Читать книгу Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Калёный серп и молот боевитой братии - Алекс Динго - Страница 10

По осеннему, ноябрьскому, пасмурному небу 1941 года быстро тянулись бело – серые облака. Ветер чуть поддувал. Гулял легкий свист. Отдавало холодом. С высокого холма открывался обзор на пустынные поля, перелески, пригорки, дремучий лес, которому нет ни конца, ни края.

Издалека откуда – то тянулась тёмная, небольшая дымка от горящих, деревянных домов. Веяло малозаметной гарью.

Над промёрзлой степью высоко в небесах парил крылатый орлан. Он, спокойно кружил, казалось, взлетая всё выше. Мало что могло скрыться от его зоркого ока.

Рядовой солдат Асуп Коробко, сидя в окопе, смотрел на дикую, свободную птицу. Он слегка улыбнулся, крепко сжав ручку пулемёта. «Высоко летает… Далеко всё видит. Вот бы мне так научиться…».

Сержант – инструктор военного собаководства Аркадий Вершинин чуть выглянул из окопа. Стройный тридцатидевятилетний мужичок обладал приятной внешностью. На гражданке работал в зоопарке уборщиком. Умел наладить и найти язык с братьями меньшими. Он, присев, посмотрел на забавную мордочку собаки. Клыкастая леди средних размеров веля себя спокойно, размеренно. Иногда вздрагивала. Большие глаза казались нерадостными. В них пряталось волнение.

– Ничего Малышка. Прорвёмся, – тихо произнёс собаковод.

Дворняга Малышка, посмотрев на вожатого, выкатила из пасти язык. Повела мокрым носом. На спинке топорщился мешок с взрывчатым веществом. Она всё время пыталась его обнюхать. Крошка появилась на свет около пяти лет назад. Потом долго ходила по рукам. Её нашли возле мусорных бачков местные забулдыги. Собака выросла. Долго бродяжничала, пока над ней не взял шефство лейтенант Кабанов.

Военный комиссар Михаил Енов вышел из землянки. Лицо словно из плава стали и меди не говорило ни о чём. В каждом движении виднелась решимость. Блестел его чёрный кожаный длинный плащ. Кирзовые сапоги липли к глине. Он взялся за бинокль.

– Ни черта не вижу…

– Что – то всё притихло. Не нравиться мне это всё, – тихо произнёс пулемётчик Сергей Габриэлян.

Инструктор Алексей Поляков слегка нахмурился, прижав к себе «винтовку Мосина». Его рот немного покривился. Что – то бормотал себе под нос. Стройный человек с внешностью киноактёра бросил невозмутимый взгляд на собаку. Он чудно улыбнулся.

Пёс Бурьян, сидя рядом с инструктором, чуть привстал на задние лапы. Мощная грудь выкатилась вперёд. Он обладал суровым нравом. Вислоухий клыкастый боец напряг свою брутальную морду. Повёл носом, что – то вынюхивая. Тёмные глаза сузились. Его щенком подобрали на улице добрые люди. Когда подрос, отдали военным собаководам. Он вымахал, оброс шерстью.

– Бурьян сидеть. Место, – сказал проводник.

Алексей, нахмурившись, слегка поправил боевой вьюк на питомце. Тут же слегка улыбнулся. «Ничего Бурьян… Родина тебя не забудет… А я расскажу всем о тебе, твоём подвиге… Ты мой самый лучший друг… Так назову…».

По серому небу тянулась тёмная мгла. Чуть выступило тусклое светило. Ветер сильно задувал. Живо проносилась дымка. Неподалёку в воздухе засвистели артиллерийские снаряды.

Комиссар Михаил Енов быстро заскочил в низенькую землянку. Придерживая рукой фуражку, прижался к бревенчатой стенке. Мускулистые руки напряглись.

– Всем в укрытие, – громко закричал старшина Сидоров.

Советские солдаты, сидя в окопах, прижались к стылой земле. На головах зияли каски. Рядовой Петя Пчёлкин в таком «скафандре» походил на пришельца. Худенький, жилистый ещё не обстрелянный. Словно дитё малое. Но бойкости ему хватало. Казалось, мог напугать фрицев одним своим видом. Односельчане – коренастые мужички Шорохов и Бучин курили одну сигарку на двоих. О чём – то шептались. Инструктор Андрей Фандеев прикрыл свою боевую собаку шинелью. И сам укрылся. Двужильный молодой парень только окончил военное училище. Одной рукой приобнял пса. Акорд, поджав треугольные уши, лизнул хозяину лицо. Вёл себя спокойно. Он чутко принюхался. Клыкастый боец замер. Ему значился седьмой год. Нашли на улице. Всегда тёрся у продуктовых магазинов.

