Читать книгу Эвени Лумм - Аксиния Королёва - Страница 3

Мальчик сел на кровать и стал медленно окидывать взглядом полупустую комнату. Ничто не могло его сейчас занять. Саймон посмотрел на пошатывающуюся табуретку с короткими ножками, которую давно уже собирался починить, но ему и сейчас было не до неё; на свои старые и забытые наброски рисунков, оставшиеся здесь ещё с прошлого года; на три тома дедушкиных книг, сложенных на письменном столе.

Вздохнув, Саймон решил подойти к своему маленькому круглому окну, почти на треть заслонённому зарослями девичьего винограда, но через которое он всё же смог увидеть детей, весело играющих в саду перед соседним домом рядом с большим деревом. Саймон не мог угадать их игру: они то бегали, то залезали на дерево, то смеялись, то прыгали, то вертелись вокруг себя, – всё это было для Саймона недосягаемым, но таким тёплым, что невольно заставило его улыбнуться.

Но и они ненадолго смогли занять его. Мальчик отошёл от окна и кинул взгляд на кучку мятых листков – его тщетные попытки писательства.

«Может, попробовать ещё?» – думал он, усаживаясь за стол. Ему почудилось, словно к нему пришло вдохновение, и сейчас самое время снова попытаться начать свою книгу – нужно только собраться с мыслями.

«Правильно, что делать ещё целый месяц дома? – размышлял он. – Но что писать?»

Все представления его были мутными, неясными, никак не удавалось представить себе хоть одну чёткую картинку – сплошной беспросветный туман. Мальчик успел окончательно расстроится и думал, что сама судьба мешает ему осуществить мечту, точно говоря ему: «Не сейчас». И так каждый раз.

Почти полчаса Саймон просидел за столом, не написав ни строчки, и только не переставая постукивал пальцами по деревянной поверхности стола и щёлкая ручкой. Саймон упорно пытался воссоздать в мыслях хотя бы общие, едва уловимые намётки сюжета, отчего голова у него просто ходила кругом, а измученная от бесконечного щёлканья авторучка буквально валилась из рук.

Пальцы его стали стучать более вяло, а вскоре перестали совсем. Это были действительно долгие и мучительные раздумья, что, пожалуй, теперь Саймону лучше не собраться с мыслями, а отдохнуть от них.

Для него лучшим отдыхом от навязчивых мыслей было наблюдение за посетителями, выбирающими книги. Ничего более занимательного сейчас он придумать не мог.

Мальчик вышел из своей комнаты на балкон лестницы, который находился почти у самых дверей его комнаты, опёрся рукой на перила и стал наблюдать.

Уже знакомая ему Луиза Браун с жадностью копалась в книгах, полностью погруженная в своё дело, что её, наверное, не смогло бы отвлечь ничто, даже если около неё с грохотом свалился бы книжный шкаф. На этот раз она была одета совершенно по-другому: на ней были брюки ярко-жёлтого цвета, не сочетающиеся с её длинной нежно-голубой туникой, а в руках женщина держала крошечную блестящую сумочку, величиной не больше кармана. Её приход показался Саймону несколько странным, ведь буквально вчера она брала из библиотеки огромный сборник рассказов, который Луиза просто не смогла бы прочитать за один день.

Какая-то пожилая женщина вертела в руках тоненькую книжку по уходу за содовыми растениями. В её довольно большой сумке (особенно в сравнении с сумкой Луизы) сидел крохотный рыжий котёнок и радостно теребил бахрому на кофте своей хозяйки. Посмотрев на выбранную ей книгу, Саймон подумал, что это, может быть, та самая обладательница сада с пионами. Во всяком случае, ему хотелось так думать, и мальчик снова представил себе их нежно-лимонный цвет, волшебный запах и вновь ощутил то, что почувствовал, увидев их тогда.

