Читать книгу Печальный кипарис - Агата Кристи - Страница 4

I

Миссис Уэлман лежала на аккуратно взбитых подушках; дыхание у нее было немного затрудненное. Она не спала. Ее глаза – все еще яркого синего цвета, как и у ее племянницы Элинор, – смотрели в потолок. Миссис Уэлман была крупной, тучной женщиной с приятным, напоминающим орлиный профилем. Ее лицо было полно гордости и решимости.

Глаза опустились и остановились на фигуре, сидевшей у окна. Взгляд стал нежным и немного тоскливым.

– Мэри… – позвала она наконец.

Девушка быстро обернулась.

– А, вы проснулись, миссис Уэлман…

– Я уже давно не сплю, – ответила Лора Уэлман.

– Ой, а я не заметила! Мне надо было бы…

– Нет-нет, всё в порядке, – прервала ее хозяйка. – Я думала… о многом.

– И о чем же, миссис Уэлман?

От этого полного сочувствия взгляда и заинтересованного голоса лицо старой женщины стало мягче.

– Я тебя так люблю, – с нежностью произнесла она. – Ты так ко мне добра…

– Ну что вы, миссис Уэлман, это вы добры ко мне… Если б не вы, я не знаю, где была бы сейчас! Вы для меня так много сделали…

– Не знаю… Не знаю… Я уверена… – Больная неловко пошевелилась – ее правая рука согнулась, а левая осталась неподвижной и безжизненной. – Всегда хочется поступить как можно лучше, но так трудно понять, что значит это «лучше»… Я всегда была слишком самоуверенна…

– О нет, – прервала ее Мэри. – Я уверена, вы всегда знали, что надо делать.

Лора Уэлман покачала головой.

– Нет, нет… И это меня беспокоит. Мой вечный грех, Мэри, – это моя гордыня. А гордыня – порождение дьявола. И она всегда присутствовала в нашей семье. У Элинор ее тоже достаточно.

– Здорово, что мисс Элинор и мистер Родерик приезжают, – быстро сказала Мэри. – Это вас как-то развеселит. Они уже давно здесь не были…

– Они хорошие дети – очень хорошие, – негромко сказала миссис Уэлман. – И оба любят меня. Я знаю, что стоит мне только позвать их, и они тут же явятся. Но не хочу злоупотреблять этим. Они молоды и счастливы – у них еще все впереди. И не стоит раньше времени вводить их в мир упадка и страданий.

– Уверена, что они так не думают, – возразила Мэри.

Миссис Уэлман продолжила – казалось, что она говорит сама с собой, а не с девушкой:

– Я всегда надеялась на то, что они поженятся. Но старалась не начинать подобные разговоры. Молодые люди так противоречивы… Они наверняка поступили бы наоборот. Но эта идея пришла мне в голову уже много лет назад, когда я увидела, что сердце Элинор отдано Родди. Правда, я вовсе не была уверена в нем. Он такой забавный… Генри был таким же… очень скрытным и привередливым. Да, Генри…

Женщина замолчала на несколько мгновений, вспомнив своего умершего мужа.

– Так давно… Так невероятно давно… – пробормотала она. – Он умер, когда мы прожили в браке всего пять лет. Двустороннее воспаление легких… Мы были счастливы – очень счастливы; сейчас это счастье иногда кажется мне чем-то нереальным. Я была странной, витающей в облаках девицей – голова у меня была забита всякими идеями и мечтами о герое. Настоящего для меня не…

– Вы, наверное, были очень одиноки – потом… – чуть слышно заметила Мэри.

– Потом? О да, очень одинока. Тогда мне было двадцать шесть – а теперь уже за шестьдесят. Долгая жизнь, моя дорогая, долгая, долгая жизнь… А теперь еще это! – неожиданно резко добавила она.

– Вы про свою болезнь?

– Ну да. Я всегда боялась удара. Все это так унизительно… Когда тебя моют и ухаживают за тобой, как за младенцем, а ты не можешь сделать ничего самостоятельно! Меня это сводит с ума. У сестры О’Брайен добрая душа – что есть, то есть. Она не возражает, когда я спускаю на нее всех собак, и умнее многих. Но когда ты рядом, Мэри, это совсем другое дело.