– Лежи Акорд. Бомбёжка началась, – тихо произнёс уже опытный инструктор.

Несколько артиллерийских вражеских снарядов со свистом упало рядом с окопом. Заснеженная земля полетела в воздух. Снег, песок, земля, щепки, – всё смешалось. На месте взрыва образовалась большая воронка. В ушах зазвенело. Пыль спускалась медлительно. Потянуло неприятным дымом и гарью. Дышать становилось тяжело. Вновь жуткий свист. Один снаряд упал совсем близко с окопом. Пыль бросилась в глаза. Солдат накрыло промёрзшей землёй. Илья Кипоренко, схватившись за окровавленную руку, изогнулся. Боль сковала.

– АААА, – застонал он.

Рядовой Азамат Нимгамнов, лёжа на земле, закрыл уши руками. Его контузило. Заметно присыпало.

И еще пронзительный свист. В поле упало несколько артиллерийских снарядов. Земля взметнулась вверх. Адская пыль потянулась стеной. Дым живо рассеивался. Осколками срезало небольшое деревце.

Шальной снаряд упал в ближайшую к северу траншею. Вылетели колышки. Кувырнулись, поехали зарытые брёвна. В сторону отлетел солдат Степан Дорофеев. Его сильно контузило. Из ушей потекла кровь. Рядом кого – то накрыло землёй.

– АААА, – простонал рядовой.

Вздыбился дымок. Гул и взрывы артиллерийских снарядов оглушали. Земля, опилки, снежная пыль, – всё смешалось и витало в воздухе. Станислав Каллас, лёжа на застывшей земле, принимал на себя груды земли. По каске стучали сыпучие камешки.

– АААА. Суки поганые, – громко закричал он.

Инструктор Виктор Белый, корчась, тяжело задышал. Он, метнувшись в сторонку, резко остановился. Его пробило насквозь осколками от снаряда. Лицо живо побледнело. Светлые глаза, остекленев, застыли. Телогрейка пропиталась кровью. Он, повалившись на спину, замер в траншее. Боевой пёс Валет, держа на спине взрывчатку, задёргался. Прислонился к хозяину. Кобель, чуя беду, пополз. Бродяжничал с шести месяцев. Ему исполнилось девять лет. Когда отловили, направили на службу.

– Уууууаааууууу, – заскулил он.

Рядовой Дмитрий Страхов, присядем, живо подошёл к собаке. Он, увидев неживого Виктора, нахмурился. «Вот беда… Ничего малыш… Держись… Ещё ничего не закончилось… ААА…». Молодой парень, лицом похожий на киноактёра, прижал к себе пса. Почувствовал, как быстро бьётся его сердце. Дым заполонил траншею.

– Ууууааауууаааууу, – скулил пёс Валет, дёргая за поводок.

– Тихо малыш… Тихо… Вот значит как. Ничего Валет. Мы ещё отомстим за Виктора этим гадам фашистским. Давай. Я тебя отвяжу от него, – сказал Страхов.

– Уууааааууууаааууу, – немного скуля, задёргался Валет.

На пасмурном небе появился тусклый солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло прохладой. Высокая, сухая трава колыхалась. Пыль улеглась. В воздухе пронёсся гул. В промёрзшую степь вновь повалились вражеские артиллерийские снаряды. Прогремело несколько взрывов. Застывшая земля взлетела вверх. По ветру полетела снежная, земляная пыль.

Военный комиссар Михаил Енов, нахмурившись, вышел из землянки. Пригнувшись на коленки, прищурился. Быстро осмотрелся. Он, чуть выпрямившись, взялся за бинокль.

– Кажись, всё. Сейчас танки пойдут. Так и есть. Танки, – наморщившись, тихо произнёс комиссар.

– Танки…

– К орудию…

Инструктор Алексей Поляков, нахмурившись, взглянул на своего пса Бурьяна. Когтистый боец, отряхнувшись, замотал массивной головой. В округлённых глазах виднелась тревога.

