Читать книгу Заклятые в любви - А. Райнер - Страница 3

До начала перерыва Эван не хотел даже смотреть на свою картину. Он машинально продолжал работу, мучительно сознавая, что переделывать уже поздно. Кисточка дрожала в руке, а краска ложилась не так, как надо.

В нарастающей панике Эвану казалось, что в легких перестало хватать воздуха. Иногда он тряс головой, чтобы проснуться, но не просыпался. Потому что худший кошмар, который он так боялся даже допускать – сбылся.

«Я проиграл» – Раз за разом вертелось у него в голове. – «Проиграл… Как же так?»

В то время, как работы остальных, и самого Эвана, оставались наполовину незавершенными, ее картина казалась уже законченной. Но она продолжала что-то выводить, явно наслаждаясь процессом, с легкой улыбкой на устах.

Как она только додумалась изобразить зиму летящей белоснежной птицей, умещающей на себе всё и вся? По ее крыльям, хохоча, люди скатывались с саней. По ее голове гребнем стелился заснеженный лес, а над головой горели снежинки-звезды. По ее гладкому ледяному хвосту скользили румяные дети и взрослые в ярких шапках и варежках.

Как и Эван, она тоже изобразила игры в снежки и лепку снеговиков. И новогоднюю елку в огнях, и салюты в небе, и метель, и морозные узоры на стекле, но вот КАК она это сделала… О, это был особенный взгляд. Именно такой взгляд и должен называться искусством. Истинным творчеством.

Когда Эван увидел ее волшебную зимнюю птицу, он ощутил тот самый детский восторг, о котором недавно с упоением ностальгировал. Он собственными ушами услышал вьюгу, вдохнул колкий мороз, почувствовал вкус имбирного пряника с обжигающим глинтвейном, от которого валит пар.

Ее превосходная картина буквально зарядила ему снежком в лицо, когда он того меньше всего ожидал. И теперь он никак не мог очухаться. Наверное, она продала душу, чтобы творить что-то настолько потрясающее.

И только сейчас Эван понял, что тема экзамена на самом деле не была простой. От абитуриентов ждали чего-то подобного. Особенного. Не банального. От них ждали такой сюжет, который просто так не приходит в голову. От них ждали необычайной зимней сказки, но никто больше не справился с поставленной задачей, кроме нее.

Мисс Вуд…

Вот уж точно «особый случай».

А затем Эвана захлестнула паника. Ведь если он не получит двойную стипендию, его жизнь полетит под откос. Придется искать подработку, чтобы выжить и суметь помочь матери. Даже не одну, а несколько подработок! Но тогда будет риск не справиться с нагрузкой, скатиться в учебе или вовсе вылететь из Беллстрида. Из Университета его мечты!

С другой стороны, если он за оставшееся время не успеет завершить свою работу, вылетать будет неоткуда. Он попросту провалит экзамен. И тогда – вновь здравствуй Нью-Фолл. Эван вполне мог бы стать его первым самым настоящим, лишенным всякой жизни в глазах, зомби.

Спохватившись, он силой отогнал мрачные мысли и продолжил придавать картине цвет. Настроение всегда отражается в искусстве, хочет того художник или нет. Так, лишившись уверенности, обуянный страхом, Эван никак не мог подобрать нужный оттенок, и картина начала утрачивать задуманную легкость.

Ему срочно следовало остудить голову.

Звонок на перерыв прозвенел как раз тогда, когда Эван начал опасаться, что прямо сейчас его голова закипит или даже взорвется. Перерыв пришелся как нельзя кстати.

– У вас полчаса. – Напомнил профессор Верзяк вслед выходящим из аудитории абитуриентам, добрая часть которых сразу повалила в столовую.

В холле снова начался гомон.

Здесь же, сразу за лестницей, была обустроена небольшая кофейня, в которой мгновенно закончились свободные столики. Рядом с кофейней расположились несколько магазинчиков, ассортимент которых был представлен напитками, снеками, шоколадками, мороженым, типографией и канцелярией.