– Правда? – Девушка покраснела. – Я… я очень рада, миссис Уэлман.

– Но последнее время ты волнуешься, правда? – проницательно заметила хозяйка. – Волнуешься по поводу своего будущего… Оставь все это мне, дорогая. Я прослежу, чтобы у тебя было достаточно средств, чтобы стать независимой и овладеть профессией. Но надо немного подождать – для меня твое присутствие здесь слишком много значит.

– Ну конечно, миссис Уэлман, конечно! Я ни за что на свете вас не оставлю. Если вы хотите…

– Хочу. – Голос женщины стал неожиданно глубоким и густым. – Ты… ты для меня как дочь, Мэри. Я же видела, как ты растешь здесь, в Хантербери, начиная с того времени, когда ты была еще ползунком. Видела, как ты превращаешься в красивую девушку… Я горжусь тобой, дитя мое. Мне остается только надеяться, что все, что я для тебя сделала, пойдет только на пользу.

– Если вы думаете, – быстро прервала ее Мэри, – что ваша доброта и то образование, которое не соответствует моему положению и которое вы мне дали… если вы думаете, что я им недовольна или что оно превратило меня, как говорит мой отец, в даму из высшего общества, то это совершенно не так. Я просто очень сильно вам благодарна, вот и всё. А то, что я хочу как можно скорее начать зарабатывать себе на жизнь, так это потому, что чувствую, что после всего, что вы для меня сделали, должна работать, а не бить баклуши. Я… я не хочу, чтобы люди думали, что я присосалась к вам, как пиявка.

Лора Уэлман ответила неожиданно резким голосом:

– Так вот что вбивает тебе в голову Джеррард… Не обращай внимания на своего отца, Мэри; никому и никогда не придет в голову сравнивать тебя с пиявкой! И я прошу тебя остаться со мной лишь потому, что это необходимо лично мне. Скоро все закончится… Вообще, если б у них была хоть капля мозгов, то моя жизнь уже закончилась бы – и не было бы никакой волокиты с сестрами и врачами…

– Ну нет, миссис Уэлман. Доктор Лорд говорит, что вы можете жить еще долгие годы.

– Благодарю покорно, но меня это не интересует! Я тут как-то сказала ему, что в любой цивилизованной стране было бы вполне достаточно, чтобы я выразила свое пожелание умереть, и он безболезненно прикончил бы меня каким-нибудь милым лекарством. «И если б у вас была хоть капля смелости, доктор, – сказала я, – вы сделали бы это прямо сейчас!»

– Боже, – воскликнула Мэри. – И что он вам ответил?

– Этот грубый молодой человек ухмыльнулся, моя дорогая, и сказал, что не хочет рисковать быть повешенным. «Вот если б вы оставили мне все ваши деньги, миссис Уэлман, тогда я обязательно подумал бы над этим…» Дерзкий молодой нахал! Но он мне нравится. Его посещения дают мне больше, чем его лекарства.

– Да, он очень милый. Сестре О’Брайен он очень нравится, и сестре Хопкинс тоже.

– Хопкинс… в ее возрасте пора бы поумнеть, – заметила миссис Уэлман. – А что касается О’Брайен, то она лишь глупо улыбается и повторяет: «О, доктор!», а еще отбрасывает назад эти свои длинные космы, когда он к ней подходит.

– Бедная сестра О’Брайен!

– Она вовсе не так плоха, правда, – снисходительно добавила миссис Уэлман, – но сестры здорово меня раздражают. Вечно они думают, что в пять часов утра вам просто необходимо выпить «чашечку чая»! – Она помолчала. – Что это? Кажется, подъехала машина?

Мэри выглянула в окно.

– Да, машина. Приехали мисс Элинор и мистер Родерик.

II

– Я очень рада за вас с Родди, Элинор, – сказала миссис Уэлман своей племяннице.

Та улыбнулась ей в ответ.

– Я так и думала, тетя Лора.