– Танки Бурьян. Танки, – горестно произнёс инструктор Поляков, взирая на мордашку собаки.

Комиссар Михаил Енов, оставив бинокль, достал из кобуры пистолет. Он прошёлся по глине, приободряя бойцов.

– Рота. Приготовиться. Танки, – громко произнёс он.

– Вот же. Сколько их там, – тихо прошептал рядовой Георг Джигунов, прижимая к себе «пулемёт Дегтярёва».

На пасмурном небе светил тусклый, солнечный свет. Сильный ветер задувал. Проносился легкий свист. Веяло знойным холодом. Изрытая снарядами земля слегка дымилась. Колыхалась сухая трава. Над степью далеко – далеко высоко в небе закружил молодой орлан. Пернатый хищник, быстро замахав широкими крыльями, полетел куда – то на восток.

Немецкие танки, всколыхнув землю стальными гусеницами, быстро поехали по широкой степной полосе. Гулкий свист стихии заглушал рёв двигателей. Позади бронемашин, живо поспевая, пошла вражеская пехота. Автоматчики, переглядываясь, слегка улыбались. Не в меру упитанный гитлеровец Ханс оправил на голове квадратную каску. В уплотнённом лице просматривались женские черты. Но, натягивая улыбку, он превращался в настоящего душегуба. Розово – бледный цвет кожи, широкие глаза с оттенком желтизны, плотный нос, двойной подбородок, скрывающий шею, ровные пластичные губы, – в целом вырисовывался грубый лик. Он что – то говорил на своём арийском.

Танки, приближаясь, начали стрелять по траншейным позициям. Вновь взрывы и вздыбленная земля. Адская пыль стеной. Часть окопов просто заровняло чернозёмной массой.

Солнечный свет померк. Небо мигом затянуло мрачной серостью. Ветер сильно задувал. Слышался слабый свист стихии. Сухая полевая трава косилась под натиском сильных дуновений.

Военный комиссар Михаил Енов выстрелил в воздух из своего именного пистолета ТТ. Лицо напряглось, выказав небольшой возбуждение. Глаза округлились. Наполнились боевой яростью.

– К бою. В атаку. Запускайте собак, – «бронебойщиков». В атаку. Вперёд! – громко закричал военный комиссар.

Инструкторы оживились. Кто – то приподнялся, стоя по пояс в земле, кто – то не смог. Быстро переглянулись. Взвели боевые заряды на собаках. Клыкастые бойцы ревели, ворчали, тяфкали. Все рвались вперёд без исключений. Проводники еле сдерживали «бронебойщиков». Они разом выпустили собак из траншей. Семь отчаянных ушастых героев быстро понеслись по промерзшей, чуть заснеженной степи. Их рёв усилился.

– Ууууаааввууаауавуавввв, – заголосили разъярённые защитники.

Комиссар Михаил Енов, прижавшись к земле, крепко сжал большие кулаки. Он знал, что такое тяжёлый труд. По молодости работал на сухогрузе. Таскал коробки с продуктами, мешки с мукой и сахаром по пятьдесят килограммов каждый. Работал по десять часов. Там же выиграл свой первый боксёрский турнир, уложив в глубокий нокаут стокилограммового турка по кличке «Кинжал».

– Вперёд. Давайте пёсики. Задайте им жару… За родину, – громко закричал он.

– Давай. Пират. Рви их сученых, – резко закричал инструктор Антон Миронов.

Мордастый пёс Пират хрипло дышал на бегу. Вильнул хвостом, устремляя взор на бронемашину. Большие, висячие уши топорщились. Ему исполнилось недавно семь лет. До службы в армии промышлял на городском рынке. Его хозяин Серафим скончался в приступе эпилепсии. Выпил крепкий одеколон из флакончика. И абзац.

«Бронебойщики» удалялись всё дальше. Только пятки сверкали. Да свист в ушах. Гомон, рёв не прекращался. Дышали через раз. Бежали, словно наперегонки.

– Уууууааавввв, – отчаянно взвыл пёс Пират.

– Уууаааввв, – загавкал пёс Бурьян, быстро сверкая пятками.