Мальчик отвлёкся от своих размышлений, когда увидел дедушку среди посетителей, а не в кресле, как бывало обычно. Сейчас он бегал глазами по названиям книг, а рядом с ним стояла девочка, лет семи. Вероятно, дедушка искал книгу для неё, а она в это время со скучающим видом рассматривала кончик своей туфельки. Иногда дедушка Рональд с опаской поглядывал на Луизу Браун, во избежание долгого разговора «о том, о сём», который она всегда затевала, но, к его облегчению, та была слишком увлечена своим занятием.

Незнакомый Саймону полный краснощёкий короткий мужчина упорно пытался достать какую-то книгу с верхней полки шкафа, до которой тот не дотягивался даже кончиком пальца. Мальчику стало жаль беднягу, он уже хотел спуститься вниз и помочь ему, но взгляд его остановился на двух вошедших незнакомцах, которые в ту же минуту спрятались в углу за шкафом.

Это были два юноши, на вид им обоим было лет девятнадцать. У одного из них были прямые чёрные волосы, забранные в хвост и доходившие ему до локтя. Глаза его были тоже тёмными, а лицо, напротив, бледное и с приятными, даже утончёнными чертами. Рубашка его была пыльно-синего выцветшего оттенка из какой-то странной ткани, которую раньше Саймону видеть не доводилось; коричневатая накидка из того же материала, отдалённо напоминающая жилет, которая была перетянута широким кожаным поясом. На ногах были длинные сапоги почти до самого колена, немного темнее накидки. На длинном шнурке висел у него на шее кулон, больше напоминающий старые карманные часы, а через плечо перекинуто сразу две сумки: одна совсем большая и набитая почти до отказа, а другая очень маленькая, явно предназначавшаяся для хранения чего-нибудь очень ценного и хрупкого.

Другой незнакомец был повыше, с рыжими волосами, достающими ему до плеч. Глаза у него были ясно-голубыми, около рта обозначались две неглубокие ямочки. Одежда была почти такая же, как и у первого, только имела более тёплые, больше зелёные цвета, и он не носил накидки, а сапоги были в половину короче. Но на шее висел точно такой же медальон, и точно так же он нёс две сумки – большую и маленькую.

Оба они выглядели, точно попали не в ту эпоху из времён мечников и королей. Саймон пытался найти этому объяснение и решил, что они пришли откуда-нибудь со сцены театра или со съёмок кино.

Однако было непохоже, чтобы они пришли сюда выбирать книги. Незнакомцы обменивались какими-то короткими фразами, но очень тихо, так, что мальчик не мог их услышать. Саймон с любопытством стал наблюдать и ждать, предполагая, что они здесь от кого-то скрываются.

А те продолжали переговариваться, иногда осторожно оглядываясь по сторонам. Неожиданно черноволосый бросил на Саймона быстрый взгляд, после чего второй тоже обернулся, что немало напугало мальчика.

Тут Саймон решил, что, наверное, сошёл с ума. На его глазах рыжеволосый просто исчез, а другой в это время вспорхнул крошечным мотыльком, что заметить его было невозможно.

Мотылька Саймон тут же упустил из виду, а вот невидимая тень выдала себя тем, что тот опрокинул небольшой стул, стоявший рядом с Луизой Браун, но она была слишком увлечена, чтобы это заметить. Мальчик замер от удивления и страха; сейчас он был сосредоточен на малейшем шорохе, чтобы ни в коем случае не упустить невидимого незнакомца. Тот, казалось, направлялся прямиком на лестницу, где стоял Саймон.

Мальчика охватила паника, нужно было скорее приходить в себя и бежать. Растерявшись, он скорее метнулся к себе в комнату, запер дверь и подпёр её собою для надёжности. А незнакомцы уже начали пытаться войти! Но они не били кулаками по двери, не кричали и не ломились: они спокойно, как будто даже вежливо, постучали, не сказав при этом ни слова, а когда поняли, что им не откроют, черноволосый превратился в маленькую букашку и проскочил под дверь.

