Читать книгу Повелитель птиц. Ненависть - А. И. Шуст - Страница 3

Смазливое Личико

Я никогда не любила птиц.

Эти пугливые, совершенно безмозглые мелкие существа не вызывали у меня ничего, кроме отвращения и понятной лишь черту злости.

Папа говорил, что, однажды, ко мне в комнату залетела целая стая, прямо посреди ночи; они отказывались улетать – тогда пришлось выгонять их шваброй.

Возможно, именно после того случая вороны и голуби стали главными героями кошмаров?

Как бы то ни было, боялась я или нет, птицы меня слушались. Любой мой приказ – мысленный или устный, – они будто бы беспрекословно выполняли. Или так кажется? Птицы – слушаются?..

Мои размышления прерывает писк брата, разносившего комнату. Я бы поверила, что у меня талант кинолога, если б не это животное, с которым справиться стоит огромных усилий.

– Васька, смотри, что я нашёл!

Я кидаю на него убивающий взгляд, когда понимаю, что он держит в руке. Мой – мой! – личный дневник. Мое сокровище!

Стараюсь быстро выхватить потертую тетрадь, но брат быстро уворачивается, пряча оную за спиной.

– Ваня, – я смотрю на него фирменным предупреждающим взглядом. Обычно этого более чем достаточно, но сегодня, похоже, ему не хватает активности.

Брат резво подскакивает и с присущей ему ловкостью убегает прямо у меня под носом. Буркнув пару не очень приличных слов о его поведении, порываюсь за ним.

Но дневник Ваня отдавать не хочет от слова никак, уворачиваясь и хихикая при каждой возможности. Когда, казалось, я его вот-вот схвачу, он каким-то образом ускользает. Однако, к несчастью для брата, я бегаю быстрее, и уже через пару минут преступник пойман с поличным.

– Не трожь чужое, понял? – вырвав потрепанную тетрадку у него из рук, я хватаю мальчишку за шиворот.

– Да просто так взял, все равно ж читать не умею… – жалостливо тянет Ванька, едва не хныкая. – Вась, я есть хочу.

Он строит гримасу голодного ребёнка из Африки со смесью кота из Шрека1 – старый приём.

Я на его уловки не поддаюсь с тех пор, как этому хулигану исполнилось пять.

– Иди спать, – твёрдо приказываю, понимая, что тот просто хочет выпросить у меня печенье или чипсы.

Брат опускает голову и, показав язык, громко топает в спальню.

Я хмыкаю ему вслед. Нечего чужое брать!

Хотя, конечно, научить читать его надо, семь лет ребёнку – большой уже.

Ваньку я вообще всегда любила, как родного, несмотря на все его выходки и полное нежелание слушаться старших. Особенное если эти старшие – его сестра.

Я закидываю дневник за старый разваливающийся шкаф и, надев валенки, выхожу на улицу. Нужно снять белье, которое, естественно, примерзло к бельевой веревке. Ничего кардинального с климатом не произошло.

Но я жалею об этом после пары попыток отломать свитер или джинсы от верёвки; отчаянно вздыхаю и, от недостатка кислорода, видимо, пытаясь облокотиться о простынь, плюхаюсь прямо на задницу. Выдыхаю. Как всегда – отличный конец дня.

Да, хочется попросить кого-то о помощи, но кого? Соседей, съехавших с ума лет десять назад? Взять ту же тётю Фросю, говорящую только одной фразой… Или бабу Раю, воющую по ночам?..

Вздрагиваю, когда неожиданно лают собаки, прервав мои размышления, и напрягаюсь: просто так они не шумят. Только если идёт кто-то чужой. А таковых в наших местах целая уйма, в особенности алкоголиков, наркоманов и прочих приятных личностей.

Я быстро хватаю метлу, стоящую неподалёку именно для таких случаев, и направляюсь к воротам.

Они распахиваются первее.

В проёме – мужчина в чёрном длинном плаще, с короткими темными волосами. Замечаю, что он смотрит на какой-то нетипичный браслет у него на руке. Пристально.

Наркоман какой-то городской, что ли?

– Проваливай отсюда! – кричу я, угрожая метлой.

Он смотрит на меня, будто это я приперлась в его дом, и, нахмурившись, опускает руку.

– По слогам повторить? – все тем же твёрдым тоном уточняю я. Должного эффекта это не произвело, так как мужчина заходит во двор, резко захлопывая ворота.

– Василиса Румянцева? – прямо спрашивает он басом. Ну и голос.