Опытный инструктор Армен Джиганян, склонился, прижавшись к стенке траншеи. Рукой схватился за сердце. Закрыл усталые глаза. Морщинистое лицо сильно извелось. Он, сняв с себя большую каску, обнажил седину.

– Прощай Рекс. Прощай мой дорогой… Я тебя никогда не забуду, – тихо произнёс шёпотом.

Собака Малышка выбежала вперёд. Она, виляя хвостом, стремительно приближалась к стене из вражеских танков. Вытянулась, чуть хрипя. Из пасти потянулась слюнка. Пёс Валет чуть отстал от стаи. Казалось, тяжело дышал. Но бежал, что есть сил.

– Ууууаааввуавуав, – глухо взвыл он.

– Уууууууууу…

«Бронебойщики», словно стая жутких волков преследующих добычу, устремились к вражеским танкам. Ещё совсем немного. Сто метров. Может двести. Кому – то больше, кому – то меньше. Псы неистовствовали.

– Ууууааавввуавуавв, – гулко заголосил пёс Бурьян.

– Вввовоооооуууу, – взвыл дворовый малыш Тагир.

– Ууууаааауууу, – заурчал Пират.

– Ууууаааууаавуавуавуав, – загавкала собака Малышка.

– Уууууаааууууу, – взвыл Валет.

– Вввоооооуууу, – громче всех заголосил пёс Акорд.

На пасмурном небе на мгновение показался тусклый, солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло холодом. Стихия заглушала взрывы танковых выстрелов. Белый дымок быстро рассеивался. Немцы увидели бегущих собак. Танки сбавили ход. Несколько бронемашин дали обратный ход. Застрочили пулемёты. Пули, свистя, полосой ложились в поле, проводя черту. Сухая трава ложилась наземь. Малышка, хрипло дыша, повалилась на заснеженную землю с пробитой головой. Она тихо взвыла на издыхании. Скончалась быстро. На стылый пригорок потекла собачья кровь.

– Ууууааааааууу…

– Ууууаааввв…

Пёс Бурьян, быстро нёсся, сверкая пятками. Прижимался плотно под ливнем пулемётных пуль. Вильнув хвостом, ловко заскочил под неприятельский танк. Прогремел сильный взрыв. Бронемашину тряхнуло. Её орудие покосилось. Вверх потянулся вздыбленный, чернеющий дыма кулак. Всполохнул огонь. Танк остановился. Весь экипаж погиб на месте. Изувеченные тела разбросало по кабине. Механик Шуман застыл, кувырнувшись на голову. Ему разнесло полчерепа. Радист Кокс сложил руки на своей растерзанной груди. Живот также вспороло. Оттуда торчало что – то острое. Из пробитого днища тоненькой струёй потекла человеческая кровь.

Пёс Бурьян моментально погиб. Он исчез в адском дыму. Окропилась кровью земля.

По небу стремительно плыли мрачные, туманные облака. Словно реки неслись в неизвестные долины. Ветер свистел. Степное поле лихорадило от взрывов.

Немецкие легкие танки, разъезжаясь всё шире, прицельно стреляли. Вновь заработали пулемёты. Пёс Бим неожиданно скрылся из виду, заскочив под двигающийся, немецкий танк.

– Уууаааввв, – гавкнул он.

Взрывчатка взорвалась. Ушастый «бронебойщик» погиб на месте. Его разорвало на части. В стороны брызнула кровь, и всё что осталось.

Танк Panzer 38 остановился. Он, покорёжился, как будто уткнувшись в землю своей небольшой пушкой. Вверх потянулся чёрный дым. Днище вывернуло и пробило насквозь. Экипаж бронемашины насмерть размазало по железной стенке. Лысый, стройный механик Риц ещё живым глотал кровь, взирая на зверски порванный живот радиста Тейта. Упитанный связист еле шевелил синеватыми, треснутыми губами. Он в последнее время много пил пива. Сильно нервничал. Оба скончались, глотнув чёрной копоти. Из днища танка тонкой струйкой потекла кровь.

На небольшом склоне встал немецкий танк. Механик Шуст – круглолицый солдат сорока пяти лет потерял из виду «бронебойщика». Пот заливал лоб и виски. В жаркой кабине засуетились. Радист потянулся к люку. Молодой жилистый парень, как не странно по иронии судьбы любил животных. Он безумно испугался.

