Читать книгу Немой свидетель - Агата Кристи - Страница 9

Выйдя на рыночную площадь, я не преминул заметить, что мистер Геблер оправдывает свою фамилию. Пуаро с улыбкой кивнул мне.

– Он будет весьма разочарован, что вы не вернетесь, – продолжил я. – По-моему, он практически уверен, что ловко обстряпал продажу этого дома.

– Безусловно, вы правы, но, к сожалению, он обнаружит, что заблуждался.

– А может, нам лучше пообедать перед возвращением в Лондон или найти приличный ресторанчик на обратном пути?

– Дорогой Гастингс, я не предполагаю так быстро покинуть Маркет-Бейсинг. Мы еще не завершили дело, приведшее нас сюда.

– Что вы имеете в виду, старина? – с удивлением взглянув на друга, нахмурился я. – Ведь дело-то сорвалось. Старая дама умерла.

– Вот именно.

Пуаро произнес последние слова таким тоном, что я невольно еще пристальнее посмотрел на него. Очевидно, он слегка свихнулся из-за того бестолкового письма.

– Но какой в этом смысл? – мягко поинтересовался я. – Раз уж наша заказчица умерла? Она уже не сможет ничего рассказать вам. Если и были какие-то подозрения, то теперь они остались в прошлом.

– Как же легко и спокойно вы готовы отбросить это дело! Позвольте заметить, что ни одно дело нельзя считать законченным, пока оно вызывает подозрения у Эркюля Пуаро!

По опыту я знал, что спорить с Пуаро совершенно бесполезно.

– Но ведь она умерла, – опрометчиво добавил я.

– Вот именно, Гастингс. Совершенно верно, именно так… Вы повторяете существенный довод, с крайней легкостью пренебрегая его значением. Разве вы не понимаете, как это важно? Разве вам не кажется подозрительным, что мисс Аранделл умерла?

– Но, дорогой Пуаро, ее кончина вполне естественна и обычна! С ней ведь не связано ничего странного или необъяснимого. И мистер Геблер заверил нас в этом.

– Он заверил нас и в том, что Литлгрин-хаус продается за две тысячи восемьсот пятьдесят фунтов. Неужели вы воспринимаете все его слова как бесспорную истину?

– Нет конечно. Меня удивило, что он всячески стремился поскорее продать эту усадьбу. Похоже, дом требует изрядной реконструкции. Могу поклясться, что он или, вернее, его клиентка согласится продать дом за гораздо более скромную сумму. Должно быть, чертовски трудно избавиться от понастроенных на этой улице георгианских домов, да еще и с выходящими на улицу фасадами.

– Eh bien[14], и какой же вывод? – рассудительно произнес Пуаро, – Не стоит доверять тому, что говорит Геблер! Вряд ли он священный пророк, коему открылось высшее знание.

Я хотел продолжить возражения, но в этот момент мы подошли к заведению под вывеской «Джордж», и выразительное: «Chut!»[15], брошенное Пуаро, отбило у меня охоту к продолжению дискуссии.

Нас проводили в просторный зал, окна которого были наглухо закрыты, а спертый воздух отнюдь не возбуждал аппетит. Нашим обслуживанием занялся почтенного вида официант, медлительный и явно страдающий одышкой.

Мы были единственными гостями. Нам принесли отменную баранину, изрядные порции бледной водянистой капусты и несколько помятых картофелин. Их дополнил довольно безвкусный десерт, состоявший из компота и сладкого заварного крема. Подав итальянский сыр и сухое печенье, официант принес также две чашки сомнительного качества напитка, означенного в меню как «кофе».

В этот момент Пуаро достал выданные ему смотровые ордера и спросил совета у официанта.

– Да, сэр, я знаю местонахождение почти всех этих домов. Гемел-даун – небольшое имение, до него мили три по Мач-Бенгам-роуд. До Нэйлорс-фарм около мили. Туда ответвляется узкая дорога вскоре после Кингс-Хед. А Биссет-грейндж… Нет, вот о таком имении, пожалуй, не слыхал. Зато Литлгрин-хаус тут поблизости, всего несколько минут ходьбы.

– По-моему, я уже видел эту усадьбу, когда прогуливался по вашей улице. Скорее всего, именно о ней вы и говорите. Тот дом ведь в хорошем состоянии, верно?

– Именно, сэр. Там все в порядке – и крыша, и канализация, и все прочие удобства. Старомодный, конечно. Во всяком случае, его никогда, по-моему, не модернизировали. А сад выглядит на редкость живописно. Мисс Аранделл просто обожала свой сад.

– Насколько я понял, он принадлежит теперь некоей мисс Лоусон.

– Верно, сэр. Мисс Лоусон жила в услужении у мисс Аранделл, и, когда старая дама умерла, все перешло этой компаньонке по наследству… и дом, и все прочее.

– Надо же! Наверное, у нее не осталось больше родственников?

– По правде говоря, не совсем так, сэр. Дети ее сестры и брата по-прежнему здравствуют. Но, разумеется, мисс Лоусон постоянно жила при ней, во всем ее поддерживала. Вот так оно и получилось.

– В любом случае, наверное, помимо дома ей и завещать-то было нечего?

Мне частенько приходилось отмечать, что на прямой вопрос вам вряд ли удастся получить ответ, зато ошибочное предположение приносит мгновенные сведения в виде возражения.

– Тут вы ошибаетесь, сэр. Сильно ошибаетесь. Всех нас поразило, какое огромное состояние оставила эта пожилая дама. Наследство включало ценные бумаги, изрядный доход и тому подобное. Видимо, она долгие годы жила, даже не касаясь основного капитала. В общем, наследство составило порядка трех или четырех сотен тысяч фунтов.