Мгновение поколебавшись, пожилая женщина спросила:

– А ты… ты его любишь, Элинор?

Изящные брови девушки поползли вверх.

– Конечно.

– Прости меня, дорогая, – быстро добавила миссис Уэлман. – Знаешь, ты такая скрытная… Очень сложно понять, что ты думаешь или чувствуешь. Когда вы оба были гораздо моложе, мне показалось, что ты любишь Родди… слишком сильно.

И опять Элинор подняла свои изящные брови.

– Слишком сильно?

Пожилая женщина кивнула.

– Да. А любить очень сильно – глупо. С некоторыми молодыми девушками такое случается… Я была рада, когда ты уехала в Германию, чтобы закончить образование. А потом, когда вернулась, мне показалось, что ты к нему абсолютно равнодушна. Я тогда очень сильно расстроилась. Я ведь нудная старуха, которую так трудно удовлетворить! Но я всегда подозревала, что ты человек очень сильно чувствующий – это свойственно членам нашей семьи. Люди, обладающие подобным темпераментом, не всегда бывают счастливы… Но, как я уже сказала, из Германии ты вернулась настолько безразличной по отношению к Родди, что я расстроилась, поскольку всегда надеялась, что вы будете вместе… И вот теперь вы действительно вместе, и все прекрасно! А ты действительно любишь его?

– Достаточно, и при этом не слишком сильно, – рассудительно ответила Элинор.

Миссис Уэлман одобрительно кивнула.

– Тогда, я думаю, вы будете счастливы. Родди нужна любовь, но он не любит страстных эмоций. И если почувствует в тебе собственницу, то сразу же отойдет в сторону.

– А ты прекрасно знаешь Родди, – с чувством заметила Элинор.

– Если он любит тебя чуть больше, чем ты его, – заключила миссис Уэлман, – что ж, это даже к лучшему.

– Из колонки «Советы тетушки Агаты», – резко произнесла Элинор. – «Заставьте вашего милого друга сомневаться. Не позволяйте ему быть слишком уверенным в себе».

– Ты несчастлива, дитя, – вдруг вырвалось у миссис Уэлман. – Что-то не так?

– Нет, всё в порядке.

– Ты считаешь меня несправедливой? Моя дорогая, ты молода и восприимчива. А жизнь, я боюсь, вообще штука несправедливая.

– Наверное, – согласилась Элинор с долей горечи.

– Дитя мое, ты действительно несчастна? – повторила свой вопрос миссис Уэлман. – Что случилось?

– Ничего. Абсолютно ничего. – Элинор встала и подошла к окну. – Тетя Лора, – она искоса глянула на больную, – скажите, только честно: вы считаете, что любовь может приносить счастье?

Лицо миссис Уэлман стало очень серьезным.

– Если в том смысле, о котором ты думаешь, Элинор, то, наверное, нет… Страстная любовь к другому человеческому существу всегда приносит больше горя, чем радости, но тем не менее такой опыт необходим. Тот, кто никогда не любил, никогда не жил.

Девушка согласно кивнула.

– Да… ты меня понимаешь… ты знаешь, как это бывает… – Она резко повернулась к тетке; в глазах у нее застыл вопрос: – Тетя Лора…

В этот момент дверь открылась, и в нее вошла рыжая сестра О’Брайен.

– Миссис Уэлман, пришел доктор Лорд, – радостно сообщила она.

III

Доктор Лорд был молодым человеком тридцати двух лет. Рыжеватые волосы и веснушчатое лицо, в некрасивости которого было даже что-то привлекательное; бросающийся в глаза квадратный подбородок; пронзительные глаза яркого светло-синего цвета.

– Доброе утро, миссис Уэлман, – поздоровался он.

– Доброе утро, доктор Лорд. А это моя племянница, мисс Карлайл.

На подвижном лице доктора Лорда появилось выражение неприкрытого восхищения.

– Здравствуйте, – произнес он, взяв протянутую руку Элинор в свою с такой осторожностью, словно боялся сломать ее.

– Элинор и мой племянник приехали, чтобы немножко взбодрить меня, – продолжила миссис Уэлман.