Перед Саймоном неожиданно, точно выросший из-под земли, возник юноша, а сам мальчик быстро отскочил в угол и схватился за табуретку, на случай, если тот станет нападать (ему непременно казалось, что он вот-вот достанет из-за пояса какой-нибудь меч или кинжал). Но незнакомец посмотрел на мальчика сверкающими глазами, слегка улыбнувшись при этом.

– Не нужно быть таким пугливым, – сказал он довольно тихим и мягким голосом, но очень отчётливо.

Он ещё раз кинул взгляд на Саймона и направился к двери, чтобы впустить своего друга. Тот вошёл. Во всех их движениях чувствовалась какая-то непринуждённость и спокойствие, точно всё происходящее было им не впервой, но у второго это, пожалуй, было выражено в большей степени. Черноволосый был хоть и совершенно спокойным, но сдержанным.

– Кто вы? – спросил Саймон, ещё крепче вцепившись в ножку табуретки.

Тут рыжеволосый внезапно рассмеялся таким звонким, но негромким смехом (вероятно, чтобы их никто не услышал) и повернулся к другому.

– Хоть раз это происходило по другому сценарию? – спрашивал он. – Или вопросы бы хоть какие новенькие придумали.

Второй с улыбкой покосился на друга:

– А ты хоть раз мог бы не смеяться над этим?

Рыжеволосый мгновенно примолк, и они оба обратили свой взгляд на Саймона, вооружённого своей табуреткой. Но мальчик держался как раз за сломанную ножку, и сто раз мысленно обвинил себя в том, что не починил эту табуретку раньше, потому что сейчас она с грохотом рухнула на пол, так, что в руке мальчика осталась только одна коротенькая ножка.

– Оставь её, – сказал черноволосый. – Мы не собираемся ничего с тобой делать.

Саймон осторожно положил на пол то, что осталось от его «оружия», не сводя глаз с незнакомцев.

– Меня зовут Эманэ́, – продолжал тот. – А это Де́ккельти, – он указал на рыжего, который в это время со смехом косился на табуретку.

– Я… – произнёс Саймон и тут же запнулся. Его озадачили имена этих загадочных «гостей», которые с каждым их новым словом становились для него всё более загадочными. – Я Саймон.

– Хорошо, Саймон, – говорил Эманэ. – Думаю, ты уже заметил ниши… м… особенности.

Тут Саймона мгновенно осенило, что он даже приподнялся на носочки, глаза его загорелись, и он глубоко вдохнул, что даже страх отошёл на второй план, уступив место любопытству.

– Постойте, – начал он, – Тот дрозд на дереве, которого я видел, возвращаясь с рынка… Это были вы!

– Да, мы, – коротко ответил Эманэ. – Собственно, поэтому мы и пришли сюда. Извини, если напугали.

«Ещё как!», – подумал Саймон, но не стал озвучивать своих мыслей. Ему было как-то стыдно показаться перед ними совершенным трусом, хотя после ситуации с табуреткой терять было бы уже нечего.

– Так вот, как ты и сам заметил, я могу перевоплотиться в любых зверей, птиц, насекомых и прочих, – говорил Эманэ. – А Деккельти становится невидимым. Не хочешь ли ты рассказать нам чего-нибудь о себе?

– Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, – в недоумении ответил мальчик. – У меня ничего такого нет.

– А как тогда, позволь спросить, ты сумел отгадать то число? Семьсот двадцать девять, если я не ошибаюсь? – вступил в разговор Деккельти, но даже не глядя на Саймона, а только рассеянно оглядывая его комнату.

– Так вы об этом, – усмехнулся мальчик. – Я и сам не знаю, но ведь эта была лишь случайность.

– Случайности такими не бывают, – возразил Эманэ. – Тут же всё очевидно, ты идёшь с нами.

– Иду? Куда? То есть, я хотел сказать, что никуда я с вами не пойду! – испугался мальчик, в голове которого сражу же стали рисоваться пугающие и немыслимые картины, сменявшиеся одна за другой, отчего он ещё больше стал опасаться этих двоих.

– Ты знаешь что-нибудь об Э́вени Лумм? – спросил черноволосый.

