Читать книгу Материальные памятники русской культуры в странах Балтии - А. В. Гапоненко - Страница 6

Для правового выделения каких-либо объектов и присвоения им статуса охраняемых памятников необходимо соответствие этих объектов всем установленным действующим законодательством признакам памятника, а также инициирование и успешное проведение законодательно нормированной процедуры экспертизы объекта и присвоения ему статуса памятника.

Однако национальные нормативные акты и методики экспертизы любого государства, равно как и его эксперты, определяют потенциальный памятник исходя из шкалы историко-культурных ценностей этого государства, объективно не могущей полностью совпасть со шкалой историко-культурных ценностей его национального меньшинства, уже вследствие различия культур меньшинства и титульной нации. Это должно приводить (и нередко приводит) к объективному или субъективному «не замечанию» государственной системой охраны памятников объектов, ценных как памятники для меньшинств с иной культурой и историей.

Например, определение памятника в действующем законе Эстонской республики достаточно широко и, благодаря предусмотренности в нем возможности «иной ценности» памятника [1] принципиально не препятствует присвоению статуса памятника объектам истории и культуры этнических меньшинств, однако практика его применения в отношении памятников русского этнического меньшинства явно дискриминирует русское население Эстонии.

Так, наблюдается изъятие из круга охраняемых объектов ранее охранявшихся местных русских памятников. Например, за постсоветский период сократилось в несколько раз число индивидуально охраняемых памятников «местнорусской» категории – могил русских деятелей культуры и общественной жизни XIX в. на старейшем православном некрополе Таллинна (кладбище Александра Невского), причем при сохранности этих могил на местности. Не получил статус охраняемого памятника более ста лет стоящий в центре Таллинна монумент – композиция из подлинных пушки и якоря шведского фрегата XVIII века, затонувшего в результате Ревельского морского боя 1799 года (исторический памятник «общерусской» категории). Общий перечень таких случаев внушителен. Не получили поддержки также предложения представителей русского меньшинства о признании памятниками вновь выявленных объектов, например, сооружений батареи Морской крепости Петра Великого у деревни Муммасааре близ Нарвы.

В силу действующего широкого нормативного определении памятника изъятие указанных объектов из числа охраняемых памятников возможно только по основанию их недостаточной ценности для истории и/или культуры Эстонии. При этом ценность этих объектов для истории и культуры русского меньшинства в Эстонии очевидна. Оставляя определение ценности объектов для истории и культуры эстонского этноса компетентным в этом экспертам, отметим, что в приведенных примерах имело место явное «не замечание» ценности объектов для русского меньшинства. То есть, как минимум в Эстонской Республике, справедливость тезиса о недостаточности национального нормативного механизма государства для эффективного выявления и охраны памятников его этнических меньшинств подтверждается выявленной практикой. На основании широко известного сходства в политиках всех трех балтийских государств по отношению к их русским этническим меньшинствам правомерно предположить, что описанный эффект «не замечания» имеет место во всех этих государствах.