– Отлично! – воскликнул доктор Лорд. – Это как раз то, что вам нужно! Уверен, что это пойдет вам на пользу, миссис Уэлман.

Он все еще смотрел на Элинор с нескрываемым восторгом.

– Я бы хотела встретиться с вами, доктор Лорд, – сказала та, направляясь к двери, – перед тем, как вы уйдете.

– Д-да… да… конечно.

Девушка вышла, прикрыв за собой дверь. Доктор Лорд подошел к кровати, трепещущая сестра О’Брайен встала у него за спиной.

– Опять эти ваши обычные фокусы, доктор Лорд… – Миссис Уэлман подмигнула ему. – Пульс, давление, температура? Какие же вы все, доктора, мошенники!

– Ну что вы, миссис Уэлман, – подала голос сестра О’Брайен, – как можно говорить такие вещи доктору?

– Миссис Уэлман, сестра, видит меня насквозь! – сказал доктор Лорд, подмигнув в ответ. – Но вы же понимаете, миссис Уэлман, что я в любом случае должен выполнить положенный ритуал. Проблема в том, что я так и не научился правильно вести себя у постели пациента.

– Как раз с этим у вас всё в порядке. И вы это знаете – и гордитесь этим.

– Это ваши слова, – парировал Питер Лорд со смешком.

Он задал несколько рутинных вопросов и выслушал ответы своей пациентки. Затем, откинувшись на спинку кресла, улыбнулся ей.

– Ну что ж, все идет отлично.

– То есть через пару недель я буду свободно перемещаться по дому? – уточнила Лора Уэлман.

– Ну не так быстро…

– Вот именно. Вы мошенник и плут! Какая радость жить прикованной к кровати, чтобы за тобой ходили, как за младенцем…

– А какая вообще радость от жизни? – задал встречный вопрос доктор Лорд. – Вот где собака зарыта. Вам не приходилось читать о такой милой средневековой камере, в которой узник не мог ни стоять, ни сидеть, ни лежать?[8] Можно подумать, что любой, заключенный в нее, умрет через несколько недель. А вот и нет! Один узник прожил в этой железной клетке шестнадцать лет, а потом, когда его выпустили, дожил до глубокой старости.

– И в чем смысл этого рассказа, доктор? – спросила Лора Уэлман.

– А смысл в том, что человек инстинктивно желает жить во что бы то ни стало. И живет он вовсе не потому, что соглашается пожить. Те люди, про которых говорят: «Лучше б он умер», просто не хотят умирать! А некоторые люди, у которых, казалось бы, есть все для счастливой жизни, уходят из нее лишь потому, что у них отсутствует желание бороться!

– Продолжайте…

– А я уже все сказал. Вы относитесь к тем людям, кто действительно хочет жить, сколько бы вы ни пытались убедить меня в обратном. И если ваше тело хочет жить, то негоже вашему мозгу думать о чем-то другом.

– А как вам здесь у нас нравится? – неожиданно сменила тему миссис Уэлман.

– Вполне. – Питер Лорд улыбнулся.

– Но разве здесь не скучно такому молодому человеку, как вы? Вы разве не хотите развиваться в какой-то узкой области? Разве работа сельского врача не скучна?

Лорд покачал своей рыжеватой головой.

– Нет. Я люблю свою работу. Люблю, знаете ли, людей, люблю обычные болезни. И вовсе не хочу охотиться за бациллами какого-нибудь невразумительного недуга. Мне нравятся корь, ветряная оспа и им подобные. Нравится следить за тем, как на них реагируют человеческие организмы. И что-то менять в лечении в лучшую сторону. У меня только одна проблема – я начисто лишен всяких амбиций. И останусь здесь до тех пор, пока не отращу седые бакенбарды и люди не начнут говорить: «Конечно, этот доктор Лорд был здесь всегда. Неплохой старикан, но очень уж старомоден в своих методах; может быть, стоит позвать более молодого Имярек, такого продвинутого…».

– Гм, – сказала миссис Уэлман, – а вы, я вижу, уже всё тщательно продумали!