– Ва-ли. На-хрен, – как и обещала, проговариваю по слогам, замахнувшись самодельным оружием.

Для всех алкашей, перепутавших двор, это весомый аргумент, чтобы бежать подальше от рыжего чудовища в моем лице. Но парень либо закалённый, либо просто придурок.

Второй вариант мне явно кажется вероятнее.

Он раздраженно бурчит что-то, вновь пялится на браслет и затем снова – на меня.

Хорошим терпением я никогда похвастаться не могла, и, нацелившись на смазливое личико парня, пускаю в расход метлу.

Не знаю, как, но он ловко уворачивается, так что деревяшка проносится по воздуху. В ту же секунду что-то тяжёлое подкашивает мне ноги; падаю в сугроб, чертыхаясь и проклиная все на свете. А парень все так же стоит на месте, будто ничего и не делал.

Я фыркаю от злости, пытаясь подняться, но он тут же, присев, хватает мои кисти и прижимает их к холодной земле.

– Что за… – начинаю я, попытавшись ударить парня где-то между ног, но промахиваюсь. В результате он просто переносит на мои руки весь вес, заставив меня фактически заскулить от боли и послушно прижать ноги к себе.

– Тварь, – отрезаю, более-менее привыкнув к его весу… насколько можно к нему привыкнуть.

И, не найдя варианта лучше, плюю ему в лицо.

Да, черт возьми. Останусь побеждённой, но никак не униженной.

По всей видимости, на этом его терпение кончается.

Вытерев лицо рукавом, он приподнимает меня и неожиданно резко опускает.

Лопатки обдаёт жаром, вдруг перехватывает дыхание и становится больно кашлять.

Последнее, что вижу, – смазливое личико парня – вещь, которую я ненавижу больше всего на свете.

И снова то лицо

В помещении жутко холодно и шумно. Я слышу голоса сотни людей, но не могу разобрать ни одного слова. Голова гудит и, кажется, вот-вот разорвётся.

Я приоткрываю глаза, пытаясь понять, где нахожусь, но вижу лишь кучу ног в одинаковых туфлях.

Стараюсь незаметно повернуть голову. Потолок, стены, пол… все вокруг железное.

Я хмурюсь. Это бункер? Куда этот ублюдок меня притащил?

Тихо чертыхнувшись про себя, пытаюсь найти примерный выход, но… но ничего! Совершенно.

Как будто мы – в консервной банке. И места приблизительно также: тесно, душно, сжато.

Опираясь о стенку и потирая затылок, я поднимаюсь, но находящиеся в помещении люди не обращают на меня никакого внимания. Они разговаривают, и сейчас я могу даже разобрать некоторые слова. Вот только из этих слов предложений не составишь.

– Хэй!

Итак, попытка привлечь чьё-то внимание оказывается неудачной, а в груди что-то сжимается, предупреждая, что кричать лучше не стоит.

Ну и ладно. Надо искать выход из этой консервной банки.

Я медленно иду вдоль стены, стуча и колотя ее где угораздило, почему-то решив, что дверь замаскирована.

Но ничего не выходит, не открывается, я не нахожу долгожданную ручку или выступающую арку.

Стены начинают давить, а я – понимать клаустрофобов.

Не изменяется ничего, кроме гула за спиной: разговоры стихают. Постепенно, один за другим, пока в банке не становится совсем тихо.

Я оборачиваюсь.

На меня пялятся сотни пар глаз, во взгляде которых читается все: от недоумения до отвращения.

Я хмыкаю и полуоборачиваюсь, вздернув подбородок.

– Чего уставились? – сухо интересуюсь.

Скрещиваю руки на груди.

В ответ – молчание.

Пожав плечами, я разворачиваюсь, продолжая стучать по стенам.

– Эй, рыжая! – окрикивает кто-то.

Я резко поворачиваю голову, вглядываясь в толпу. Ну и как должна понять, кто это был?

– Что? – отвечаю спустя пару секунд, решив не лезть в разборки с психами. Себе дороже.

– Ты с Земли что ли свалилась? – с усмешкой произносит стоящая ближе ко мне девушка.

У неё идеально прямые короткие белоснежные волосы, будто нарисованные, глаза какого-то неестественного желтого оттенка, а в дополнении – странная, кукольная фигура. Она настолько совершенна, что это режет глаза.

Ну точно жертва пластической хирургии.

– Нет блин, – с сарказмом отвечаю я, фыркнув.