– Эманэ, откуда? – умоляющим тоном, через который всё же прослеживалась усмешка, спросил Деккельти и развёл руками.

– Эвени Лумм – это место, где живут люди с магическими силами, – объяснял Эманэ, проигнорировав Деккельти. – Не пойми нас неправильно и не прими нас за сумасшедших, хотя эти способности ты видел собственными глазами, и поэтому, надеюсь, поверишь нам. Наша с Деккельти работа заключается в том, чтобы каждый год в начале лета искать в этом мире людей вроде тебя.

– Да с чего вы взяли, что я обладаю этими сверхъестественными силами? – спрашивал Саймон, которому становилось даже смешно.

– Мы тебе уже объясняли, – сказали они одновременно и переглянулись.

– Нельзя было с такой точностью просто отгадать то число, – продолжил Деккельти, даже будто бы подмигнув.

– Но я отгадал, – ответил мальчик. – Это ещё не повод считать меня сверхсильным.

Неожиданно Саймон осознал, что, если всё, что они говорят, правда, то перед ним открылась удивительнейшая возможность. Ведь он всегда мечтал о подобном, но читал об этом лишь в книжках, а когда мечта сама просится в руки, он почему-то боится. Он даже не до конца верил тому, что сейчас всё это происходит на самом деле.

– А, впрочем, вы правы. – закончил он, испустив какой-то тяжёлый вздох и закусив губу, потому что ему было трудно обманывать.

«Но ведь они сами не захотели меня услышать, – оправдывал он себя в мыслях. – В конце концов я просто чувствую, что должен пойти за ними».

Внезапно послышались шаги на лестнице, которые можно было легко уловить из-за жуткого скрипа ступеней. Шаги направлялись в комнату Саймона.

– Это дедушка Рональд! – с испугом воскликнул мальчик. В это мгновение на месте Эманэ вновь вспорхнул крошечный мотылёк, а Деккельти попросту растворился. Саймон вздрогнул, потому что не мог привыкнуть к их, как они сказали, «особенностям». А в это время дедушка с не менее жутким скрипом открыл дверь и подозрительно обвёл глазами всю комнату, остановившись взглядом на мальчике.

– С кем это ты разговариваешь? – спросил он строго, слегка нахмурив густые брови.

– Ни с кем, – машинально ответил тот.

– Но ведь я слышал голоса.

– То есть, я говорю сам с собой, – попытался выкрутиться Саймон, который понимал, в каком нелепом положении сейчас находится.

– Ну тогда извини, что потревожил, – произнёс дедушка, немного смягчившись. Он медленно вышел из комнаты, ещё раз настороженно обернувшись, и спустился обратно вниз.

После того, как дедушка преодолел последнюю ступеньку лестницы и шаги окончательно стихли, Деккельти и Эманэ снова вернулись к своему естественному облику и с этого момента говорили только шёпотом.

– Ты должен пойти с нами! – сказал Эманэ.

– Расскажите мне об Эвени Лумм, я хочу знать всё! – ответил Саймон, который уже серьёзно собирался идти за двумя незнакомцами, даже не смотря на домашний запрет.

– Всего знать невозможно, – засмеялся Деккельти. – мы можем только набросать тебе что-нибудь в общих чертах, но у тебя всё равно останется довольно смутное представление. Если хочешь что-то узнать, нужно увидеть самому.

– Всё равно расскажите, – требовал Саймон.

– Ну хорошо, – произнёс Эманэ, скрестив на руках свои длинные пальцы и глубоко вдохнув, приготовляясь к рассказу, который, наверное, знал уже наизусть.

– Дело в том, – наконец начал он. – Что многим дан магический дар, таких людей мы называем эве́ллимами. Все эти названия, а они тебя бесспорно интересуют, даны нам на языке одного человека, о котором сейчас нет времени говорить, но, придёт время, и ты всё равно узнаешь о нём. Он назвал все реки, все горы, леса, королевства в Эвени Лумм и дал нам имена, которые олицетворяют нас. Но значения всех этих слов известны лишь ему одному. Но не будем вдаваться во все подробности этого дела, как я говорил, придёт время, и ты сам всё узнаешь.