– Ну что ж, – сказал Питер Лорд, вставая, – мне, пожалуй, пора.

– Кажется, с вами хотела поговорить моя племянница, – напомнила пожилая леди. – Кстати, что вы можете о ней сказать?

Неожиданно лицо доктора Лорда стало пунцовым. Даже его брови покраснели.

– Я… э-э-э… она очень красивая, правда? И… по-моему… очень умна и все такое, как мне кажется.

Миссис Уэлман подумала про себя: «Как же он все-таки молод…» Вслух же сказала:

– Пора вам жениться.

IV

Родди бродил по саду. Он пересек широкую лужайку и по вымощенной дорожке прошел в обнесенный изгородью огород. Тот выглядел густо засаженным и хорошо ухоженным.

Родди размышлял над тем, будут ли они с Элинор когда-нибудь жить в Хантербери. Наверное, да… Сам он не отказался бы. Сельская жизнь ему нравилась. А вот насчет Элинор Родди не был так уверен. Может быть, ей захочется жить в Лондоне…

С Элинор никогда не знаешь, на чем стоишь. Она редко говорит, о чем думает и что чувствует. И это ему в ней нравится… Он ненавидел людей, которые вываливают на собеседника все свои мысли и чувства, будучи уверенными, что тебя очень интересует их внутренний мир. Сдержанные люди всегда намного интереснее.

Элинор с этой точки зрения просто идеальна, рассудительно решил он. Ничто в ней никогда не раздражало и не задевало его. На нее было одно удовольствие смотреть, она была остроумной собеседницей и самой очаровательной спутницей, которую только можно себе представить.

«И вообще, мне повезло, что она у меня есть, – самодовольно подумал Родди. – И что она могла найти в таком, как я?»

Потому что, несмотря на всю свою привередливость, Родерик Уэлман никогда не был о себе слишком высокого мнения. И искренне не мог понять, почему Элинор вдруг согласилась выйти за него замуж.

Впереди у него была достаточно приятная жизнь. Родди хорошо представлял себе, что ждет его впереди, и считал это подарком судьбы. Он был уверен, что они с Элинор скоро поженятся – то есть если Элинор согласится, а то вдруг она захочет отложить свадьбу… Но торопить ее не стоит.

Сначала им будет непросто, но беспокоиться не о чем. Родди искренне надеялся, что тетя Лора еще поживет. Она просто прелесть и всегда хорошо к нему относилась – приглашала на каникулы и не забывала поинтересоваться, чем он сейчас занят…

Его сознание отказалось воспринимать мысль о ее скорой смерти (оно вообще не усваивало мысли о каких-то конкретных проблемах). Родди не любил представлять себе неприятные вещи слишком наглядно… Но… э-э-э… в конечном счете жить здесь будет очень приятно, особенно когда у них будет много денег, чтобы содержать это место в надлежащем состоянии. Его интересовало, как тетя разделит наследство. Хотя, в сущности, это не важно. Для некоторых женщин вопрос, у кого деньги – у жены или мужа, – очень важен, но Элинор не такая. Она человек тактичный и не настолько любит деньги, чтобы беспокоиться по этому поводу.

«Нет, беспокоиться мне не о чем – что бы ни случилось», – подумал Родди.

Он прошел через ворота в дальнем конце огорода и бесцельно направился в рощу, в которой весной цвели нарциссы. Сейчас они, конечно, давно отцвели. Но в тех местах, где на нее падали лучи солнца, зелень была очаровательна.

Вдруг на мгновение Родди почувствовал какое-то странное беспокойство, которое никак не вязалось с его безмятежным состоянием.

«Здесь что-то… чего-то мне здесь не хватает… я бы хотел… мне нужно… нужно…»

Зелень, купающаяся в золотых лучах солнца, нежность, разлитая в воздухе, – все это заставляло сердце биться быстрее, веселило кровь, вселяло смутную надежду.

Из-за деревьев навстречу ему вышла девушка – у нее были блестящие светлые волосы и тронутая румянцем кожа.

