Читать книгу Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Калёный серп и молот боевитой братии - Алекс Динго - Страница 15

6 июля 1943 года наступил второй день Курской битвы. Где – то совсем неподалёку гремели взрывающиеся снаряды. Вверх тянулись многочисленные, вздыбленные очаги чёрного дыма от пепелищ. Всё превращалось в мощную мглу. Точно страшный демон витал в поднебесье. Горели подбитые танки, автомобили. Откуда – то появился неприятный гул.

Солнце тускло светило. По серо – синему небу тянулись протяжные, белые облака. Они прятались в дымной завесе. Ветер чуть поддувал. Веяло теплотой. С высоты виднелись широкие поля и перелески. Там бушевали небольшие пожары. На Воронежском фронте в полосах обороны укрепились 52-я и 67-я гвардейские стрелковые дивизии. Бойцы готовились к атаке. Кто – то из солдат заряжал оружие, кто – то считал гранаты, а кто – то тихо курил, дожидаясь часа пик. Инструкторы – проводники придерживали своих служебных собак. Они, сидя в траншеях, также ждали сигнал к атаке. Клыкастые шерстистые бойцы – «бронебойщики», казалось, ворчали и рычали друг на друга. Общались на своём языке. Некоторые просто дремали. Спокойствие соблюдал большой пёс Кубик. Он лежал, иногда дёргая хвостом. Выбитый правый глаз придавал ему явной жуткости. Три года бродяжничал. Его таким и нашли одноглазым. А история банальная до мыла. Ему камень прилетел в морду. Водили к доктору в военной части. А, как и почему история умалчивает.

Инструктор собаковод – сержант Андрей Крыжовников, сидя в окопе, закурил папиросу. Слегка затянулся. Ему недавно исполнилось тридцать девять лет. Пилотка на лбу. Щёки впалые, нос задранный чуть – чуть, рот широкий. Когда улыбается, кажется до ушей достаёт. Но мужичок серьёзный. Нож хорошо метает.

Пёс Аксай, лёжа на песке, всматривался на хмурое лицо проводника. Словно пытался, что – то выудить. Задёргал языком. То – ли пить дай, то – ли ещё чего. Кобель терпеливо чего – то выжидал. Потянул мокрым носом.

Проводник Андрей, затянувшись табачным дымом, рукой погладил собаку по голове. Вспомнил деревенского пса Митю. Уж больно морда похожа. Ностальгия по дому быстро прошла.

– Эх. Аксай. Ты уже настоящий герой, только этого не понимаешь. Думаешь, что всё хорошо. Побежишь под вражеский танк. И всё. Привет. Но я – то никогда не забуду тебя Аксай. Для меня ты больше чем пёс с взрывчаткой на спине. Я расскажу о тебе. О твоём славном подвиге тысячам людей. А эта сволочь фашистская… Ты им там хорошенько вреж. Чтобы запомнили, – произнёс сержант.

Аксай лежал смирно. Только носом водил. Смотрел прямо в глаза инструктора. Всё – таки что – то пытался выглядеть.

Андрей, затянувшись табачным дымом, посмотрел на синее небо, на тусклый солнечный свет. Вновь всплыли воспоминания о родном селе и доме. Пёс встрепенулся, чуток приподнявшись. Словно ему неудобно пришлось. Дворняга, взирая на приятеля, перевалился на другой бок. Потом повалился на песок, прижав уши.

– Аааааууууу, – тихо взвыл Аксай, глянув на небо.

– Так. Аксай хоронись…

Боец, потушив цигарку, живо стащил собаку в глубокий окоп. Он нахмурил лоб, взирая вверх исподлобья. Одной рукой прихватил автомат ППШ.

В воздухе засвистели летящие, артиллерийские снаряды. Где – то, что – то взорвалось позади. Ещё несколько взрывов. Дым поднялся мощной глыбой. В ушах зазвенело. Бомбы повалились на землю с небольшой частотой. Всё, казалось, взлетело вверх и перевернулось вверх тормашками. Пыль поднялась столбом, что даже трудно дышать. Шальной летящий снаряд со свистом упал рядом с траншеей. Взорвавшись, всколыхнул десятки метров. Образовался мрак. Солдаты разлетелись в разные стороны. Кого – то накрыло землёй. Появились стоны. Рядовой Никита Тезин – жилистый, светловолосый парень прямым попадание бомбы был убит. На песке дымилась его обгоревшая пилотка.