Пёс Тагир, неся на себе боевой заряд, резко метнулся. Он ловко нырнул под вражеский танк. Закрутился на месте. Одно мгновение и клыкастый боец прижался к днищу бронемашины. Боезаряд сработал.

– Уууааауууу, – виляя хвостом, взвыл пёс.

Прогремел мощный взрыв. Танк покосился. Его сильно тряхнуло. Казалось, сейчас развалится. Потянулась глыба чёрного дыма. Взлетели на воздух снаряды бронемашины. Раздался взрыв. Ещё один. Верхний люк изогнувшись, отлетел в сторону на десять метров. Гусеницы разорвало. Они раскатились по полю. Экипаж в кабине просто растерзало на части. Всё ограниченное пространство заполонило синим пламенем. Накалившийся до предела металл залило кровью.

Пёс Тагир моментально погиб. Его жутко порвало на десятые доли. Кровью забрызгало стылую землю.

По серому небу неслись протяжённые дымки, словно реки. Они уносили с собой чёрный дым и копоть. Ветер гудел.

Пёс Пират, уйдя от шкального огня, заскочил в воронку. Зажался с головой. Пулемётные пули поднимали в воздух кочки и сухую траву.

Ууууаааввв, – гавкнул он.

Танк T-IV – живо поехал вперёд. Механик Шульс решил раздавить ушастого кобеля. Белобрысый парень со светлыми глазами знал свою работу хорошо. Дома безупречно водил трактор. Мог починить любой двигатель. Взирая в рулевое оконце лихо ухмыльнулся. Прибавил газа. Бронемашина чуть встала на дыбы.

– Sehen Sie es in einer Grube. Jetzt habe ich es Razdavlju in einer tortilla. «Смотрите он в яме. Сейчас я его раздавлю в лепёшку», – навеселе сказал он.

Клыкастый боец, тут же вильнув хвостом, резво заскочил под вражеский танк. Боезаряд сработал мигом. Пёс Пират погиб на месте. Он исчез во мраке. Брызнула кровь во все стороны.

Прогремел сильный взрыв. Вверх потянулся чёрный дым. Появился огонь. Днище перекорёжило. Механик Шульс замер, держась руками за рычаги. В голове зияло отверстие. Сочилась кровь. Радист Инке – плотного телосложения человек обуглился до неузнаваемости. Он сидел неподвижно, Так же как обычно читал газету, письма из дома, пил кофе по утрам за столиком, слушал радио – любимую передачу и группу «R», но уже не дышал. Изо рта, из ушей текла кровь. Из танка потекла струя горячего топливного масла, смешавшись с человеческой багряной жидкостью.

Прогремел выстрел. Немецкий танк на ходу выпустил боезаряд. По холодному воздуху быстро расплывалась дымка. Застрочил пулемёт, срезая в поле верхушки засохших столбовидных растений.

Пёс Акорд ловко прыгнул под бронемашину Neubaufahrzeug «Nb. Fz.» с чётным номером и латинскими буквами. Одно мгновение. Несколько секунд. Щелчок пальцами. И всё взлетит на воздух. Малыш ещё живой.

– Уууаааауууу, – радостно взвыл он, прижимаясь к металлу.

Бомба «бронебойщика» разорвалась. К верху повалил клубок тёмного, едкого дыма. Немецких танкистов от смертельного удара неестественно разбросало в небольшой кабине. У всех разорвало внутренние органы. Механик Лес словно вздёрнулся, прижимаясь спиной к стенке. Кровь стекала с горячего железа.

Пёс Акорд погиб на месте. Его разорвало. Он словно просто исчез, перешагнув в другую реальность. Горячий снег забрызгало собачьей кровью.

Серое небо заполонила мрачная дымка. Она нависла над полем брани, словно собирая в себя всю чёрную копоть и дым. Ветер слегка свистел.

Светло – тёмный танк тихонько ехал вперёд. Из пушки вылетел снаряд. Ещё один. Повисла дымка. Затарахтел пулемёт. Пули, свистя, проложили дорожку. Траву косило под корень.