«Как она прекрасна, – подумал Родди. – Какая совершенная красота…»

Что-то обрушилось на него – он стоял неподвижно, будто превратился в соляной столб. И чувствовал, как мир вокруг кружится, переворачивается вверх дном – и неожиданно и восхитительно сходит с ума!

Девушка внезапно остановилась, а потом продолжила движение. И подошла к тому месту, где с открытым ртом стоял совершенно ошалевший Родди.

– Вы меня не помните, мистер Родерик? – нерешительно спросила она. – Конечно, ведь прошло столько времени… Я – Мэри Джеррард из сторожки.

– Так, значит, вы и есть та самая Мэри Джеррард? – не поверил Родди.

– Да, – сказала она и застенчиво добавила: – Конечно, с тех пор, как вы видели меня в последний раз, я здорово изменилась.

– Да, изменились. Я вас ни за что не узнал бы.

Родди не отрываясь смотрел на нее. Он не услышал шаги у себя за спиной. А Мэри услышала и повернулась на их звук.

Несколько мгновений Элинор стояла молча, а потом сказала:

– Привет, Мэри.

– Здравствуйте, мисс Элинор. Я так рада вас видеть… Миссис Уэлман все никак не могла дождаться, когда же вы приедете.

– Да, времени прошло много. Я… сестра О’Брайен попросила меня найти тебя. Она хочет поднять миссис Уэлман, но сказала, что обычно вы делаете это вместе.

– Уже иду, – сказала Мэри.

И она заспешила в сторону дома, быстро перейдя на бег. Элинор смотрела ей вслед. Бежала Мэри красиво – в каждом ее движении чувствовалась грация.

– Аталанта…[9] – негромко сказал Родди.

На это Элинор ничего не сказала. Пару минут она стояла неподвижно, а потом произнесла:

– Время ланча. Нам пора.

И они вместе направились к дому.

V

– Да ладно тебе, Мэри. Это же Гарбо[10], и фильм классный – про Париж… По роману крутого автора. По нему еще опера была…

– Это очень мило с твоей стороны, Тед, но я не смогу.

– Что-то я перестал понимать тебя, Мэри, – сердито произнес Тед Бигланд. – Ты изменилась. Стала какая-то другая…

– Нет, Тед, ты не прав.

– Нет, прав! Мне кажется, это все от того, что ты ходила в эту дорогущую школу и ездила в Германию. И теперь ты слишком хороша для нас.

– Это неправда, Тед. Я вовсе не такая, – решительно защищалась Мэри.

Молодой человек, сильный и крепкий, смотрел на нее с восторгом, несмотря на свой гнев.

– Нет, такая… Ты стала почти леди, Мэри.

– А почти не считается, правда? – В голосе Мэри прозвучали горькие нотки.

– Наверное, да, – ответил Тед, неожиданно соглашаясь с ней.

– В любом случае кого в наши дни волнуют такие вещи? – быстро продолжила Мэри. – Леди, джентльмены и все такое…

– Ну сейчас это, наверное, не так важно, как раньше, – задумчиво произнес Тед. – Но все равно впечатления-то никуда не делись… Боже, Мэри, ты же выглядишь, как герцогиня, или графиня, или кто там еще…

– Это ни о чем не говорит, – ответила Мэри. – Я видала графинь, похожих на старух в лохмотьях.

– Но ты меня поняла.

Рядом с ними неожиданно возникла величественная фигура соответствующих пропорций, красиво затянутая во все черное. Женщина подозрительно осмотрела молодых людей. Тед отступил на несколько шагов.

– День добрый, миссис Бишоп, – поздоровался он.

Та величественно склонила голову.

– Добрый, Тед Бигланд. Добрый день, Мэри. – И проследовала дальше, как корабль под парусами.

Тед с уважением посмотрел ей вслед.

– Вот она-то действительно похожа на герцогиню, – прошептала Мэри.

– Да, у нее есть эта манера… Когда я ее вижу, меня всегда бросает в жар.

– Она меня не любит, – медленно сказала Мэри.

– Глупости, девочка моя.

– Нет, это правда. Не любит. Все время делает мне замечания.