Засунув руки в карманы брюк, Эван медленно прошелся вдоль колонн, как обычно анализируя происходящее. Аппетита у него не было. Скорее напротив, от волнения к горлу подкатывала тошнота, которую становилось все сложнее игнорировать.

Абитуриенты галдели, наперебой общаясь друг с другом, знакомясь, делясь впечатлениями, сбиваясь в группы по дюжине человек. Те, чьи родные остались ждать окончания экзамена, поспешили к ним – отчитаться за успехи или за получением моральной поддержки.

Заметив копну каштановых волос, Эван бездумно побрел за девушкой во внутренний сад, глядя на нее исподлобья, точно хищник на жертву. Он не понимал, зачем следует сейчас за ней и что будет делать дальше, но не мог заставить себя замедлиться или сменить направление.

«Мисс Вуд» – прошептал он одними губами и тут же скривил их, словно попробовал что-то горькое, ужасно невкусное.

Девушка тем временем уже уселась на скамейку под большим раскидистым кустом, полезла в сумку и достала оттуда завернутый в фиолетовую бумагу сверток.

– Привет. – Сухо сказал Эван, приблизившись к ней.

Она подняла на него взгляд. Ее зелёные глаза рассматривали его с интересом и любопытством.

– Привет. – Наконец, ответила девушка. Тон ее был удивленный.

– Здорово рисуешь. – Эван не понимал, зачем он это произносит. Будто шальной ветер подхватил его и теперь несет, несет неведомо куда. Опасно. Опасно в таком настроении общаться с незнакомыми людьми – можно легко стать врагами.

Ладони Эвана стали холодными и мокрыми. Мерзкие мысли закрались к нему в голову и теперь их голос становился всё громче и всё напористее.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась, а затем развернула упаковочную бумагу и достала оттуда два бутерброда. Один она протянула Эвану. – Будешь?

– Эм, нет. Спасибо. – Напряженно выдавил он, ощущая, как потеют ладони, ставшие при этом совсем ледяными.

Она непонимающе смотрела на него, хлопая ресницами, не решаясь продолжить ланч в его присутствии. А он все это время боролся со своими разрушающими чувствами. Когда молчание затянулось, девушка изогнула бровь и произнесла:

– Ты что-то хотел?

– Да. – Решился парень, нависая над ней. Идя на поводу у всех своих демонов. – Хотел кое о чем попросить.

– О чем же? – Еще больше напряглась она, видя его серьезное выражение, и сильнее сжав пальцами бутерброды, почти раздавив их.

– Уступи мне эту победу. – Эван произнес, должно быть, самые сложные слова в его жизни и сам не узнал свой голос. Настолько чужим и далеким он ему показался. А еще колким, как самый сильный северный ветер.

– Прости, что? – Лицо девушки вытянулось, после чего она замерла, не веря своим ушам, глядя на него снизу вверх, как статуя.

– Мне необходима повышенная стипендия. Я обязан выиграть этот конкурс. – Его собственные слова гулко доносились словно из-под толщи воды.

– И что же я, по-твоему, должна сделать? – Горячо возразила девушка, отшвырнув бутерброды обратно на бумагу, что лежала рядом на скамье. – Испортить собственную картину? Краску на нее вылить или что?!

Она гневно всплеснула руками, ожидая ответа.

В голове Эвана резко прояснилось, но было уже поздно. Теперь он уже не мог отступить или включить заднюю. Он загнал себя в безвыходное положение, поэтому пришлось что-то ответить.

– Не продолжай. Оставь ее такой.

– Оставить ее незаконченной и не поступить в Беллстрид?! – Взвизгнула та в ответ, а затем дико рассмеялась, замотав головой. – Поверить не могу, что настолько эгоистичные самодуры действительно существуют! Знаешь, это просто верх наглости! Вот так заявляться и просить меня провалить важнейший момент в жизни! Ты вообще кто такой?!

