Читать книгу Эвени Лумм - Аксиния Королёва - Страница 6

– Ладно, хоть я этого и не люблю, – сказал Меккеб. – Я родился здесь, в Эвени Лумм, в королевстве Су́бени Рае́б. Оно находится на самом севере, на замёрзшем озере, с которого никогда не сходит лед, и поэтому его жители смело строят на нём свои дома. Субени Раеб полностью огорожен горным хребтом, переход через которые – дело нелёгкое, да и опасное. О родине моей довольно.

Я очень долго не мог понять своей волшебной силы, думал, что и нет её у меня совсем. Рос обычным мальчиком, который никогда не покидал пределы не только своего королевства, своего города, но и ближайших окрестностей улицы, на которой жил. Это происходило, потому что родители, хоть и любили меня, но стыдились, что сила моя так долго не обнаруживается, что даже почти перестали верить в меня. Но ещё верили.

Однажды я проснулся ещё засветло, дёрнул тычинку тамигля (мы знаем, тамигль – неприхотливый цветок, поэтому растёт и на наших холодных землях), но от моего прикосновения цветок покрылся ледяным инеем. Я почувствовал эту силу внезапно, хоть она и жила во мне с рождения, но тем холодным утром холод расцвёл и во мне. Я понял, что эта стихия всегда была моим спутником, но в тот день она стала со мной одним целым. Я стал бездумно, точно в бреду, прикасаться ко всем окружавшим меня вещам, и они замерзали. Но, обретя дар, я не смог больше дотронуться ни до чего, чтобы оно не покрылось льдом. Тогда мне стало страшно; я хотел победить этот холод, победить себя, я боролся, я злился, и неделями не выходил из своей комнаты, что даже родители не были рады обретённой мною магии, и все отвернулись от меня. Но холод нельзя победить холодом.

Вскоре настало лето, хотя ни в Субени Раеб, и в моей душе пейзаж не меняется никогда, но это значило, что мне пора отправляться на церемонию становления волшебником. Я шёл один через горы, и не чувствовал их сурового холода, потому что я сам был этим холодом. Я добирался до Месгарела, стараясь не задеть ни цветочка, ни травинки своей рукой. Это было самое первое путешествие в моей жизни, я впервые увидел землю, не покрытую снегом, а видел цветущие луга, сочную траву. Но ко всему я был холоден и равнодушен.

Я хотел встретить Намолинделиса, хотел спросить, что мне делать. Он и сказал мне те самые слова: «Холод нельзя победить холодом». Только и всего. Но сейчас я понимаю их смысл, понимаю и то, что лучшего сказать тогда было нельзя.

Но в те дни я не понимал этого, и снова впал в грусть и отчаяние, что душа моя окончательно заледенела. Я не помню, сколько прошло тогда времени, может год, а может и несколько лет. В наш город прибыл небольшой отряд, сопровождающий принцессу Субени Раеб, Рэ́сту, на церемонию становления волшебником.

На то время я был уже лодочником, имел свой дом у подножия гор вдали от людских глаз. В Субени Раеб нет рек, но я сыскал короткую тропу через горы до реки Са́э. Другие по этой тропе не ходили, потому что в тех местах вечно стояла немыслимая для человеческой жизни стужа, что многие падали замертво, но не я.

В дороге, у самых гор, принцессу Рэсту настигла болезнь. И судьба привела их ко мне, они просили приюта до тех пор, пока принцесса не поправится. Мне было всё равно, поэтому я согласился.

Несмотря на болезнь, Рэста была прекрасна: улыбалась кротко, однако с достоинством, в глазах светился совершенный ум, а волосы были белыми, не как снег, но как утреннее Солнце. И произошло нечто непредвиденное: она полюбила меня. Полюбила так, что любовь эта коснулась моего сердца, и её лучи растопили лёд, сковывавший его много лет. Я тоже её полюбил, и тогда тепло победило холод, и я стал свободно ко всему прикасаться, и перестал бояться себя. Я ожил.

Но Рэста поправлялась на глазах, и ей пора было идти в Месгарел. Она обещала непременно вернуться ко мне, и я ждал, каждый раз устремляя свой взор в горы, в надежде, что вот сейчас она покажется из-за них и, увидев меня, бросится мне навстречу… Но она не вернулась.

Я продолжил своё дело лодочника, но переехал на ту сторону гор и теперь вожу эвеллимов и товары по реке Уле Абб.

Рассказ Меккеба был кончен, и всем им пришлось возвращаться в реальность. Стояла уже глубокая ночь – цветы калмэя, которые редко встречались здесь, давно погасли. Саймон не сводил взгляда с Меккеба: в глазах лодочника читалась грусть и сожаление о том, что он согласился рассказать свою историю и снова дотронуться до этой незаживающей раны.

– Пора спать, – тихо произнёс он и погасил горевший тамигль.

Никто не стал ему возражать, и все без лишних слов улеглись в лодке, кто как мог. Однако сам Меккеб не стал ложиться; он дождался, когда все улягутся и уснут, и тогда снова налёг на вёсла, устремив свой взгляд куда-то в ночное небо.

– Ты ещё любишь? – чуть слышно спросил Саймон, который не мог сомкнуть глаз.

– Да, – коротко ответил лодочник.

– Неужели ты никогда не пытался сам отыскать её?

– Эти поиски были бы напрасны, – говорил Меккеб.

– Почему?

– Если Рэсту забрала смерть, то я лишь обреку себя на вечные скитания, а если она просто забыла или разлюбила меня, то зачем я приду к ней?

– Может, – неуверенно произнёс мальчик. – Может, надежда ещё есть?

– Ложись-ка спать, – ответил ему лодочник.

Долгое время Саймон ещё смотрел на холодного Меккеба; мальчик словно оказался далеко-далеко отсюда, в городке в Субени Раеб, обдуваемом неласковыми ветрами и шумными метелями. Но потом веки начали тяжелеть, и всё же Саймон заснул.