Есть ещё одна вещь, которую эвеллимы хранят так же, как и своё имя. Это илмар, – тут он открыл свою маленькую сумочку и достал оттуда небольшой пузырёк с водой, отливающей сиреневым цветом, в которой рос цветок нежно-коралловой, почти белой азалии с перевязанным стеблем в том месте, где начиналось горлышко флакона, чтобы содержимое не расплескалось. – Это азалия – мой илмар. Она стоит в этой воде, потому что та может поддерживать её жизнь вечно и не даёт цветку увянуть. Илмар обладает целительной силой и может излечивать любые, даже самые тяжкие раны и все болезни, поэтому эвеллимы всегда носят его с собой. Однажды он спас мне жизнь: я был тяжело ранен водяным червем, что не мог даже пошевелиться и дотянуться до моего флакона с илмаром. Но мне помог Деккельти, я до сих пор в большом долгу перед ним. Он достал мой пузырёк, вынул оттуда цветок и дал его мне. Все мои раны затянулись мгновенно, впрочем, это длинная история. Ещё следует отметить, что в Эвени Лумм много и тех растений, которых здесь просто не существует, но илмарами они становиться не могут. Об этом довольно.

Сама жизнь в Эвени Лумм не похожа на сегодняшний мир здесь: у нас нет электричества, мы не строим небоскрёбов, машин, носим одежды из своих собственных растений, поём свои песни на своих инструментах, едим сваю еду из своих продуктов (хотя некоторые фрукты, ягоды и прочее такие же, как здесь), – в общем, всё делаем по- своему. Пожалуй, главное, что можно сказать об Эвени Лумм – мы сами создаём себе мир, не забывая о том, что создано для нас.

– Я удовлетворил тебя ответом? – сказал Эманэ после некоторого молчания. – Я бы рассказал тебе больше, если бы нас не поджимало время, ведь уже темно.

– Да, – произнёс Саймон еле слышно. Он думал о том, что он будет в том мире совершенно ненужным, что он не достоин будет зваться другим именем, или имя это буде содержания «обманщик», «лгун», «чужой» или что-то вроде того. Им овладело отчаяние: он не знал, правильно ли поступает и как нужно было бы поступить в такой ситуации.

– А сейчас нам действительно пора идти, мы здесь и так задержались дольше, чем планировали, – поторапливал Деккельти. – У тебя, Саймон, ещё будет время все узнать. Нужно уходить отсюда.

– Я под домашним арестом, через главный вход нам не пройти, – объяснил Саймон.

– Есть какой-нибудь другой ход? – спросил Эманэ немного взволнованно.

– Нет, но можно пролезть в окно. – предложил мальчик.

– Отлично, – засмеялся Деккельти.

Саймон осторожно открыл маленькое круглое окошко, но через которое вполне было можно пролезть. Как только оно распахнулось, Эманэ мигом влетел в него маленькой серой птичкой, что Саймон успел только вздрогнуть от неожиданности.

Следом за ним мальчик, опомнившись, начал спускаться сам. Он неуклюже хватался за лозы девичьего винограда, иногда беспомощно повисая на них, и со страхом глядел вниз. Как бы ему ни хотелось скрыть свой страх перед новыми знакомыми, сделать ему этого не удавалось. Саймон сразу же вспомнил, как множество раз представлял себя раскачивающимся на лиане или бесстрашно летя высоко в небе на каком-нибудь крылатом животном, а в действительности ему представлялось большим испытанием лишь спуститься по лозам винограда через окно второго этажа.

Когда Саймону всё же удалось спуститься, и он почувствовал себя твёрдо стоящим на земле, мальчик стал наблюдать, как станет спускаться Деккельти. Но движения юноши были очень ловкими, он спускался даже как-то шутя, и в одно мгновение без усилий оказался внизу. Саймону даже стало немного завидно.

