Читать книгу За миг до тебя - Аглая Павловна Оболенская - Страница 6

Непонятно, как ей сразу удалось решить столько проблем? Восстановиться на третьем курсе, подать на развод и признать себя способной к выздоровлению? Пожалуй, третье давалось с большим трудом, потому что корни проблемы врастали в детство. Об этом Инна узнала в Центре поддержки матери и ребёнка. Высокий процент абортов, беременностей несовершеннолетних девочек и послеродовых депрессий заставил местные власти организовать бюджетный штат профессиональных психологов при городской поликлинике.

Ольга Львовна, специалист с двадцатилетним стажем работы, скрупулезно и вдумчиво анализировала вместе с Инной ситуации из прошлого и настоящего, главным образом те, что влияли на душевное состояние молодой матери. Внимательно слушая девушку, она сумела увидеть возможную причину проблемы там, где сама Инна и не догадалась бы искать. В отношениях между её родителями. Мама Геля, во всём стремящаяся к порядку, искренности, тихая и незлопамятная, и папа Женька – непорядочный, неуёмный в желаниях бунтарь, бросивший семью в жертву своей разгульной жизни. Два абсолютно разных человека едины были в одном – они не навязывали дочке той или иной схемы поведения, оставляя выбор за ней. Мама тянула на себе домашнее хозяйство: мыла полы, стирала бельё и готовила еду с улыбкой на лице, иногда что-то напевая, и никогда не принуждала к этому дочь. Инка помогала ей, но очень редко. Оправдывалась в фантазиях о собственных трудолюбивых детях, неосознанно передавая им эстафету рутинного занятия. Любимые слова отца – «не неволься, доча». Они касались хлеба, недоеденной тарелки супа, пропущенных уроков и раннего сна. Если нет желания, зачем себя насиловать? Подобная автономия не выработала в ней самостоятельность, скорей наоборот, самостоятельность со знаком минус. По принципу кривого зеркала. Постепенно девушка поняла, что никогда не пыталась справиться со своими проблемами или хотя бы разобраться в них. Ей проще было укрыться внутри себя в тёмной звуконепроницаемой скорлупке и все забыть. Хватит прятаться!

Первым шагом к новой жизни стал поход в общежитие.

В их со Славиком семейной комнатке царил порядок и пахло гречневой кашей. Помытая кастрюля и тарелки вверх дном сушились на расстеленном полотенце в прихожей. Влажная тряпка у порога и новый, связанный крючком коврик предупреждали о том, что грязной обуви здесь не рады. А цветы в поллитровой банке навевали мысли о любовной идилии. Замок никто сменить не догадался, поэтому Инна смело вошла внутрь.

На двух составленных вместе кроватях под колючим общежитским одеялом, заправленным чужим голубеньким пододеяльником в желто-красных звёздах, лежали рядышком и испуганно глядели на неё муж Славик Воржецкий и Ляля Комарова, Инкина однокурсница из параллельной группы. Ляля ей всегда нравилась – общительная хохотушка. Значит, она понравилась и Славику, недаром говорят – муж и жена одна сатана. И по причине совпадения вкусов, а не собственной воле, Ляля завалялась в их супружеской постели. Инна не чувствовала ни ревности, ни злости. Надо бы, конечно, разрядить ситуацию громким криком и битьём посуды о прелюбодейские головы, но где взять силы на бесполезные занятия? Она сняла со спинки кровати Лялино клетчатое платье, ажурные колготы, розовые вискозные трусики и бежевый бюстгальтер, положила всё это Ляле на живот: «Одевайся…»

Пока пухленькая, взмокшая от страха и стыда однокурсница кособоко влезала в перекрученные колготки и пыхтела над застёжкой лифчика, Инка одну за другой доставала свои вещи из утробы потёртого чемодана. Наконец, Ляле удалось справиться с молнией на платье и, прежде чем уйти, она виновато тронула хозяйку постели за рукав: «Прости, Ин…»

– Пустяки, – махнула рукой Инна и спохватилась вслед удаляющейся спине, – Ляленька, ты ничего не забыла?

Ляля оглянулась, ловя глазами росчерк Инкиного подбородка, вонзившийся в онемевшего мужа:

– Это тоже можешь забрать себе!

В ответ Ляля шумно выдохнула спёртый в лёгких воздух и убежала. Зато Славик разразился потоком слюны и восклицательных знаков:

– Что ты себе позволяешь?! Являешься без предупреждения, командуешь тут. Я тут тоже, между прочим, живу!

В конце бурной отповеди его голос сорвался на визг.

– Мне нужен развод, и чем скорее, тем лучше.

– Да, пожалуйста! Я и сам бы инициативу проявил, чего наезжать-то…

– Завтра я забираю Сашу из больницы. Жить с ним будем здесь, хватит по девчонкам мыкаться.

– Какого еще Сашу? Это и моя комната, не забывай. Я, может, женюсь сразу,

– попробовал возразить горе-супруг и осёкся под прицелом Инкиных глаз, блеснувших холодной сталью.

– Саша – мой сын. Александр Вячеславович Воржецкий. Выжил вопреки твоим прогнозам. Бойся, Славик, уголовного преследования за невыплату алиментов. А теперь собирай монатки и пошёл вон отсюда! – она не стала слушать его жалкие доводы о скудной стипендии и будущей предпринимательской деятельности типа «фиг докажешь». Просто захлопнула дверь перед длинным носом. И сменила замок.