Артиллерийские снаряды, падая со свистом, рыли землю. Адские осколки разлетались во все стороны. В ушах стоял невыносимый гул. Легкие дышали пылью. Рядовой Сергей Радченко схватился руками за окровавленное лицо. Он кувырнулся, еле сдерживая боль. Прижался к стенке окопа.

– АААА… ААА…

– Держись Серёга…

Молодая санитарка – сержант Светлана Осадченко поползла по тлеющей, задымлённой земле к раненым солдатам. Сумка с красным крестиком волочилась. На голове большая каска не по размеру. Всё время съезжает и мешает смотреть. Лицо непорочное. Румяные щёчки, полные губки, большие глаза с оттенком сирени, – всё в ней гармонично. Колготки заметно порвались на коленках. Стройные ножки тащат за собой большие кирзовые сапоги. Рядовой Вадим Лялько лёжа на земле, изводиться. Его лицо в пыли. Боль сковывает. Он без руки. Света подтягивает сумку. Она помогает бойцу. Чуть приподнимает голову.

– АААА, – тихо стонет.

– Тихо дорогой. Тихо. Сейчас помогу…

– АААА… ААА…

В воздухе свист. Артиллерийский, вражеский снаряд рухнул на огненную землю. Пыль, трава, щепки, – всё вздыбилась вверх. В разные стороны полетели тысячи ужасных, коварных осколков. Всё затихает. Тёмный дым скрывает небо. Мерещиться солнечный свет. Словно пляшет.

Инструктор Владлен Портняков, приподнявшись, живо осмотрелся. Лицо просто чёрное. На нём форма сидит отменно. Крепкий боец схватил в руки винтовку. С ним рядом пёс – дворняга Бим. Он, приподнявшись на задних лапах, потянул нос вперёд. Мордастый, грубый, сильный кобель. Пока бродяжничал, набегал немало километров. Был у него и хозяин. Редкостный алкоголик Федя Кукуев. Пил всё, что горит. Как – то даже керосин опробовал. И пёс туда же. Он ему часто наливал. А тот и не отказывался никогда.

– Танки…

– Ууууааааууу, – взвыл «бронебойщик».

Пёс Шарик рядом активно замахал хвостом. У него вытянутая морда, круглые светлые глаза, шерсть сбитая, – весь из себя добродушный. Бывают же такие малыши душевные. На хребте мешок – боевой вьюк. И решимости ему не занимать.

– Уууаааввв, – гавкнул он.

Инструктор Павел Тупиков, придерживая собаку, снял предохранитель с взрывчатки. Погладил клыкастого бойца. «Бронебойщик», виляя хвостом, озирается на соседей. Взор боевой. «Эй малышня… Вон тот мой танк. Его не трогать…», – всё в глазах.

– Давай Шарик. Задай этим фашистам поганым, – твёрдо произнёс Павел.

– Ууууааауввуавуав, – заголосил пёс Шарик, внимательно взирая в сторону танков.

Сержант Василий Сивохоп быстро побежал по сухой земле траншеи. Гимнастёрка порвана и в пыли. Хмурое лицо в саже. Худощавый боец, тяжело дыша, заглянул в землянку.

– Товарищ командир танки с правого фланга, – волнительно выдал Василий.

Командир 52 – й гвардейской стрелковой дивизии Владимир Скорик выбежал из землянки. Он, взявшись за бинокль, направил сурой взгляд в сторону врага. Фуражка на голове слегка запылилась. Лицо словно каменное. Только глаза живые. Даже блестят как будто чистые стёклышки.

– Приготовиться к отражению вражеской атаки. По команде запускать «четвероногих бронебойщиков».

– Есть, – сказал капитан Каланин.

На сине – сером небе тускло мелькал солнечный свет. Он иногда терялся в облаке дыма. Ветер чуть поддувал. Веяло теплотой, дымкой и пеплом. Тянуло гарью. Ещё пока вдали, расположившись клиньями, по полю ехали немецкие танки. Они живо приближались. За ними бронемашины с автоматчиками.

Капитан Сергей Каланин махнул рукой. На загорелом лице виднелись капельки пота. Гимнастёрка липла к мускулистому телу. Рот искривился. Он крепко сжал табельный пистолет ТТ.