Пёс Валет почти вплотную приблизился к танку. Он бежал. Ухо прошило насквозь осколком. Не свернул. Клыкастый боец, подпрыгнув, вильнул хвостом. Вновь взрыв. Земля взметнулась вверх. Разлетелись в разные стороны осколки. «Бронебойщика» оглушило. Он на брюхе прокатился по слизкой траве. Захрипел, глотая воздух. Боевой вьюк с взрывчаткой срезало с собаки большим осколком от танкового снаряда. Глаза выкатил, страшно испугавшись. Ушастый боец чуть визгнул, получив на боку сильный ожог. Кувырнулся со склона. Исчез из виду, словно испарился.

– Ууууааааууууу, – где – то завизжал Валет.

Пёс замер, лежа в небольшой воронке. Голова прижалась к передним лапам. Брала дрожь. Откуда – то появилась кровь. То ли лапа, то ли нос, то ли брюхо давали о себе знать. Клыкастый боец чуть пошевелил перебитыми, окровавленными лапами. Небольшой осколок торчал в задней конечности рядом с хвостом.

– Уууаааауууаааууу, – заскулил Валет, дёргая пастью.

Немецкий танк Panzer 38, сбавив ход, наехал на боевой вьюк – снаряд Валета. Рукоятка детонатора сдвинулась. Прогремел взрыв. Танковую гусеницу разорвало в цепи, слегка пробило днище. Бронемашина остановилась. Её чуть развернуло на месте. Повалил тёмный дым.

– Ууууаааауууу, – заскулил Валет, лежа на стылой земле.

Пёс еле – еле приподнялся. Он чуть побрёл. Раненый клыкастый малыш, неторопливо ковыляя, побежал к родным траншеям. Из пасти тянулась слюна. Шерсть взъерошилась. Кровью заливало задние лапы.

– Уууаааауууу…

На тёмном, пасмурном небе появился зримый, солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло холодом. Свистело в ушах.

Комиссар Михаил Енов, не отпуская от глаз бинокль, прищурился. Он, присмотревшись, охотно улыбнулся. Бледноватое лицо преобразилось. Показались трещины на запёкшихся, багряных губах.

– Молодцы. Бронебойщики. Одна Малышка не добежала… А что там ещё… Валет мужики…, – тихо произнёс он.

– Валет вернулся, – закричал рядовой Дмитрий Страхов.

Клыкастый боец, вильнув хвостом, присел возле траншеи. Повёл содранным носом. Словно смущался немного. Его тут же прихватили солдаты.

– Валет. И танк ведь взорвал. Как? – тихо произнёс он.

Комиссар Михаил внимательно посмотрел в бинокль. Танк горит. Экипажа не видно. Дым столбом.

– Как он это сделал? Ничего не понимаю.

– У него мешок снарядом срезало… Осколком, наверное… Товарищ комиссар. Ему досталось…

Комиссар живо побежал по глине траншеи. Он, присев, взглянул на напуганную морду собаки. Нежно прихватил за ухо.

– Валет. Лапы перебиты. Несильно. Молодец Валет. Как ты выжил – то. Чудеса какие – то, – произнёс он.

– Уууааааауууу, – взвыл пёс Валет, взирая на солдат.

– Товарищ комиссар Валет и танк взорвал. И обратно целый прибежал, – сказал рядовой Страхов.

– Да. Красиво… Валет бы рассказал как? – улыбчиво сказал инструктор Алексей Поляков.

– Мог бы, рассказал…

– Этот всё может…

– Хахахааааа…

– Ууууаааауууааууаааууу, – заскулил Валет.

P.S.

Вспоминает ветеран Центральной школы военного собаководства Владимир Леонидович Швабский: «Собака побежала к танку, шел страшный бой, осколком срезало вьюк с взрывчаткой, и ранило саму собаку, она полежала немного, а потом все-таки добежала обратно к своему вожатому, но задание выполнила – танк был взорван.

Собаки – истребители танков – Hundeminen, как их называли немцы, дрессировались с применением советских танков, на поле боя иногда ошибались, пугались незнакомых немецких танков, бежали обратно и, в результате, подрывали советские машины. «Когда собаку пускали под танк, за ней всегда наблюдал снайпер, это на случай, если побежит назад она, но таких случаев у нас не было, у немцев – были, ведь они точно так же использовали своих овчарок», – утверждает директор музея военного собаководства и голубеводства Василий Хмельницкий.

К 1942 году использование противотанковых собак было сильно затруднено. Через некоторое время противотанковые собаки перестали использоваться.