Благополучно выбравшись из дома, они втроём молча побрели по улице. Саймон обернулся и кинул прощальный взгляд на дом- библиотеку и на уже загоревшийся, раскачивающийся фонарь, освещавший всё вокруг своим ярким светом, и мысленно прощался с ними. Мальчик ко всему был очень привязчив, поэтому прощаться со своей прежней жизнью и притом так внезапно было для него немыслимо. Он посмотрел вперёд на Деккельти с Эманэ, которые тоже остановились и обернулись, ожидая его. Деккельти что-то говорил, но мальчик его не слышал. Саймон сейчас стоял между прошлым и будущим, между привычным и неизвестным, между страхом и давней мечтой. Он не мог решиться на этот шаг, но путь назад уже был для него отрезан, и пришлось шагнуть.

Он пошёл за Деккельти с Эманэ и стал поглядывать то на этих эвеллимов, то на деревню. Небо было уже совсем темным, и его заволокли облака, поэтому звёзд было вовсе не видно, а фонарей на улице было мало, что создавало ощущение лёгкой тревоги. Домики и полисаднички уже не так занимали мальчика, ведь он идёт к новому и совсем неизведанному.

Деккельти и Эманэ о чём-то живо беседовали между собой, Деккельти как обычно бодро, весело и постоянно размахивая руками, а Эманэ своим спокойным сдержанным тоном. Они вели Саймона в ту часть деревни, где ему редко приходилось бывать, но она мало отличалась от части, привычной мальчику.

Дорога оказалась довольно долгой, и Саймон уже немного начал уставать, а его спутники вели его дальше. Деревня уже заканчивалась и начинался лес. Саймон всегда побаивался этого места, потому что по деревне ходили слухи, что в этом лесу все блуждали и ещё никому не удалось оттуда выйти. Дедушка Рональд тоже запрещал Саймону сюда заходить. А бродить по такому месту ночью казалось ещё страшнее. Но мальчик почувствовал какое-то необъяснимое доверие к этим двоим, он даже отчасти привык к ним, поэтому уверенно прошагал вслед за ними в самую глубь этого леса.

В лесу всё было спокойно и тихо, даже птицы редко давали о себе знать, однако далёкие голоса их были очень звонки, и этот лес не казался таким уж неприветливым, как Саймону рассказывали. Все деревья здесь росли с могучими, широкими стволами, густо поросшими мхом. Тропинки были узкими, еле заметными, потому что по ним почти никто не ходил. И поразительная тишина. Она сохранялась до тех пор, пока Эманэ не произнёс совсем тихо:

– Мы на месте.

Перед ними предстала просто необыкновенная картина: посреди леса возвышалась огромная каменная Стена, сделанная из цельного гиганта невероятных размеров. На этой Стене была изображена карта, искусно выдолбленная на камне. Саймон замер и не мог оторвать от увиденного глаз – настолько это было величественно. Он жадно всматривался в названия рек, гор и королевств, стараясь впитать в себя все эти странные и непонятные ему названия. Он даже и не догадывался раньше, что недалеко от него всё это время молчаливо возвышалось такое.

Саймон старался дышать так глубоко, как мог, потому что и воздух здесь был каким-то особенным. Птиц уже совсем не было слышно, что придавало этому месту ещё больше таинственности.

– Я, наверное, знаю, о чём ты думаешь, – обратился к Саймону Эманэ. – На ней лежит древнее заклинание, и найти эту Стену может только эвеллим. Остальных эти чары уводят прочь и не подпускают сюда. Поэтому-то здесь все и блуждают.

Последовало молчание. Величие Стены и рассказы про отводящие чары пробудили в Саймоне непреодолимое чувство стыда. Никто из таких, как он, никогда её не видел, а он сейчас в эту минуту… Мальчик хотел было снова сказать им правду, но теперь уж это было бессмысленно, и они бы всё равно не поверили. Только эта мысль успокаивала Саймона.

В это время Эманэ подошёл к таинственному сооружению и приложил к нему ладони.