– Ты не понимаешь… – Эван открыл было рот, но ее уже было не остановить. Пожар бушевал.

– Да, такой наглости мне и правда не понять! Тебе не объясняли в детстве, что победа должна быть заслуженной?! – Щеки девушки раскраснелись, глаза искрились, а голос дрожал от негодования. – Позволь-ка спросить: ты всего так добиваешься? Просто подходишь к людям и просишь их не мешать? Отойти в сторонку? Хотя нет, не отвечай! Мне совершенно не важно, как ты собираешься ответить! Ты для меня – ноль. Пустое место. Ничтожество!

Она схватила бутерброды, как попало быстро завернула их обратно в фиолетовую бумагу и гневно запихнула в сумку. Перекинула ту через плечо, развернулась и гордо зашагала прочь.

У Эвана все еще звенело в ушах.

Ничтожество…

Так его еще никто никогда не называл.

Внезапно, эта девчонка затронула его настолько сильно, как давно ничего не трогало. Он готов был задохнуться от возмущения, и пришлось приложить достаточно сил, чтобы взять себя в руки и хоть немного успокоиться.

Эван растерянно огляделся по сторонам и поймал на себе заинтересованный взгляд кудрявого соседа по мольберту в зеленой рубашке. Он стоял примерно в двадцати шагах поодаль и тут же помахал Эвану, когда их глаза встретились. Эван помахал в ответ, и парень в зеленой рубашке решил подойти, перекинуться словечками.

– Уилл Лэджер. – Представился он, протянув руку.

– Эван Грейсен. – Сказал в ответ Эван, пожав тому руку. Рука Уилла показалась ему обжигающе-горячей.

– Ты как с северного полюса вернулся. – Протянул Уилл, издав смешок.

– Можно и так сказать. – Коротко ответил Эван, убирая замерзшие руки в карманы.

– Чего ты ей наговорил, что она так стремительно ретировалась? – Полюбопытствовал Уилл и растянул губы в полуулыбке.

Черты его лица были благородными, вполне приятными: тонкий длинный нос, высокие скулы, аккуратные брови столь же светлые, как и волосы, с таким же соломенным оттенком. Парень был широкоплечий и высокий, а серый костюм в клеточку явно стоил дорого и сидел превосходно. Щеголь. Обычно у таких парней нет отбоя от девчонок.

– Да так, ничего особенного. – Эвану было стыдно признаваться даже самому себе в том, что произошло. – Познакомиться хотел, только и всего.

– А она что? Гордая шибко или психичка?

– Типа того. – Неохотно промычал Эван, поглядывая в ту сторону, куда со скоростью света только что унеслась мисс Вуд.

– Все творческие люди – психи. – Со знанием дела выпалил Уилл. – А Беллстрид – Университет, полный психов. Но если она и дальше продолжит так странно одеваться, ее здесь точно заклюют.

В этот момент Эван впервые обратил внимание на то, что большинство абитуриентов и впрямь выглядели самыми настоящими модниками. Прямо сейчас к ним подошел один из таких – Эван узнал в нем еще одного смуглокожего соседа по рабочему пространству.

– Хей! – Пришедший протянул пятерню. У него было выразительное лицо с пухлыми губами и нос с легкой горбинкой. Карие глаза казались хитрыми и смотрели очень внимательно. Коротко подстриженные черные волосы блестели на солнце, и, щурясь, он хмурил такие же черные брови. – Генри Питерс.

Парни по очереди представились и пожали ему руку.

– Видали, что творит та девчонка? – Сходу начал Питерс и Эван едва сдержался, чтобы не закатить глаза. – Настоящая зверюга!

– Видали. – Уилл кисло улыбнулся.

– Знаете, что я думаю? – Заговорщически прошептал Генри Питерс, широко раскрыв глаза. – Она точно знала о теме экзамена и заранее подготовилась!