– «Бронебойщиков» заряжайте в атаку. Вперёд, – громко скомандовал он.

В окопе все оживились. Клыкастые бойцы волнительно переглядывались. Рычали, ворчали, подвывали, словно сами для себя. Кто – то вертелся, как будто желая что – то спросить, а кто – то уже рвался вперёд. Да так рвался, что не удержишь. Инструкторы выпустили собак. «Адские кобели» с взрывчаткой на хребтах быстро побежали по огненному полю. Тут же потерялись из виду. Пёс Шарик выбежал вперёд. Шерсть взъерошилась. Морда оскалилась. За ним еле поспевал Аксай. Только пятки сверкали. Ещё молодой малыш. Три года ему. Грудь навыкате. Нырнул в тёмный дым. Пёс Бим отстал. Его густая шерсть задирается. Язык висит. «Бронебойщик» тяжело задышал. До пяти лет от рождения бродяжничал. Его история фантастичная. Трёхмесячного щенка решили ночью опустить в пруд. А он стервец, цепляясь за жизнь, взял да и выплыл. Побежал, как шальной. Его подобрала на руки девушка Соня на улице Ленина. Она отнесла щенка в дом престарелых. Там и прижился.

– Ууууаавуавуавв…

– Уууааауууу…

– Ввовоооууу, – взвыл пёс Бим.

Танки T-IV на ходу открыли стрельбу бронебойными снарядами. Дым от пушечных выстрелов живо рассеивался. Panzer 38 приостановился. Механик Кокс – жиденький человек с незначительным шрамом у глаза ненормально заулыбался. Мутные глаза прищурились. «Вижу собаку… Вот стервец думает меня обманет. Сейчас я тебя просто размажу ушастый ты сукин сын… На кого лезет… Хахахааа…». Заработали пулемётные орудия.

Пёс Шарик, казалось, уклоняясь, стремительно приблизился к вражескому танку. Немного захрипел, дыша через раз. Вытянулся в отчаянно прыжке. Вильнул хвостом.

– Ууууаааууу…

«Бронебойщик», поджимая большие уши, решительно бросился под танк. Мелькнуло одно мгновение. В воздухе пронёсся захватывающий гул. Тёмный дым, словно паук паутиной окутал бронемашину. Повалил огонь. Зеленоватого цвета брони T-IV взорвался. Он, чуть развернувшись, заметно покривился. Днище просто провалилось. Механика Шуйца – упитанного человека со смешной козьей бородкой кувырнуло несколько раз. Он неживой застыл с пробитой головой. Радист Райдер превратился в чёрный бесформенный кокон. Стальные стенки окропились кровью.

Пёс Шарик погиб на месте. В адском дыму и пекле он исчез навсегда. Земля окропилась собачьей кровью.

Пёс Бим резво выскочил из дыма. Яро понёсся по полянке. Над головой просвистели шальные пули. Он близко подбежал к вражескому танку.

– Воооууууу, – взвыл «бронебойщик».

Танк T-IV сбавил ход. Стальные гусеницы крепко уткнулись в землю. Штурман Хюккель – пухлый человек в чёрном костюме включил огнемёт. Он недавно с шиком отпраздновал своё тридцатилетие. «Сейчас сделаем барбекю из тебя пёсик… Хахахааа… Шайсе… Где он?…Я его не вижу…», – ухмыльнулся немец. Сильное, огненное пламя быстро распространилось по полю, выжигая траву. Потянуло едким дымом. Запахло горелым.

Бим загорелся. Его шкура и тельце плавилась на глазах. Морда облысела в одно мгновение. Приняла жуткий устрашающий вид. «Бронебойщик» кувырнулся, растянувшись на поле. Задёргался, как припадочный. Но четно. Быстро сгорел заживо.

– Уууууааааауууу…

Аксай, ловко проскочив язык пламени, нырнул под злосчастный немецкий танк. Мелькнули считанные секунды. Прогремел взрыв. Вздыбился клубок чёрного дыма. T-IV остановился, разорвавшись изнутри. Днище просто отпало. В кабине всполохнул пожар. Экипаж разбросало. Их тела приняли неестественные позы. Механик Тони лишился головы. Она висела на одной коже. Кровь шипела, стекая на горячее железо.

Пёс Аксай исчез в тёмной, страшной дымке. Его кровью окропилась травянистая земля.