Девушка мерит меня взглядом, слабо пожав плечами.

– Я Ариадна Бестрисс.

– Бе-что? – переспрашиваю я, все удивляясь фантазии городских. Как только детей не называют…

Желтоглазая изящно изгибает светлую бровь.

– Ты головой ударилась? – высокомерно спрашивает. Слишком высокомерно.

Сзади слышатся смешки, но никто так и не рискует вставить слово.

– Разве что о твою самооценку, – отрезаю в ответ, чувствуя, что все. Терпение на конце иголки.

А по толпе проносятся охи и ахи. Удивляться дерзости? Бред!

– Ты, похоже, хранитель слизней, – продолжает девушка, не пошевелив ни единым мускулом (как робот, вот точно), – раз не знаешь, кто я такая.

Короче, все понятно. Она тоже псих.

– Да, да, все правильно, – я улыбаюсь так, как обычно улыбаются не особо разумным детям. – А теперь отойди на минутку, поговорим о твоих слизнях позже.

Я ещё раз одаряю Бе- улыбкой и разворачиваюсь обратно.

Но не успеваю дотронуться рукой до стены, как меня в неё впечатывает.

Я пытаюсь отстраниться, но вместо этого поднимаюсь в воздух и отчаянно дергаю ногами.

– Твою мать! – ругаюсь неосознанно, понимая, что это белобрысая меня держит своими кукольными ручонками. – Что за…

– Какое тебе дело до моей матери? – звучит прямо над ухом голос желтоглазой.

Я хмурюсь. Точно психопатка!

– Больно, – стону, взывая к жалости, вместо ответа. И тут же жалею.

Груз на спину резко усиливается, и я целуюсь со стеной. Параллельно чувствуя, как сдавливаются все мои косточки. Так и лепёшкой стать недалёко.

– Ты обязана отвечать на мои вопросы, иначе будет гораздо хуже. Ты лишь…

Не дослушав этот скучный монолог, я поворачиваю голову щекой к металлической стене и бормочу:

– Не о таком первом поцелуе я мечта-А-ай!

Последнюю фразу повторяю несколько раз, так как боль перестаёт быть шуточной. Голова резко кружится, в висках стучит.

– Ариадна, что происходит? – слышится знакомый не выражающий ничего голос. – Прекрати. Немедленно.

Бе- не отвечает, но я чувствую, что давление спадает, а через секунду с присущим шлепком валюсь на пол. И лежу пластом там же.

Отлично, просто замечательно.

– Ещё раз подобное повторится – не посмотрю на твой статус, Ариадна.

Я наконец отдышалась и нахожу силы повернуть голову.

Замираю.

Дверь! За толпой небольшая лестница, что ведет прямо к квадратной арке!

Почему я раньше ее не заметила? Впрочем, ответ меня особо не интересует. Это выход, выход на свободу!

Резко подорвавшись, я со всех ног бегу в нужную мне сторону.

Оказалось сложнее, чем думала, прорваться сквозь сотни людей – они уступать дорогу явно не собираются.

А ещё из поля зрения пропал смазливое личико.

Но, конечно, он быстро обнаруживается, когда я врезаюсь прямо в его крупную накачанную тушку.

Черт!

Я резко отскакиваю, задумав обогнуть его, но парень ловко перехватывает мою руку и выворачивает ее обратно.

Я со всей силы наступаю Смазливому личику на ногу. Стараюсь вывернуться из его большущих лап (получается так себе), чертыхнувшись, быстро приближаюсь к его кисти и впиваюсь в неё зубами.

По моим подсчётам, кровь точно должна появиться, но…

Не остается даже следа укуса.

– Что за?.. – повторяю я уже ставшую привычной фразу и хочу сделать очередную попытку рвануть к двери, как вдруг перестаю чувствовать землю.

А в последнее время это плохой знак.

– Отпусти-и! – воплю, колотя спину парня.

Нести меня, как мешок с картошкой… Да какое право он, черт возьми, имеет?

Правда, парень не слушает, продолжая идти в стену. В стену!

Но когда он подходит к ней и прикладывает к выступу ладонь, части металлической перегородки раздвигаются, образуя проход.

Почему со мной такая штука не работала?

1

Шрек – полнометражный анимационный фильм киностудии Dreamworks Pictures режиссёров Эндрю Адамсона и Вики Дженсон по мотивам детской книги Уильяма Стейга «Шрек!». Всего создано 4 части «Шрека».