– Вы потрясли меня! – воскликнул Пуаро, – М-да, просто какая-то сказка. Бедная компаньонка неожиданно становится невероятно богатой. Она ведь еще молода, эта мисс Лоусон? Сможет порадоваться нежданно обретенному богатству?

– Не совсем так, сэр, скорее она – особа среднего возраста.

Слово «особа» официант произнес с весьма своеобразной интонацией. Стало ясно, что мисс Лоусон, экс-компаньонка, не пользуется популярностью в Маркет-Бейсинге.

– Должно быть, родственники испытали сильное разочарование, – задумчиво произнес Пуаро.

– Верно, сэр, полагаю даже, что такое завещание стало для них ударом. Полнейшей неожиданностью. У нас тут в Маркет-Бейсинге долго обсуждали эту историю. Некоторые, разумеется, считали, что несправедливо лишать наследства кровных родственников. Но другие, конечно, заявляли, что каждый имеет право поступать со своими владениями так, как ему заблагорассудится. И право же, честно говоря, обе эти точки зрения имеют свои резоны.

– А долго ли жила здесь мисс Аранделл?

– Долго, сэр. Она жила здесь с сестрами, а до этого с ними жил еще и старый генерал, их отец. Я-то его не помню, естественно, слышал только, что он был большим оригиналом. Участвовал еще в подавлении Индийского восстания.

– Так у него было несколько дочерей?

– На моей памяти здесь жили три сестры, а еще одна вроде бы уехала куда-то, выйдя замуж. Да, я знал мисс Матильду, мисс Агнес и мисс Эмили. Мисс Матильда, она умерла первой, потом мисс Агнес и напоследок вот и мисс Эмили.

– Стало быть, она умерла совсем недавно?

– В начале мая, а то и в конце апреля.

– Она часто болела?

– Не слишком, время от времени. Прихварывала, одним словом. А около года тому назад едва не померла от желтухи. Потом еще долго ходила вся желтая, точно апельсин. Да, пожалуй, последние лет пять она частенько болела.

– Полагаю, у вас здесь приличные врачи?

– Ну да, есть доктор Грейнджер. Практикует уж без малого лет сорок, и народ в основном ходит к нему. Немного своенравен, со своими причудами, но сведущий. А недавно еще у него появился молодой коллега, доктор Дональдсон. С новомодными методами. Некоторые у нас теперь предпочитают обращаться к нему. И еще, разумеется, есть доктор Хардинг, хотя он уже мало практикует.

– Вероятно, мисс Аранделл лечил доктор Грейнджер?

– Да, доктор Грейнджер часто спасал ее от разных напастей. Он из тех славных врачей, которые не дадут умереть спокойно, могут и отругать, но волей-неволей заставят вас выздороветь.

Пуаро кивнул.

– Полезно немного узнать о жизни города, если собираешься в нем поселиться, – заметил он. – Хороший доктор – это, пожалуй, самое важное.

– Вот уж, сэр, что верно, то верно.

После этого Пуаро попросил счет и присовокупил к нему щедрые чаевые.

– Благодарю вас, сэр. Большое спасибо, сэр. Надеюсь, сэр, что вы решите обосноваться у нас.

– Да, я тоже надеюсь, – поддакнул Пуаро, явно погрешив против истины.

Мы вышли из паба «Джордж».

– Надеюсь, Пуаро, теперь вы удовлетворены? – спросил я, когда мы оказались на улице.

– Ни в малейшей степени, друг мой.

Мне казалось, что мы направимся в Литлгрин-хаус, но мой спутник внезапно повернул совсем в другую сторону.

– Где вы еще хотите побывать, Пуаро?

– В церкви, друг мой. Там может быть интересно. Памятники старины, надгробные плиты.

Я с сомнительным видом покачал головой.

Пуаро быстро удовлетворил свой интерес к церковным интерьерам. Изначально церковь, очевидно, могла служить оригинальным образцом того, что в путеводителях называют «перпендикулярным стилем»[16], хотя от него мало что осталось благодаря добросовестным реставраторам из числа викторианских вандалов.

Чуть позже Пуаро уже, видимо, бесцельно бродил по церковному кладбищу, читая какие-то эпитафии, комментируя многочисленные утраты некоторых фамилий и иногда удивляясь причудливости имен.

Я ничуть не удивился, когда он наконец остановился перед надгробием, которое, безусловно, и было целью его визита: впечатляющая мраморная доска с полустертыми надписями, разделенными небольшими промежутками.

ВЕЧНОЙ ПАМЯТИ

ДЖОНА ЛЕЙВЕРТОНА АРАНДЕЛЛА,

генерала 24-го сикхского полка, почившего во Христе 19 мая 1888 года в возрасте 69 лет. «Подвизайся добрым подвигом веры».

МАТИЛЬДЫ ЭНН АРАНДЕЛЛ,

почившей во Христе 10 марта 1912 года.

«Встану, пойду к отцу моему».

АГНЕС ДЖОРДЖИНЫ МЭРИ АРАНДЕЛЛ,

почившей во Христе 20 ноября 1921 года.

«Просите, и дано будет вам».

Далее следовала совершенно четкая надпись, явно сделанная недавно:

ЭМИЛИ ХАРРИЕТ ЛЕЙВЕРТОН АРАНДЕЛЛ,

почившей во Христе 1 мая 1936 года. «Да будет воля Твоя».

Пуаро молча разглядывал надгробие.

– Первого мая… первого мая, – тихо пробормотал он. – А сегодня, двадцать восьмого июня, я получил от нее письмо. Вы же понимаете, Гастингс, что этот факт требует объяснения?

Да, я понял.

Вернее, скажем так: я понял, что Пуаро вознамерился найти этому факту объяснение.