– Это все зависть. – Тед со знанием дела покивал. – И больше ничего.

– А может быть, это потому… – неуверенно начала Мэри.

– Именно поэтому, и не сомневайся. Многие годы она была в Хантербери домоправительницей – задавала здесь тон и гоняла всех в хвост и в гриву, а теперь старая миссис Уэлман полюбила тебя, и она оказалась не у дел. Вот и всё.

– Понимаешь, это, конечно, глупо, – Мэри нахмурила лоб, – но я совершенно не выношу, когда меня кто-то не любит. Я хочу, чтобы меня любили все.

– Но ведь наверняка существуют женщины, которые тебя терпеть не могут, Мэри! Завистливые кошки, которые думают, что ты слишком хорошо выглядишь…

– Зависть – жуткое чувство, – заметила Мэри.

– Может быть, но она же реально существует. Послушай, я на прошлой неделе смотрел в «Алледоре» классный фильм с Кларком Гейблом[11]. Про одного миллионера, который совсем перестал обращать внимание на жену. Ну вот, а она притворилась, что наставила ему рога. И там был этот парень…

Мэри отошла от него.

– Прости, Тед. Мне пора. Я уже опаздываю.

– А ты куда?

– К сестре Хопкинс на чай.

– Странные у тебя вкусы. – Тед состроил гримасу. – Эта женщина – самая большая сплетница в деревне! Вечно везде сует свой длинный нос…

– Она всегда была очень добра ко мне, – возразила Мэри.

– Да я и не хочу сказать про нее ничего такого. Просто она много болтает.

– До свиданья, Тед, – попрощалась Мэри и быстро пошла прочь, оставив его раздраженно наблюдать за тем, как она уходит.

VI

Сестра Хопкинс жила в небольшом коттедже в самом конце деревни. Она сама только что пришла и как раз развязывала ленты шляпки, когда появилась Мэри.

– А, вот и вы… Я немного опоздала. Старой миссис Калдекотт опять было плохо, и я задержалась с перевязками. Это не Тед Бигланд стоял сейчас в конце улицы?

– Да… – уныло ответила Мэри.

Сестра Хопкинс подозрительно посмотрела на нее с того места, где, нагнувшись, зажигала огонь под чайником. Кончик ее длинного носа вздрогнул.

– И он что-то сказал вам, дорогая?

– Нет, просто пригласил в кино.

– Понятно, – быстро среагировала сестра Хопкинс. – Ну конечно, он милый молодой человек, и дела в гараже у него идут неплохо, да и отец его вполне успешен, не то что большинство местных фермеров… Но все равно, дорогая, мне кажется, вы совсем не подходите на роль жены Теда Бигланда. Не с вашим образованием и так далее. Как я уже говорила, когда наступит время, я на вашем месте занялась бы массажем. И деньги заработаете, и людей посмотрите, да и временем своим сможете распоряжаться по своему усмотрению.

– Я подумаю, – пообещала Мэри. – Пару дней назад со мной разговаривала миссис Уэлман. И была со мной очень мила. Все было в точности как вы сказали. Она не хочет, чтобы я именно сейчас покинула ее. Сказала, что будет по мне тосковать. А еще сказала, чтобы я не беспокоилась о будущем, она мне поможет.

– Будем надеяться, что она где-то запишет это свое намерение, – с сомнением сказала сестра Хопкинс. – Больные иногда говорят странные вещи…

– А как вы думаете, – спросила Мэри, – миссис Бишоп действительно меня не любит или это только мое воображение?

Сестра Хопкинс на минуту задумалась.

– Надо признаться, что у нее все время недовольный вид. Она одна из тех, кто не любит, когда молодежь веселится или когда кто-то делает для молодежи что-то хорошее. Возможно, ей кажется, что миссис Уэлман слишком хорошо к вам относится, и она обижается на это.

Сестра вдруг весело рассмеялась.

– Но на вашем месте, дорогая Мэри, я бы не беспокоилась. Откройте, пожалуйста, вот этот бумажный пакет; там должна быть пара пончиков.