– Да ну, ты брось. – Отмахнулся Уилл. – Это же Беллстрид. Здесь все по-честному.

– Ну да, ну да… Не будь таким наивным. – Скептически усмехнулся тот и глянул на Эвана. – А ты че думаешь?

Эван безучастно пожал плечами, утопая в тревожности за свое будущее.

Генри не унимался:

– Да вы сами подумайте! Тема явно мутная. Пока все сидели и прорабатывали эскизы в блокнотах, она уже рисовала на холсте! Я-то все видел. Она ни на секунду не задумалась над тем, что рисовать, как рисовать… Она просто с ходу приступила! Так не бывает! Что хотите говорите, но я точно знаю, что история тут не чистая.

Что ж, надо отдать должное: доля правдивого в этом может и была. По крайней мере, версия Питерса сразу всё объяснила.

– Мне-то, в целом, плевать. – Продолжал он. – Я поступаю платно и уверен, что пройду, потому что очень даже не плох. А вот бюджетникам теперь ой как не сладко.

– Мне бы твою уверенность. – Уилл достал из заднего кармана брюк смартфон, посмотрел в него и произнес: – нам пора возвращаться на экзамен. Осталось десять минут.

– Да уж, лучше не опаздывать, – согласился Питерс, и все трое двинулись в сторону главного холла.

– Еще бы! Мы ведь не относимся к особому случаю. – Съязвил Уилл.

«А его это тоже задело» – отметил про себя Эван, все еще задумываясь о теории Генри Питерса.

Проще простого было обвинить девушку в сговоре, посчитать ее чьим-то протеже, поверить в то, что ей выстилают красную дорожку в Беллстрид потому что она родственница ректора или еще кого важного. И все-таки Эван склонялся к тому, что она действительно была одаренной. Он просто не видел в ней подвоха или хитрости. А вот искру точно видел.

К тому же, подготовилась она или нет, ее картина была восхитительна. В ней всё было безупречно: образы, техника, светотени, композиция, тона и полутона. Девушка писала ее своей рукой, как ни крути. Никто не делал этого за нее, она сама так умела.

После перерыва в аудиторию не вернулась половина абитуриентов – они попросту сдались, приняв тот факт, что Беллстрид им не по зубам.

«Правильно сделали. Зачем мучиться, когда несоответствие налицо» – подумал Эван, сев за мольберт и окинув свежим взглядом свою работу.

Перерыв пошел всем на пользу и до конца экзамена работа шла продуктивно. Когда прозвенел звонок, и экзамен окончился, ребята отложили кисти, поднялись и бегло оценили картины друг друга, прежде чем покинуть аудиторию.

– Экзамен подошел к концу. – Официально объявил профессор Верзяк. – Ожидайте результаты в среду. Вас оповестят по электронной почте.

Абитуриенты потянулись к выходу.

– Ты идешь? – Спросил Эвана Уилл. Ему явно не терпелось поскорее уйти.

– Нет, у меня остались кое-какие дела. – Уж очень торопливо выпалил Эван. В этот момент к ним подошел Генри Питерс, спокойный и расслабленный. – Идите без меня.

– Окей. – Отозвался Уилл, махнув на прощание рукой.

– Бывай. – Кивнул напоследок Питерс.

Эван сделал вид, что протирает кисти, чтобы остаться в аудитории последним и взглянуть на готовую картину мисс Вуд. Та, гордо подняв подбородок, пронеслась мимо него и скрылась из виду.

Когда в аудитории остался только профессор Верзяк и Эван, парень встал со стула, обогнул несколько чужих мольбертов и, наконец, остановился возле картины мисс Вуд. Работа выглядела так, будто девушка корпела над ней неделю, но никак не пять часов.

Поймав себя на этой болезненной мысли, Эван пришел к выводу, что она действительно чрезвычайно талантлива. Увидев всего одну ее работу, он уже преклонялся перед ее даром. И одновременно с тем он успел за это ее возненавидеть.