– Уууаавуавуаввв, – заголосил ещё один лихой «бронебойщик».

Пёс Резвый выскочил из воронки. Он шустро побежал по разбитому пригорку. Его чёрная, короткая шерсть отдавала блеском. Вытянутая морда напоминала волчью. Виднелся легкий оскал. Когда родился, малыш долго ходил по рукам. В одном доме чуть не сгорел. Соседи пили по – чёрному, и что – то подожгли. Потом шерстистый оказался на улице. Долго бродяжничал.

Танк Panzer 38 остановился. Из пушечного ствола вылетел бронебойный снаряд. Пронёсся гул. Земля взлетела вверх. Дым потянулся столбом. Механик Кокс озлобился, взирая на неугомонную собаку. Он дал немного назад. Дым застилал видимость.

– Хрень. Я ничего не вижу… Стреляйте по этой дохлой собаке из пулемёта. Юлиан… Стреляй… Шайсе…

– Я ничего не вижу…

Пёс Резвый, чуть пошатнувшись, побежал ещё быстрее по огненному полю. Он не сводил глаз с вражеского танка. Язык висел. Появилась хрипота. Уже надышался дымом.

– Уууууаааввв, – отчаянно гавкнул «бронебойщик».

Немецкий танк живо покатился вперёд. Застрочил пулемёт. Шальные пули свистели, срезая траву.

Пёс, чуть нагнувшись, прижал уши к голове. В глазах волнение. Но не терялся. Уже совсем приблизился к вражескому танку. Слился с копчёным дымом. И вновь появился на горизонте. Весь обшарпанный, засаленный, в пыли. Он, сверкая пятками, ловко подпрыгнул.

Томно – стальной Panzer 38 остановился. Немцы включили огнемёт. Сильная, тягучая струя пламени ударила в землю. Трава мигом закоптилась. Запахло горелым. Неприятный дым витал. Жарило невыносимо.

– Уууааавввв…

Пёс Резвый загорелся. Шерсть испарилась в одно мгновение. Голова обуглилась. Уши испепелило. Боль рвала. Он, изнемогая от огня, живо выскочил из языка пламени. «Бронебойщик» на последнем издыхании заскочил под немецкий танк. Мигом пролетело несколько секунд. Сработал детонатор взрывного устройства. Танк взорвался, чуть развернувшись на месте. Днище жутко искривилось. Повалил тёмный дым.

Механик Кокс лёг ничком. Его тело горело. Плавилась кожа на спине. Он ещё брыкал окровавленными ногами, наполненными осколками. «Долбанный пёс… ААА… Шайсе…». Ударной волной стрелка Стефана размазало по стенке. Ему насквозь пробило голову. Виднелась оголённая черепушка.

– ААААА, – скончался Кокс.

Пёс Резвый исчез. Словно растворился в дыму. Кровь знатного кобеля окропила тлеющую землю.

По синему небу тянулись уже серенькие облака. Ветер разгонял чёрный дым. Он поднимался вверх, словно жуткий вихрь. И сколько их не сосчитать.

Немецкие танки T-IV, Пантеры приостановились. Из кабины появился слащавый командир Резне. На седой голове гладкая пилотка. Его тоненькие усики, как спирали смотрели вверх. Глаза узкие. Он взялся за бинокль. Тут же махнул рукой. Все бронемашины тут же повернули назад.

Капитан дивизии Сергей Каланин нахмурился. Он глянул на смешную мордашку щуплого пса Тузика. «Молодцы ребятки… Вы нам очень помогли… А мы вас не забудем… Герои…».

– Товарищ капитан танки разворачивается, – радостно сказал сержант Василий Сивохин.

– То – то же. Побежали сволочи. Испугались. Молодцы четвероногие «бронебойщики». Слава им. Преданные наши малыши, – произнёс капитан.

Инструктор Кирилл Куницкий, склонившись, поцеловал свою собаку Тузика в мордашку. Крепко обнял.

– Уууууррраааа. Поджали хвосты гады…

– Ууууаааввв…

P.S.

6 июля 1943 года на второй день Курской битвы на Воронежском фронте в полосах обороны 52-й и 67-й гвардейских стрелковых дивизий собаки подорвали три танка, остальные повернули назад. Всего в течение того дня подразделения собак – «истребителей танков» подорвали 12 фашистских бронемашин.