними всхлипываниями носом и каплями слез, которые падали в раковину и успешно стекали в слив. Наташа повернулась к ней, но лицо ее теперь не было таким угрожающим.

Она сочувственно улыбнулась Наташе, спокойно и сдержано, без криков и наигранных эмоций. Рука поднесла флакон выше. Два легких впрыскивания ландышевых парфюмов за мочки ушей Наташи, и один посреди груди, были лучшее, что она могла ей сказать.

И Лена вышла из двери счастливая, одна. Держа осанку, шагом как на крыльях, она плыла к семье не прикасаясь дна, а все прошедшее ей показалось былью.

На сладкий аромат, на ландыша цветок из щели между дверью чей-то взгляд, прикладывался умиленной жалостью. Открылась дверь его, впустив в себя поток парфюмов и укоров целый ряд, но полицейский мог довольствоваться малостью.